Лания улыбнулась, и я улыбнулась с ней.
— Моей дочери пришлось надеть наряд, подобающий дочери лорда и леди Воздуха. Она была леди, леди Люмьера. Простой титул, которым часто зовут принцессу — или принца — хотя только шепотом, если их нет при дворе. Все слова означают связь с властью. Они ничего не значат в конце.
Лания покачала головой и продолжила:
— Эйне пришлось танцевать со всеми аристократами. Брокк, бывший лорд Воды, теперь король Люмьера, уже ухаживал за Дельфиной, тетей Родеса. Но Эйне он не приглянулся, зато понравился Дурин. Брат-близнец. Младший брат.
— Странно думать о них как о юных… как о тех, кто искал любовь, — тихо сказала я.
— Они были тогда твоего возраста, и это было давно. Эйне понравился Дурин, и я ничего не могла поделать. Он был ярким, воином, и он вызывал у нее то, что она не чувствовала ни с кем — так она говорила. Она влюбилась в него. И мы ничего не могли, только допустить брак. Брокк и Дельфина сыграли свадьбу почти в то же время, что и Эйна с Дурином. Они хотели, чтобы их дети выросли вместе и были как братья или сестры. Хоть с ними не было Эйтри, кузена Родеса и Розамонд, много лет. Моя дочь сначала родила Розамонд, больше четырехсот лет назад. А потом Родеса два века спустя. Но Родес и Розамонд были близки, как близнецы, несмотря на разницу в возрасте. Моя дочь была хорошей матерью. И она старалась быть хорошей женой. Но я знаю, что с каждым визитом видеть ее становилось все сложнее за века.
Я заметила, что леди Воздуха говорила о дочери в прошедшем времени. Словно она давно потеряла Эйну, а теперь время подтвердило это.
— Эйна уже не была дочерью Воздуха, будущим воином. Она была украшением, кружевом на руке Дурина, когда он показывал ее брату. Она не сражалась в Падении, как и все мы. Мы с мужем пытались биться, но король не пустил. Он запретил нам открывать свои силы, и мы не могли биться и спасти свой народ. Он хотел сохранить кровь чистой. Потому мы пали. Потому наша сила разбилась. Потому короли умерли, и ничего не осталось, кроме пепла, который мы пытаемся отстроить.
Она покачала головой, и я провела ладонью по ее руке. Она крепко сжала мою ладонь, а потом ослабила хватку, но не отпустила.
Лорды и леди не бились при Падении? В большой войне, которая расколола мир так, что кристаллам пришлось работать сильнее? Конечно, мир разваливался. Их лидеры не вмешивались, короли заставляли их сдаться пустоте.
— Моя Эйна стала тенью себя. Я знала, что она становилась хрупкой, не похожей на девушку, которую я растила, на дочь, которую я любила. Но я ничего не могла поделать, потому что она все еще любила Дурина. И она любила своих детей больше всего. Она сказала мне как-то раз, что с ними чувствовала больше, чем могла бы как воин, и я поверила, потому что любила дочь больше всей власти как леди Люмьера.
Лания повернулась ко мне, слезы катились по ее щекам, но голова была поднята.
— Я не хотела, чтобы моя дочь выходила за лорда. Я хотела для нее покой. Но, может, она обрела покой, — она покачала головой и посмотрела на меня. — Порой. Маленькое слово для момента. Ты Жрица, Лирика. Ты можешь быть многим. Ты можешь быть той, кто уберет гниль из наших королевств, из нашего мира. Ты можешь быть этим и спасти нас от себя. Жрица Духа — не просто титул, это призвание. Ты не должна быть королевой. Или королем. Ты — не лидер. Ты спасительница. Но, чтобы узнать, что нужно спасти, тебе нужно узнать свой народ.
Я сглотнула, потрясенная. Так много мне еще никто не говорил о том, что мне нужно сделать. Я не могла отвести взгляда.
— Я видела территории, народ, и я знаю, что они нуждаются в надежде, — я не хотела это говорить, но слова казались правильным.
