снять стресс, но прогулка дала время поразмышлять о том, как я справилась с миссией по исправлению Фернанды.
Плохо. По-детски. Резко.
Я почти развернулась и пошла домой. Почти сдалась, но тогда бы стала трусихой, коей я не была. Разумеется, моя уверенность в себе пошатнулась, но я ее восстановлю. У меня еще есть время.
Когда я вошла в атриум, мои шаги замедлились.
– Какое удачное совпадение. – Элиза отцепила от своего серебряного плетеного пояса свернутый трубочкой листок бумаги и протянула его мне. – Я только что была в Шанхайской гильдии с Серафом Ашером, и он попросил меня передать тебе этот список грешников. Сказал, что их должно хватить на две недели. Это все простые миссии. Как Бофингер.
Как Бофингер? Если я правильно помню, она думала, что он не изменится так быстро.
– Не принижайте заслуги моей неоперенной. – Багряные крылья офана Миры напряглись вдоль спины, едва выглядывая из-за еще более напряженных плеч. – Не существует простых грешников, как и несущественных грехов. Люди сложны, даже те, у кого низкий счет.
Я моргнула, глядя на Миру. Не могу вспомнить ни одного случая, чтобы мой древний профессор заступился за меня, и все же вот она, встала на мою защиту.
Истинная расправила крылья. Когда так делают ангелы-мужчины, это рассматривается как ухаживание. Когда так поступают женщины нашего вида, это демонстрация доминирования.
– Вы забываете, что когда-то я тоже была неоперенной, Офан.
– Я ничего не забываю, Элиза.
– Иш Элиза.
– Простите меня, Иш. В мое время мы не ставили перед именами титулы. Мы были ангелами в первую очередь, высокомерными – во вторую.
Ого. Ого. И ого.
Блестящее оперение ишима источало антипатию, такую же сильную, как аромат жимолости, витающий в атриуме.
– Я расскажу о вашей дерзости Семерке.
Мира ничего не ответила.
– Как только закончишь, неоперенная, – Элиза ткнула мне в грудь свой проклятый список, – сообщи офану Мире, и я вернусь с новым списком.
– Я уже сказала сегодня утром, что если Сераф Ашер снова пришлет тебя ко мне, то я бросаю эту идею. – Я разорвала лист пергамента.
В глазах Иш Элизы появился торжествующий блеск, будто она только что выиграла какое-то соревнование. Я не думала, что архангел так уж сильно любил Элизу, но раз уж он решил вести себя как обидчивый херувим, избегая меня, поскольку я осмелилась тлеть перед ним, то, полагаю, я ему тоже не очень-то нравлюсь.
– Какая жалость. – Улыбаясь, Элиза ушла, ее перья покачивались в такт заднице.
Суровый взгляд Миры был прикован к полоскам, которые устилали пол атриума.
– Почему ты уничтожила список архангела?
Вместо ответа я спросила:
– Может ли ишим действительно навлечь на вас неприятности за то, что вы вступились за нас, гибридов, офан?
– Я защищала своих неоперенных – гибридов и истинных. Блеск крыльев никогда ничего для меня не значил. Ни в прошлом, ни сейчас. Все, на что я могу надеяться, это то, что однажды он вообще перестанет иметь значение.
В тишине мы изучали друг друга.
Я не знала, что она видела, когда смотрела на меня, но я увидела в ней сторонника, а не противника.
– Чтобы это произошло, гибрид должен стать архангелом.
– Я согласна, Селеста, и считаю, что время пришло.
Кто эта женщина, и что она сделала с моим ворчливым, соблюдающим правила профессором?
Наконец Мира выдохнула, ослабив напряжение, сковавшее ее тело.
– По крайней мере, у нас есть чемпион – Сераф Ашер.
Над нашими головами пролетел воробей, наполняя наши уши арией.
Я проследила за его взлетом к фальшивому лазурному небу.
– Почему он вам так нравится?
Что-то промелькнуло на лице Миры, нечто такое, отчего у меня по коже пробежали мурашки.
Она знала.
Она знала о Найе…
Она узнала душу Лей.
Мира нарушила молчание вопросом:
– Почему ты так нетерпима к нему?
Хотя мне хотелось, чтобы офан Мира оставила все как есть, я чувствовала себя в долгу перед ней за то, что она набросилась на оценщика.
– Я думала, что он мой друг, но я ошибалась.
Она жестом указала на кусочки списка подле моих ботинок.
– Бумага у твоих ног рассказывает другую историю, отличную от той, что поведала ты.
– Он делает это не для меня.
Она приподняла бровь.
– Тогда для кого?
– Он делает это для женщины, чью душу забрал несколько недель назад. Женщины, которую я пыталась спасти от рака. – Когда я произнесла это вслух, мое эго запульсировало, точно ушибленный палец.
Уф. Почему причина, по которой Ашер мне помогал, имела такое значение? Почему его реакция на мое тление играла роль? Я уже начала думать, что его отсутствие к лучшему. Определенно, мне это необходимо.
– Ты спросила, почему он мне так нравится. – Она жестом указала на список. – Я нахожу похвальным его желание помогать душам.
Мое сердце бешено заколотилось. Она говорила обо мне или о Найе? И если она имела в виду Найю, значит ли это, что офан Мира согласна с его нарушением закона?
– Некоторые говорили, что то, что он сделал в Абаддоне, было случайностью с хорошим концом, но настоящее подтверждает то, что я всегда думала… Это не случайность, а акт великого героизма.
– Золотой мальчик Элизиума, – размышляла я вслух.
Она внимательно изучала выражение моего лица, словно пытаясь определить, не произнесла ли я это прозвище в насмешку.
– Он скорее мужчина, чем мальчик, но у него золотая душа.
– Что он сделал в Абаддоне?
– Он спас Элизиум от заражения отвратительной магией Абаддона.
– Как?
– Почему бы тебе не спросить его?
– Я бы с радостью, но разве вы не слышали, что он меня избегает? – Для столь героического человека золотой мальчик-мужчина оказался исключительно труслив. Он не только нарушил обещание помочь мне, но и сделал это с помощью вечно крутящегося рядом ишима…
– Слышала, и это заставляет меня задуматься о том, что ты натворила.
– Ох, вы меня знаете. Нечто ужасное. – Я потерла боковую сторону указательного пальца, подушечка большого пальца наткнулась на два сдвинутых вместе кольца.
– Я знаю тебя, Селеста, и, несмотря на всю твою непокорность и язвительность, в тебе нет ничего ужасного.
Мои дрожащие пальцы замерли от ее комплимента.
– Он отыщет путь обратно к тебе. Почему-то он всегда это делает. Так же как ты нашла путь обратно к… нам.
К Найе. Она имела в виду Найю.
– Мне нужно провести урок. – Мира повернулась. – Пожалуйста, убери за собой перед уходом.
– Вы не можете просто сжечь эти обрывки?
– Нет.
Вздохнув, я присела и собрала полоски бумаги, затем засунула их в карман.
– Могу я оторвать Найю от ее занятий?
Офан Мира
