Мое тело хранило всю дорожную карту приключений сегодняшнего вечера. Ноги исцарапаны, коленки стесаны, руки разодраны… Когда адреналин схлынул, все эти узоры начали невыносимо саднить. Ко всему в довершение заболела ушибленная задница. Когда я вышла из душа, Рон спал на кровати, а Эйдан ждал внизу:
— Сюда иди.
У меня вышло только сползти со стоном. Он подхватил меня на руки на последней ступеньке и понес к столу под лампу, стягивая на ходу полотенце. На его пристальное внимание я смущенно сжалась.
— Что? — сдвинул он брови, мягко толкая меня на спину и вынуждая улечься на стол. — Твердо? Постелить плед?
— Чувствую себя главным блюдом, — попробовала прикрыть грудь руками.
— Так и есть,— оскалился он, отнимая мои руки и заводя их за голову. — Перестань прятаться. Тут просто свет лучше, а я не предусмотрел, что мне придется латать собственную женщину…
— Я не могу как ты бегать голышом перед всеми… — задышала чаще, переводя взгляд на свет.
— У нас нет стыда наготы, — констатировал он, хмуро глянув на меня, и взялся за антисептик.
— Совсем?
— К чему он?
— Вы будто те, кто не вкусил запретного плода, да? — улыбнулась я. — Как в Библии… ай…
— Я не знаком с Библией. — И он подул на особенно жгучую царапину.
— Мама последнее время ударилась в веру, — морщилась я, — а мне религию преподавали в школе. В моем захолустье очень набожные люди.
— А ты?
— Мне просто интересен этот феномен с точки зрения истории… — Говорить о глупостях было необходимо, потому что действия Эйдана очень смущали, а лежать на столе под лампой перед ним было невероятно стыдно.
— Целой осталась только грудь. Ты специально? — констатировал он с пластырем в зубах.
— Хранила самое ценное, — улыбнулась я.
— Тут мы с сыном солидарны, — оскалился он.
— Прекрати меня смущать.
— Ты научишься. Будешь бегать со мной голышом.
Я проследила, как очередная усмешка отгорела на его губах и сбежала догорать бликами в глазах. Завораживающее зрелище каждый раз. Теперь, когда я знаю его немного лучше, смотреть нравилось все больше.
— Я плохо вписываюсь, — прошептала завороженно.
— Ты идеально вписываешься, — пристально посмотрел в мои глаза.
Он вообще не сомневался в том, что говорил. Но думал о чем-то другом.
— Ты идеально врешь, — прошептала.
— Мне плевать, — нахмурился, не успевая вынырнуть из мыслей.
— На то, что я думаю. Я помню.
Что-то его ковыряло.
— Это неправда, — он потянул меня за руки, помогая сесть. — Я хочу меняться. Но не знаю, смогу ли. Может, для меня уже поздно…
И не было в его словах никакой ловушки или манипуляции. Он на самом деле метался между прошлым и будущим.
— Мне кажется, ты зря в себе сомневаешься.
Я все же обняла себя руками. Ничего не могла поделать — хотелось закрыться от его такого пронизывающего внимания.
— Быть может, — отстраненно заметил он, опираясь руками по обеим сторонам от меня. Мне пришлось его впустить, раздвинув колени. — Ты ела сегодня?
— Нет. — Из такой позиции о еде мог спросить, пожалуй, только оборотень.
— Вот и как тебя бросать? — неодобрительно покачал головой.
— Вот и не бросай.
Наши взгляды встретились. Его неожиданно дрогнул, и он прикрыл глаза. Молча оттолкнулся от стола и направился к холодильнику:
— Что будешь?
— Все равно.
Я слезла и поковыляла за полотенцем, валявшемся у лестницы.
— Ты мне или себе? — донеслось в спину укоризненное.
— Тебя бы тоже прикрыла. — Я замоталась в полотно со стоном и замерла на комфортном расстоянии, но взгляд снова зацепился за его идеальный голый зад. — Эйдан, голое тело — это про секс! А не про еду и вообще серьезные разговоры… и…
Он оглянулся, усмехаясь:
— У нас все не так.
— Тебя не возбуждает вид голой женщины?
— Меня возбуждает запах. Поэтому ты можешь замотаться хоть два одеяла — мне все равно. Я буду видеть тебя насквозь и хотеть так же. Со шмотками только морока туда-сюда их надевать и снимать.
