его руке.
Визг стали, топот шагов, блики солнца… и всё продолжается с утроенной силой.
Этот человек никогда не сдаётся. Дай ему волю, он сметёт Антрим с лица земли, присвоит себе его сокровища, наступит на горло свободолюбивым детям гор. И что тогда станет с рыжеволосой жрицей?
Последний мощный выпад, и лорд не устоял – рухнул спиной на жёсткий настил площадки. Я выбил из руки оружие и с наслаждением приставил клинок к открытому горлу.
Отец глядел на меня снизу вверх, но в глазах не было и тени страха. Он знал, что я не причиню ему вреда, он не чувствовал себя проигравшим.
Повисла такая тишина, что я услышал, как заполошно колотится моё сердце. Все взгляды были устремлены на нас, они беззвучно кричали – что же лорд Инглинг сделает с наглецом?
А он медленно и лениво поднял руки и…
Захлопал. Рассмеялся громко и наигранно, но взгляд его пробрал холодом до костей.
– Ты победил, Реннейр Безымянный!
Я убрал меч от его шеи и отошёл на шаг. Отец поднялся и, не стряхивая с себя пыль, зашагал к краю площадки. К нему тут же бросился служка с кувшином студёной воды, и, когда господин утолил жажду, все вдруг отмерли.
– Ну, что же вы молчите? – он повёл рукой. – Славьте моего верного дехейма!
Сначала раздались жидкие хлопки – никто не мог ослушаться приказа, и вскоре площадку огласили бурные рукоплескания. Лорд глядел с ухмылкой, а в бороде дрожали капли воды. Вдруг он взметнул руку и со всей силы швырнул кувшин оземь – брызнули осколки, и этот звук заставил вояк умолкнуть.
Не говоря больше ни слова, лорд Брейгар зашагал прочь.
В напряжённой тишине я прошёл мимо своих товарищей – они расступились волной. Молчал даже Варди, сверля меня внимательным взором, а Лейн отвёл глаза и сделал вид, что его интересует пряжка ремня.
Боятся господина, а ведь он всего лишь человек.
За пределами тренировочной площадки меня догнал Демейрар. Вернувшись в Лестру, мы не разговаривали, не обсуждали случившееся и вообще старались пересекаться пореже.
– Ренн!
Я повернулся к нему, окинул взглядом.
– Что-то хотел, братец?
Он несколько мгновений мялся, упрямо сжимал губы, раздумывая над ответом, а потом выпалил:
– Ты победил отца, это все видели.
Я кивнул. Это и всё, что он хотел сказать? Однако, в его тоне мне послышалось что–то новое – то, чего я никогда не слышал от Дема.
– Это было смело, – брат усмехнулся и нервно откинул чёлку со лба. – Опозорить лорда.
И, хлопнув меня по плечу, быстрым шагом направился в сторону замка.
В тот же вечер я решил сделать то, что откладывал уже несколько дней. Уже в сумерках я вступил в квартал плотников, против воли окунаясь в воспоминания. Знакомая дорога привела меня к знакомому с детства низенькому дому – туда, куда я бегал, будучи босоногим сорванцом. Здесь жила мать Кристейна.
Дверь открылась со скрипом, и на пороге возникла заспанная тётушка Осси – ещё красивая женщина со светлыми, как лён, волосами. Она всегда встречала меня с улыбкой, но сегодня, едва бросив взгляд на моё лицо, всё поняла.
Схватилась за сердце и отступила назад.
– Вы всё знали. Знали и молчали, – я покачал головой и до боли стиснул кулаки. Хотелось грохнуть ими о стену, но я сдержался. Не стоит пугать эту женщину, не стоит винить её за то, что всеми силами хотела сохранить жизнь и тайну своего ребёнка.
Мне никогда этого не понять. У меня не было матери, и я даже представить себе не могу, каково это, так любить – бездумно, слепо, одержимо. Закрывать глаза на все преступления.
Осси смотрела виновато и испуганно.
– Ренн, я…
– Не надо, молчите.
– Я не могла рассказать! Не могла, понимаешь? – голос сорвался на хрип, и она зарыдала. – Мой мальчик… мой единственный сын…
– Криса больше нет, тётушка.
Она осела кулем на пол и завыла, как волчица. Сердце рвалось в клочья от этих звуков, но я сделал над собой усилие и вошёл внутрь. Опустился перед ней на колени, стараясь не дать волю удушливой жалости. Коснулся трясущихся плеч.
– Вы должны рассказать мне всё.
Мальчишка, которого я знал, остался в прошлом. Его место занимал одержимый жаждой наживы и мести человек, пугающий даже свою мать.
Из сбивчивого, приправленного слезами рассказа я понял, что, прежде чем вернуться в Арнерию, Крис несколько лет провёл на севере, в краю фьордов – на родине Варди. Те странные амулеты, что помогали скрывать присутствие, именно оттуда – Осси смогла рассказать немного, остальное я додумал сам. И, если эти амулеты обладали такой силой, то отцу знать о них никак нельзя. Хорошо, что они сгинули вместе с телами разбойников.
А вообще… о чём я думаю? Я ведь предаю интересы лорда и господина. Он вырастил меня лишь для одного – служить верно, как пёс. Как хорошо обученный зверь.
Но внутри появилась червоточина, и, стараниями одной рыжеволосой жрицы, день ото дня становилась всё больше.
– Он бывал у меня редко и тайно, – говорила Осси бесцветным голосом, теребя подол старого платья. – Я знаю, что виновата, что поступала неправильно, покрывая его, но предать сына я не могла, будь он хоть трижды виновен.
Я невесело усмехнулся. Раньше думал, наивный, что у тётушки появился богатый любовник, когда во время редких визитов замечал то новенький браслет, то чайный сервиз, какие не водились в домах у бедняков. Оказалось, Кристейн время от времени захаживал к матери, принося подарки и деньги на жизнь.
Подозревала ли Осси, что те были заляпаны чужой кровью?
Сегодня я понял, что больше никогда не смогу переступить этот порог.
– Я никому не скажу о вас. Прощайте, – вложив в руки тётушки Осси кошелёк с серебряными монетами, я встал у дверей.
Она вытерла раскрасневшиеся глаза и осенила меня знаком Отца Равнин:
– Прощай, Ренн, – выдохнула печально. Поглядела на мешочек с деньгами. – Пожалуй, я уеду отсюда и постараюсь начать сначала. Хотя, когда умирает твоё дитя, жить уже не хочется, не хочется дышать. Просто стараешься скоротать отпущенное тебе время, надеясь, что после смерти нас что-то ждёт. А ещё… я тебя не виню.
– Спасибо, – я кивнул и, уходя, затворил за собой дверь.
Вот и разорвана ещё одна ниточка в прошлое.
Интересно, сколько стоит
