– Значит, у тебя были другие причины, чтобы не делиться деталями с семьей и мной. Что изменилось?
– Ничего, кроме того, что я смогла расслабиться. После окунания в первородное пламя, я сразу оказалась в столице, на отборе. Когда бы я о личном поговорила с бабушкой? Или Марком? А с тобой... – я пожала плечами, неужели он сам не понимает, что не вызывал во мне доверия? – И разве это имеет какое-то значение? Разве я обязана делиться личным с Владыкой или тарианом? Тем более вы все возненавидели мою маму и вряд ли бы стали искать со мной ответы, почему она погибла, почему утратила драконью суть и почему дав мне жизнь, лишила инициации.
– Эстель, посмотри на меня. – Глухо попросил мужчина и я не стала противиться его просьбе.
– Я признаю, что виноват, что был слеп и оглушен гордыней, что мое поведение в нашу первую встречу было продиктовано не только желанием сохранить тебе жизнь, но злостью на Мариэлу, ведь я никогда не понимал ни ее, ни причин ее поступков.
– Я...
– Подожди, Эстель, я прошу меня выслушать. Пожалуйста.
Что-то в голосе мужчины заставило меня вздрогнуть. Мне кажется, он со мной еще ни разу таким тоном не говорил. Нормальным. Человеческим. Усталым и вместе с тем, словно ожидающим чего-то.
– Я был не прав. Мне бесконечно жаль, что я не справился со своими эмоциями, не смог достойно встретить свое прошлое, был не готов к такой правде. Я не должен был оскорблять Мариэлу и твою память о ней. И прошу за это прощения. Не как тариан, как мужчина.
Я знала, что сейчас смотрю на тариана широко распахнутыми глазами. Меньше всего я ожидала услышать подобное. Точнее нет, он уже признавал, что был не прав. Но делал это не так. Словно одолжение, словно просто признание своих ошибок. Без чувств. А сейчас... Все совершенно иначе!
– Мы с тобой в этом похожи. Для тебя чужды традиции и драконий уклад, ты росла в дали от нас. И ошибки мы совершаем одинаковые, судим сразу и сгоряча, пока нам не объясняют, не приводят аргументов. Ты в отношении всего драконьего народа, я же в отношении твоей мамы, а там и всего рода де Лавер.
Если смотреть под этим углом, то возразить мне нечего, Аллиан был прав. В этом мы с ним действительно похожи.
– Я же рос в полном соответствии традициям, и Мариэла никогда в них не вписывалась. Она была другой. И драконица, и не драконица. Ты знала, что твоя мама летала только по необходимости?
– Как это? – хрипло переспросила. – Но полет... Это же...
Хотелось сказать многое, но в горле пересохло, а мысли спутались. Как объяснить то, что чувствуешь, когда паришь над землей? Как передать весь спектр ощущений в паре слов? Это же необъятное!
– Свобода, – подсказал тариан. – Свобода, безграничная любовь и счастье. Неотделимая часть нас. Но Мариэла не любила летать.
– Но...
– Она никогда не шалела в небе, никогда не поддавалась эйфории, хотя участвовала и в играх, и совершала ритуальные полеты. Твоя мама владела стихией воздуха, но даже это не сблизило ее с небом. Именно с этого отличия ее начали называть чудачкой, а после того, как она начала говорить о снах, своих пророчествах, которые не сбывались, непонимание усугубилось.
– Мама никогда не обращала внимания на чужое мнение, и я знаю, что она верила тому, что видела. Богиня не могла ее обидеть, не могла ей солгать, жрица – это проводник божественной силы, земное воплощение.
– Да, старшие жрицы – проводники воли, священные сосуды богини. Все так, Эстель. И мы слишком привыкли полагаться на их силу, на то, что им ведомо больше, но постоянные просчеты Мариэлы, привели к тому, что ей перестали верить, перестали прислушиваться и просто слышать. Верить и понимать, за что же богиня продолжает ее любить и выделяет среди всех прочих.
– Ты...– я закусила губу, пытаясь сдержать слезы, – ты нашел ответ, почему так вышло?
– Мне кажется, что да. Сейчас я понимаю, что произошло. И думаю, если ты поделишься воспоминанием о встрече с богиней, смогу сказать точнее.
Я вздрогнула. Неужели он хочет залезть в мою голову?