— У нас все не так, — усмехнулась, закатывая глаза.
— Сюда иди. Чаю?
— Да…
Пока я ела, он удалился наверх, но вскоре вернулся в штанах. Выглядел теперь очень уставшим.
— Ты во сколько уехал? — осторожно поинтересовалась я, не зная, как подступиться к теме.
— Ночью, — отстраненно ответил, гипнотизируя сандвич.
— Что сказали в Смиртоне? — Не знала, можно ли мне интересоваться. Но мне было не все равно. — У тебя проблемы?
— Наверное. Пока не знаю.
— Не хочешь рассказать?
Он молчал некоторое время.
— Айвори, я пока не знаю, как с тобой быть, — посмотрел на меня в своей манере. — Что тебе говорить, что нет. Сваливать на тебя свои проблемы или беречь тебя от всего внешнего мира… Я пока не понимаю.
Я замерла и задержала дыхание, пытаясь осознать, что слышу. Бегать голышом по дому — ерунда. А вот так искренне признаваться в том, что ты понятия не имеешь, как жить с кем-то — надо уметь. Или не уметь по-другому. Как ему это удается? Он что, совсем не питает иллюзий в отношении себя? Что самый умный и сильный, все знает и может? Как такое вообще возможно?
— А как ты хочешь? — осторожно спросила.
— Не уверен, что это подскажет правильный ответ, — усмехнулся он. — Мне непросто тебе врать.
— Тогда не ври, — пожала плечами. — Самый лучший способ разобраться — попробовать. Недоговорить ты уже попробовал — вышло не очень. Я додумываю лучше, как мы выяснили. Да и желающие объяснить по-своему найдутся.
Он сосредоточено помолчал, прежде чем ответить:
— Придется отвечать перед их законом…
— У них есть доказательства? — Внутри все замерло, но пока что от какой-то неясной угрозы.
— Сначала был только мотив. Они знают, кто я…
— Знают, что ты был на базе?
— Да.
— А сегодня?..
— Сезар настоял на медэкспертизе.
— Сезар? Но он же…
— Мой отец убил его отца, — устало прикрыл он глаза.
— Как?..
— У нас только мать общая, отцы разные…
— Думаешь, он может мстить тебе? Эйдан, какой смысл? Ты же не виноват…
— Я не знаю… Я не могу объяснить себе то, что он дал согласие на медэксепертизу, обеспечивая Смиртон уликой.
Он поднял на меня взгляд, будто интересуясь результатом правды.
— А просто сбежать? — прошептала я, будто нас могли подслушать.
— Сбежать? — Его губы медленно растянулись в непонятной мне улыбке.
— Эйдан, ты был прав в том, что делал. — Чувствовала себя глупо и порола полную чушь, но не могла по-другому. — Нельзя позволять людям такое… Сколько там погибло женщин… — Я помолчала, пытаясь понять, что я вообще хочу сказать или сделать сейчас. — И ты не должен отвечать перед ними.
— Если я не стану отвечать, ты не сможешь вернуться в Смиртон, Айвори, — спокойно возразил он. — Не будет обычной жизни, о которой ты мечтала.
— Моя жизнь сейчас — это ответственность за Рона. А без тебя я его не смогу вырастить. Он же, чуть что, несется к тебе. Если с тобой что-то сделают — мне не нужна будет жизнь в Смиртоне. Я вообще не знаю, что буду делать с Роном одна…
Аргумент показался железным. Но только сейчас я понимала, что происходит. Я уговариваю его остаться. Со мной.
— На самом деле, если бы я не появился, Рону было бы не так страшно остаться без меня, — усмехнулся он грустно. — Вся эта ситуация — моя вина. Поэтому тебе не стоит сомневаться в собственных силах.
— Я не хочу без тебя, — перебила его. — Ты что… хочешь снова… — Я чуть было не сказала «в клетку». Но время нести чушь прошло. Его это никак не убеждало. Мне нужно было быстрее учиться говорить так же, как он, иначе я… потеряю его. — Не надо. Пожалуйста. Я, может, и справлюсь с ребенком, но я не хочу с ним справляться без тебя. Я хочу его видеть таким, каким он стал с тобой. — Я дала себе секунду и выдала главное: — И я тоже хочу быть с тобой.
Он замер, пристально вглядываясь в мое лицо, и я изо всех сил старалась пройти это его сканирование. Сложно, учитывая, что я вообще не понимала, что он ищет.
