— Как шестилетний мальчик с резиновой лентой, — представила она, вспомнив один дом, в котором жила. — Держу пари, ваша мать не испугалась его.
— Конечно, нет, — согласился Рассел. — На следующий день после того, как я разрисовал стену, она пошла к нему домой, постучалась в дверь и сказала прислуге, что ждет его в гости, чтобы показать рисунок на стене, нарисованный трехлетним сыном.
— Могу себе представить, как он отреагировал на это.
— Он игнорировал ее три дня, но она разбила лагерь напротив его крыльца. Наконец, он вызвал шерифа, чтобы прогнать ее. Но она стала кричать, что он трус боящийся признать, что ее сын в три года рисует лучше, чем он сможет, дожив до ста лет.
Рассел закрыл глаза на мгновение, а затем открыл. Он распростерся на траве, заложив руки за голову.
— Старик услышал ее слова и принял их как вызов. К тому же возле его дома собралась толпа. Они наблюдали за неугомонной женщиной, не поддающейся на уговоры. Старик понял, что люди поверили ей и скоро распространят слухи, что он испугался по части художества уступить трехлетнему мальчишке.
— Он вышел, приказал шерифу отпустить женщину, затем последовал за ней в наш скромный домик.
— И он увидел ваш заветный рисунок.
Рассел расхохотался.
— К тому времени я уже разрисовал углем все стены, докуда смог дотянуться. Всевозможными лицами.
— Что же он сказал, обозрев ваше художество?
— Отец присматривал за мной, пока мама оккупировала крыльцо мастера. Он рассказывал мне, что челюсть старика отпала почти до груди. Так он поразился.
— И? — поторопила Зои, когда Рассел сделал паузу. — Что же он сделал?
— Он велел матери привести меня к нему, когда мне исполнится семь. Мать возразила, что он помрет к тому времени, и ей придется искать другого учителя. Со слов отца, художник усмехнувшись сказал «в шесть лет», а затем покинул дом.
— Вау, — восхитилась Зои. Она разлеглась на траве рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. — Вау, до чего замечательная история. Вы знали, что можете рисовать чуть ли не с рождения, а я об этом и не подозревала, пока не выросла. Вы пришли к нему, когда вам исполнилось шесть?:
— Да, в мой шестой день рождения мы с мамой были там.
— Она ведь не бросила вас одного? Шестилетнего ребенка со злым брюзгливым стариком!
И опять Рассел рассмеялся.
— Я же говорил, моя мать была очень умной. Она годами готовилась к ученичеству своего единственного чада. Она выяснила, что слуги не задерживались в его доме. Они сбегали из-за его гневливости и несправедливых обвинений. Никто не задерживался дольше года.
— И что придумала ваша мать?
— Она послала меня к нему с полной коробкой еды.
Зои вопросительно взглянула на него.
— За те годы, пока я рос и рисовал так много, что по ее словам тронулся умом, она научилась готовить. Торты с заварным кремом. Мясные пироги. Прекрасные с вида и райского вкуса. Мне выделили холодную пустую комнату в доме старика, и каждое утро она стучала в дверь и передавала для меня полную коробку еды. В этом заключался ее план, чтобы старик попробовал ее кулинарные шедевры и нанял на работу.
— У нее получилось?
— Еще бы. Она была его кухаркой года два, а затем стала экономкой. На третий год мой отец тоже устроился к художнику на работу.
— Значит вся ваша семья жила в его доме, — сказала она. — А вы учились искусству на коленях у мастера.
— Гм, скорее попираемый его ногами. Он становился все невыносимее. Он завидовал, чтобы я ни сделал, ревновал и каждые три месяца увольнял мою мать.
— Но она не ушла от него?
— Оставив своего единственного сына? — Рассел улыбнулся. — Она была достойным соперником мастеру. Когда он приказывал убираться, она просто смеялась. Он ведь знал, что никто не сможет ее заменить. Мама содержала дом в чистоте, и обеспечивала обильный вкусный стол, хотя он ворчал из-за каждого потраченного цента.
Голос Рассела понизился.
— Он умер, когда мне исполнилось шестнадцать, завещав все моей матери.
— Ничего себе, — удивилась Зои. — Все-таки он был не так уж плох.
— Был, — сказал Рассел. — Уверен, что найдись у него хоть один родственник, которого он смог бы вытерпеть, он все оставил бы ему. Но таковых не оказалось. Он много работал для церкви, но церковники расплатились с ним только наполовину. Поэтому он ничего им не оставил. Моя мать была единственным человеком, которому он когда-либо симпатизировал.
Зои загляделась на листву на ветвях.
— Что случилось с вашими родителями потом?
— Они по-прежнему там, — ответил он. — Моя мать живет в доме мастера с отцом. Они совсем постарели. Мама пишет мне каждую неделю горькие жалобы, что я не обеспечил ее внуками.
А затем Рассел повернулся и посмотрел на нее. Целую минуту она представляла, как могла бы жить с этим мужчиной, оставшись здесь навсегда.
В следующую минуту разум взял вверх. Да они всего несколько часов как познакомились.
Рассел потянулся к ней и взял ее за руку.
— Иногда сразу чувствуешь, что все идет, как должно быть, — сказал он многозначительно.
Зои взглянула ему в глаза, и ей захотелось перекатиться на него и обнять за шею. Ей захотелось поцеловать его и даже заняться любовью, но она осталась неподвижной. Ведь скоро она покинет эти места, и ей вовсе не хочется ранить ни его, ни себя.
Рассел заметил перемену в ее глазах и понял, что момент упущен.
— Теперь расскажите, как вы учились. Вы потратили три месяца, смешивая краски, чтобы получился цвет солнечных бликов на пруду в полдень?
— Вовсе нет, — ответила Зои, садясь. — У меня никогда не было учителя. Мой талант исключительно от природы. — Она вздохнула. — Некоторым из нас приходиться учиться, а некоторым мастерство даруется[23].
Рассел тоже сел.
— Вот как? Что скажете, если мы проведем небольшое соревнование?
— Время пошло, детка, — откликнулась она, дотягиваясь до блокнота с набросками, лежащего между ними.
Рассел коснулся бумаги в тот же момент. Он положил свою руку поверх ее, а их головы сблизились. Зои вдохнула и задержала дыхание. Она была уверена, что он ее поцелует.
— Я могу ждать, — сказал он тихо. Она чувствовала его дыхание на своих губах. — Но предупреждаю вас, что я уверен в своем желании, как и в тот день, когда впервые взял уголь в руки. Вы сдадитесь мне.
Она жаждала тут же признать его правоту, но откинулась назад.
— Это вы так думаете, — поддразнила она, и он рассмеялся.
Вечерело. Закатные лучи освещали прелестную гостиную. Комната была небольшой и уютной с обоями кремового цвета, вручную разрисованными бамбуком и многоцветными птицами.