– Мариэла не смотря на свою связь с богиней, сильную связь, могла ошибаться в трактовании своих видений. Полагаю, она путала время. Что-то из того, что показывала богиня – было о прошлом, что-то – из далекого будущего, а то, что было настоящим... – Тариан замолчал, на миг прикрыл глаза. – Мариэла исполняла сама. Исполняла так, как чувствовала, подводила других к нужному результату. Возможно, именно на настоящее был возложен запрет от самой богини.
– Печать молчания?
– Да, а возможно и с настоящим Мариэла не справлялась. И все, к чему она вела, выходило совершенно не так, как должно. Вряд ли твоя мама думала о том, что долгие годы ее род станет всеми презираемым и будет удерживать свои позиции упрямством и могуществом Лекроя, твоего прадеда.
– А может и знала, – покачала я головой. – Может, она специально стала центром конфликта, чтобы нечто другое им не стало?
– Манипулировать твоя мама умела. – Признал Аллиан и нахмурился. Наверняка пытался вычислить то, что могло стать причиной конфликта помимо отказа жрицей выйти замуж за тариана. – Но я уверен, что она часто ошибалась именно в трактовании того, что ей показывала богиня.
А мне вот не давал покоя тот факт, что мама не любила летать. Так не бывает! Не у драконов! Но усугубиться в размышления не дал тариан.
– Скажи, Эстель, ты сможешь мне довериться? Сможешь поверить, что я искренне хочу найти ответы на все вопросы, которыми задаешься ты? Я знаю, что тебе есть за что обижаться на нас, знаю, что тебе сложно поверить, но мы не бросаем своих. И будь в том лесу Мариэла, а не ты, я бы от Ордара и камня на камне не оставил.
– Думаю, так случилось бы, будь на моем месте любой дракон, – я прикрыла глаза. В этом я тариану верила, чувствовала и знала наверняка. Драконы отомстят за боль другого дракона. Не только тариан или Владыка. Все они, не взирая на свои внутренние распри, пойдут мстить.
– Я привел такой пример, потому что ты уверена в моей ненависти к ней.
Я вздохнула, и как сказать о том, что не ощущаю его ненависти? Нет, тогда в первую встречу – да, злость, обида, разочарование и гнев, они явно управляли мужчиной. Но позже, даже не найдя ответа на то, почему Мариэла так поступила со своим ребёнком, ненависти не было. Она была у других родов. У его матери, но точно не в нем, и даже не во Владыке.
– Ордар все еще стоит, потому что он нужен тебе. Ты считаешь своим наследим герцогство тар Кальнесс и графство Этвор. – видимо устав ждать от меня хоть какой-то реакции, продолжил Аллиан. – Не буду лгать, я думал о том, чтобы преподнести весь Ордар как первый свадебный дар.
Я вздрогнула. Да что там. Я словно пощечину получила и очнулась, резко вынырнув из удивительной атмосферы доверия, которая сложилась между нами.
– Какая же ты ершистая, Эстель, тшш, – ладонь мужчины легла на мое плечо. – Я думал об этом так, еще до отбора. Когда ворвался сюда, и захватил королевство.
– Значит ли это, что теперь ты так не думаешь? – тихо спросила я. – Ты ведь понимаешь, что это рычаг давления на меня? Я не смогу отказаться от этого дара. Не смогу отдать герцогство и графство. А это, как минимум, два разных дара.
– Я не настолько отчаялся, чтобы собирать прошлые шишки снова. Нет, Эстель, Ордар я дарить тебе не стану. Ты не готова к правлению даже такого маленького королевства. Тебе это просто не нужно.
И пока я сердито фырчала себе под нос, возмущаясь тому, что тариан назвал Ордар небольшим королевством, Аллиан притянул меня к себе.
– Герцогство тар Кальнесс и графство Этвор – твои. Без всяких условий. Грамоты готовы, обратной силы не имеют, никто и никогда не сможет отнять у тебя эти земли. У тебя, или у твоих детей.
Хотелось, конечно, огрызнуться, сказать, что они и так мои, без всяких грамот. Но тариан прав, в мире, где господствует сила, я могу оказаться в ситуации, когда кто-то гораздо сильнее, наделенный большей властью, решит притязать на мое наследство и ничего противопоставить не смогу. Но если грамоты не имеют обратной силы, это значит, что тем, кто решится оспорить их законность, придется держать ответ перед самим Владыкой. Нынешним и будущим. Вне зависимости от времени. Вот так подарок...
