– Мне очень жаль, – произнес Тримейн голосом, полным сочувствия.
Он знал, как упорно Джереми работал над стихотворениями, и как много значили для него советы его учителей.
Эннабел закрыла глаза, ей хотелось плакать. Ведь она знала, что бесценные рукописи появятся на свет не раньше… да и то под чужим именем.
Девушка открыла глаза. А вдруг за всем этим стоит Ньютон Фенмор? Возможно ли, что грабители охотились не за политическими бумагами, а за стихотворениями Джереми?
Нет! У Фенмора никогда не хватило бы смелости совершить такой отчаянный налет.
Эннабел снова прислушалась. Теперь Джереми расспрашивал Тримейна о том, что произошло за время от отсутствия.
Тримейн рассказал, что Фалькон пока не появлялся, что на землевладельцев, которые симпатизируют движению против «хлебных законов», были совершены налеты.
– Убили скот и подожгли поля. Мы не пострадали, но только благодаря тому, что я, как только услышал о первом набеге, тут же послал людей охранять наши владения. Я был вместе с ними, и в первую же ночь мы поймали несколько человек, которые пытались пробраться на нашу территорию.
– Трей, Изабелла очень волнуется за меня. Я хочу рассказать ей о нелегальной газете, о Фальконе, обо всем.
– Не сейчас! – сказал Тримейн с горечью.
Он всегда испытывал это чувство, когда думал о том, что не может доверять женщине, которую любит.
– Джереми, кругом шпионы! Лансфорд протянул свои ядовитые щупальца даже в самые отдаленные уголки графства.
– Нас поймают, это вопрос времени, – мрачно сказал Джереми.
– Может быть, движение окрепнет, и это уже будет не так важно. Вернется Коббет, другие люди присоединятся к борьбе. Я слышал, что даже Пил заговорил о реформах.
– Я волнуюсь за тебя, брат, – сказал Джереми.
– А я за тебя.
Эннабел едва сдерживала слезы. С тяжелым сердцем она пошла на кухню, чувствуя, как сгущаются тучи над головой людей, которых она успела полюбить.
Ее собственная судьба тоже стала частью этой борьбы.
Она пришла сюда не по своей воле и жила под чужим именем.
Если бы у Эннабел был выбор, она все равно не оставила бы дорогих ей людей.
Усталость одержала верх над желанием узнать побольше о секретной деятельности Тримейна и Джереми. Перед сном Эннабел проверила тайник, куда спрятала драгоценности. Они были целы.
Ночью девушка видела сон, где странным образом перемешались жители Шеффилд Холла из настоящего и будущего. Ей приснилась Греймалкин, которая грозила костлявым пальцем и повторяла: «Пора отправляться домой, девочка!»
Утром Эннабел увидела перед собой поднос с завтраком и очень удивилась, что нет Джереми. Она оделась и спустилась вниз. Мод сказала, что Тримейн и Джереми уехали в Мейдстон решить кое-какие важные дела.
– Они должны вернуться к обеду, мисс, но просили не ждать их.
Эннабел беспокойно ходила по комнате. Тревога не покидала ее. Она догадывалась, что Тримейн и Джереми ведут опасную политическую игру, но риск, которому подвергалась жизнь Фалькона, был намного большим.
Его могут выследить или застрелить на одном из митингов, и это убийство будет оправдано врагами мятежников. В конце концов, могут предъявить сфабрикованное обвинение. Но сначала они должны поймать его. Этот человек и впрямь был неуловим.
Казалось, этот день никогда не кончится. Без Джереми, даже без Тримейна Эннабел заскучала. Она все время подбегала к окну посмотреть, не возвращаются ли Джереми и его сводный брат.
За длинным обеденным столом девушка сидела совсем одна. Ей казалось нелепым и смешным, что все это огромное пространство и многочисленные блюда только для нее. Когда в комнату вошел Тодд с небольшим конвертом в руках, Эннабел едва не бросилась ему на шею.
– Это от Джереми?
– Не знаю, мисс. Его оставили у ворот, в том самом месте, где я нашел шкатулку для вас, помните, в первый день вашего пребывания здесь?
Сердце Эннабел дрогнуло. Это от Фалькона! Тодд не успел выйти из комнаты, как девушка развернула послание.
«Изабелла (наконец-то он перестал называть ее «или-как-там-вас»), мы должны увидеться. Ваш кузен и его брат в большой опасности, и только вы можете помочь. Приходите ночью в лабиринт. Только никому не говорите об этом! Никому! Идите по меткам, которые я оставлю для вас. Ф.»
Сердце Эннабел бешено билось, голова готова была взорваться от стремительно сменявших друг друга мыслей.
Поэтому они и не вернулись из Мейдстона к обеду, как обещали. А вдруг их бросили в тюрьму, которой управляет кузен Лансфорда? Но как помочь им? Фалькон знает, что нужно делать!
Эннабел поднялась в свою комнату и, расхаживая по ней из угла в угол, молилась, чтобы быстрее прошли часы, оставшиеся до встречи в лабиринте.
Жутковато оказаться ночью в лабиринте, да еще разыскивать в темноте жемчужинки, указывающие дорогу. Увидев первую метку, Эннабел вспомнила, как Тримейн расспрашивал ее о жемчужинках. Теперь она знала, что их оставил Фалькон. Человек, которого он вызывал, находил по этим меткам, как и Эннабел сейчас, тропинку, ведущую в безопасное секретное место.
Эннабел подошла к последнему проходу, ведущему к центру, и тихонько спросила:
– Вы здесь?
– Да, я здесь, – услышала она приглушенный голос.
Эннабел преодолела последний барьер и, увидев высокую темную фигуру в знакомой маске, облегченно вздохнула.
– Слава Богу! Что случилось с моим кузеном и Тримейном? Пожалуйста, мы должны помочь им.
Он крепко обнял Эннабел, когда она бросилась к нему навстречу. Вдруг девушка почувствовала, как, крепко обхватив одной рукой ее талию, другой он пытается завладеть ее грудью. Никогда прежде он не делал этого.
Девушка закричала:
– Вы делаете мне больно!
В ответ он прижал ее к себе еще крепче. Теперь Эннабел на могла даже кричать. Затем он впился в ее губы, казалось, он хочет опустошить ее тело, лишить воздуха. Совершенно потрясенная, Эннабел стояла, будто обвитая щупальцами осьминога, и не могла даже оттолкнуть наглеца, когда свободной рукой он поднял ее платье и попытался проникнуть в ее лоно.
Ум Эннабел отказывался понимать происходящее. Фалькон никогда бы не позволил себе обращаться с ней таким образом, даже зная о том, что Эннабел не та, за кого себя выдает.
И вдруг девушка поняла.
Этот человек – не Фалькон!
Мужчина наклонил голову и влажными губами стал целовать шею Эннабел. Она сделала вид, что успокоилась и приветствует его отвратительные ласки. Незнакомец ослабил свои объятия, очевидно, думая, что она сдалась, а девушка сделала молниеносное движение и, сорвав маску, увидела мерзкое лицо лорда Лансфорда.
