Но Стикс взмахнул рукой, и вампиры резко остановились.
— Стойте, — приказал он, сверля Вайпера исполненным ярости взглядом. — Я здесь, чтобы исполнить приказание хозяина, что, как тебе прекрасно известно, выше всяких договоров. Поэтому я все еще не вижу, почему бы нам не побеседовать разумно.
— Разумно? — презрительно фыркнул Вайпер. — Ситуация вышла за рамки разумного. Желаешь поговорить — тогда вернемся в дом Данте и покончим с нашими разногласиями.
Удивительно — на губах вампира появилось слабое подобие улыбки.
— Уверен, что новая подруга Данте очаровательна, но я не имею никакого желания пить чай в обществе Феникс. — Улыбка погасла так же внезапно, как и появилась, уступив место привычной суровости. Взмахнув тонкой рукой, Стикс приказал своим подручным окружить Вайпера. — Прости, друг мой, но время поджимает. Позови свою спутницу, или я отдам ее в руки моих Воронов.
Стикс немедленно отдал приказ одному из вампиров:
— Де Анджело, приведи сюда Шалотт.
Зашуршала ткань плаща, и вампир направился к куче бочек. В мгновение ока он вернулся, держа в руке свитер Шей.
— Демон сбежал через трубу, — нараспев произнес вампир. — Должен ли я идти за ней?
Стикс смотрел на Вайпера с холодной яростью.
— Нет. Ей не уйти далеко. У Вайпера есть амулет, который приведет ее обратно.
Вайпер сузил глаза.
— Я не стану ее звать.
— Ты позовешь ее или умрешь. Выбор за тобой.
Леве хватило сообразительности лететь над узкими переулками. Внизу были навалены кучи гниющих пищевых отходов, рассыпающейся в прах одежды, мусора, на который было противно смотреть, не то что по нему ходить. Разумеется, ему уже приходилось бывать в трущобах. Леве был горгульей трех футов росту, и большую часть жизни ему пришлось провести среди нищеты и отбросов.
Он прибыл в Америку в надежде на лучшую жизнь.
По крайней мере таково было его намерение. Конечно, добрые намерения неизбежно бросали его от несчастья к несчастью.
Леве тяжко вздохнул.
Следуя за Данте, он содрогнулся, когда порыв ветра донес до его носа омерзительную вонь.
— Ну и запах, — сказал он с отвращением. — Как только люди могут тут жить?
Вампир бросил на него быстрый взгляд.
— Вонь — неизбежный спутник отчаяния, и это справедливо как для людей, так и для демонов, — наконец отозвался Данте.
Леве удивленно воззрился на вампира. Одетый в черное, с двумя мечами, скрещенными за спиной, с пистолетом-автоматом на бедре и кинжалом под одеждой, Данте, казалось, был готов отразить нападение небольшой армии.
— Я думал, это Вайпер — философ, а ты — воин.
Наклонившись к земле, Данте нюхал воздух, точно адская гончая.
— Прошлые триста лет я провел в плену у ведьм. Пребывание в шкуре раба дает отличную возможность поближе узнать, что такое отчаяние.
— Да. — Леве снова содрогнулся. Он не забыл, как сам был рабом Эвора. — Ты прав.
К его удивлению, Данте выпрямился во весь рост и коснулся его руки.
— Но мы больше не рабы.
Леве встретил его пристальный взгляд и кивнул:
— И никогда больше ими не станем.
Боль воспоминаний пронзила обоих, но Данте снова взял след, и они продолжили путь.
Улицы становились все уже. Узкие, грязные улицы.
С каждым пройденным кварталом Леве все сильнее тревожился за Шей. Неужели Вайпер такой безголовый? Кипя от негодования, Леве был застигнут врасплох, когда Данте загородил ему путь.
— Погоди, — прошипел вампир.
Леве сердито хлестнул своим хвостом.
— Черт подери, чего нам ждать? Мы наконец их почти догнали.
Непонятливый вампир приподнял бровь:
— Горгулья, да ты никак волнуешься. Не знал, что они тебе небезразличны.
— Вайпер бросил меня на съедение адским гончим. — Он сложил руки на груди. — Никому не позволено его убить, кроме меня.
Вампир понимающе улыбнулся:
— Это все?
Леве воззрился на спутника.
— Может быть, я питаю маленькую слабость к Шалотт, — ворчливо признался он. — Очень, очень маленькую. Понимаешь?
— Ах да. Конечно, понимаю.
— Тогда чего мы стоим?
— Здесь проходили тролли.
Теперь настала очередь Леве ехидно улыбаться:
— Но ведь ты не боишься троллей.
— Не этих. — Данте усмехнулся. — Они мертвы.
— Шей, — пробормотал Леве не без гордости.
— Она была не одна, горгулья, — возразил Данте. — Рядом с ней был Вайпер.
Леве пожал плечами:
— Если чудовища мертвы, мы можем идти дальше.
Данте покачал головой:
— Тут шли не только тролли. Здесь побывали еще и вампиры.
Леве глухо зарычал. Разумеется, как же без вампиров.
— Сколько их было?
— Шестеро. — Повисло тяжелое молчание. — И они не из нашего клана.
— Не из вашего клана? — Сердце Леве болезненно сжалось. — Но это значит, что…
Бледное лицо Данте помертвело.
— Они здесь, чтобы убить Вайпера.
Леве так и взвился:
— Мы не можем ждать! Нужно идти к ним.
— И самим угодить в ловушку? — Данте выпустил клыки. — Какой от этого прок?
— А какой прок прятаться в темноте, пока их убивают?
Серебряные глаза отчаянно сверкнули.
— Заткнись и дай подумать, не то подрублю тебе крылышки, горгулья.
Леве издал неприличный звук и взмахнул крыльями, взлетая повыше.
— Отлично. Прячься в темноте, а я посмотрю, что тут происходит.
— К черту, Леве…
Не обращая ни малейшего внимания на раздающиеся снизу проклятия, Леве весело вспорхнул на ближайшую крышу, стараясь избегать случайных лучей света и не отбросить тени.
Приземлившись на крыше, он совершенно бесшумно подошел к самому карнизу и посмотрел вниз. Грязь и вонь его больше не беспокоили, как и гнетущая тишина, что повисла над домами. Не отрываясь, он следил за вампиром с серебряными волосами, которого пытался усадить в длинный черный лимузин другой вампир, очень крупный и очень злой.
Леве хотел позвать Данте на помощь Вайперу, но лимузин уже медленно отъезжал от обочины. За ним отъехал второй.
Была ли в лимузине Шей? Где же еще ей быть?
Наблюдая, как машины плавно минуют одну улицу за другой, он слетел с карниза и с глухим стуком сел на землю рядом с Данте. Огромный вампир заставил Вайпера сесть в машину, и они уехали.
— А Шей?
— Кажется, и ее тоже увезли.
— И он позволил, чтобы они его взяли?
— Да, но выглядел он подавленно.
Данте кивнул и рассеянно погладил лезвие кинжала, обдумывая слова Леве.
— Должно быть, понял, что сражаться невозможно, — пробормотал он. — Или они угрожали причинить вред Шей. В любом случае, если мы вмешаемся, дело может только осложниться.