— Ты — эта надежда. И когда ты найдешь верное время, ключ, ты сможешь отпереть две последние стихии и спасти всех нас. Потому что мир умирает. И народ тоже. Моя дочь мертва. Ты нужна нам. Тебе нужно убедиться, что Родес и Истон смогут залатать брешь. Потому что им нужно быть будущим.
Я моргнула, гадая, что это означало. Они были будущим? А я чем была?
Она увидела мое смятение и продолжила:
— Ты — наше будущее, но и они тоже. Истон — король Обскурита, один из наших путей. А Родес будет другим.
Я покачала головой, пытаясь понять.
— Разве Эйтри не наследник королевства Люмьер?
Лания кивнула.
— Но Родес — будущее.
Она сжала мою ладонь и оставила меня одну с мыслями обо всем, что она мне дала. Она не была Пророчицей, но говорила о правде и будущем, которое не имело для меня смысла. Розамонд что-то рассказала ей? Или она как-то видела истину?
В этом мире было так много истории и глубины, но он разбивался и становился пеплом, как она и сказала.
Родес и Истон были будущим этого мира, но я была спасительницей.
Знать бы еще, что это означало.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Путь к территории Воды прошел без событий, по сравнению с нашим путешествием к землям Воздуха. На пути к поместью бабушки и дедушки Родеса, казалось, все было против нас. От мифических существ до Лиги и Кредо Крыльев. Они нападали на нас, пытаясь убить невообразимыми способами.
Это путешествие было почти спокойным. Насколько могло быть, если учитывать, что мы направлялись к поместью Воды на похороны леди Воды.
Так что… не так и спокойно.
Но глубокая скорбь и смятение окутали нас как неприятная вторая кожа. Она становилась теснее с каждой милей, которую воздушные корабли миновали над землей и морями Люмьера.
Я не знала, как помочь, так что сидела и слушала леди Воздуха и приказы лорда Воздуха.
В отличие от предыдущего путешествия, мы не были одни. Лорд Воздуха взял много своих людей с собой, и часть двора захотела отправиться и попрощаться с бывшей принцессой.
Это было странно. Хоть я знала, что мы направлялись на похороны, туда, где Родес попрощается с матерью, ощущалось так, словно мы шли в бой.
Я знала, что так не должно быть, ведь это был отец Родеса, его семья. Но что-то было не так.
Может, я просто улавливала то, как лорд и леди Воздуха относились к зятю.
Между ними не было симпатии. Я не знала, было дело в том, как они раньше к нему относились, или это появилось теперь.
Все-таки они видели, какой стала их дочь, год за годом ее жизнь угасала в присутствии мужа.
И, насколько я видела Ланию и ее мужа, они не стали бы оставаться в стороне, позволяя это.
Они точно попытались остановить это. Точно пытались что-нибудь сделать.
Но политика жизни королевичей плохо мне давалась, и это не было смешно.
Но я училась. Пока что я сидела и наблюдала.
— Почти на месте, — сказал Истон, снова расхаживая.
Он делал так часто в последнее время, словно терялся в своих мыслях. Я не знала, что ему сказать. Что-то изменилось между нами с тех пор, как я узнала, что он потерял свою родственную душу, и мои чувства к нему были не тем, что я думала. Что он не был моим. Он словно знал, что я узнала об этом, и теперь держался на расстоянии. Но это было не так. Он держался на эмоциональном расстоянии, и я не знала, как это понимать.
Но он и Тиган по очереди расхаживали по длинной палубе воздушного корабля. Вин и Арвин почти все время проводили с Родесом впереди, говорили с ним или просто стояли рядом. Я не знала, что это было, но мне казалось, что Вин Видела его эмоции, и это тянуло ее к тому, кто нуждался в ней.
Я просто сидела, порой говорила с Родесом, порой — с леди Воздуха.
Я все вбирала, гадая, как помочь.
Истон сел рядом со мной, и я посмотрела на него.
— Я знаю, что мы почти на месте, — сказала я, не зная, нуждался ли он в ответе. — Это видно по пейзажу. Земли уже больше, чем воды.
— Мы двигаемся быстрее, чем летели сюда.
— На нас еще просто не напал Кракен, — сухо сказала я.
— Давай не будем рисковать, упоминая его?
— Да, не хотелось бы увидеть Кракена еще хоть раз в жизни.
