согрелось, а конечности начали искриться, будто вены наполнились взрывной карамелью «Поп Рокс». От него, должно быть, исходили какие-то ангельские феромоны, потому что никогда прежде меня так не влекло к мужчине.
Серьезно, даже бирюзовые глубины его глаз, усыпанные блестками, казались более завораживающими.
– Селеста…
В моем имени, сорвавшемся с его уст, чувствовалась густота, которая усиливала пульсацию у меня в венах.
Он сглотнул, и за одну секунду его взгляд потемнел, будто его зрачки проткнули.
– Не надо.
– Не надо что?
– Не усложняй наши отношения.
Я вышла из оцепенения.
– Прошу прощения?
– Взгляни на свою кожу.
Я последовала его совету, и тепло вожделения сменилось ледяным ужасом. Нет, нет, нет. Из всех мужчин на свете, почему мне нужно было тлеть от того, кто мог видеть, как светится моя кожа? Почему я не тлела из-за Джейса? Я вскочила на ноги, пока архангел смотрел на мою разбитую столешницу, скривив рот от отвращения.
Я отнюдь не сногсшибательная и, разумеется, не истинная, но и не отвратительная.
– Такое случается постоянно. В тебе нет ничего особенного, Сераф.
Мои невидимые кости крыльев напряглись, выпуская перо. Проклятые детекторы лжи.
Взгляд архангела опустился на пол одновременно с фиолетовым перышком.
Я отвернулась, прежде чем он успел еще больше растоптать мое хрупкое эго. Мнение людей, как правило, меня не задевало. Очевидно, за исключением мнения одного человека.
Почему? Почему именно он? Неужели я испытываю что-то вроде стокгольмского синдрома? Не то чтобы он меня похитил, но мы проводили слишком много времени в обществе друг друга. Возможно, в этом и суть. Я не могла дождаться, когда закончится операция «Спасем-крылья».
Успешно или нет.
Только бы избавиться от этого фригидного, слишком мужественного существа.
Я проснулась от стука. Застонала и накрыла голову подушкой.
– Уходи, – пробормотала я.
Раздались еще два громких стука.
– Проснись и пой, неоперенная.
Я села, полностью очнувшись ото сна, провела рукой по спутанным локонам, встала и прошла через комнату, чтобы открыть дверь. По ту сторону не оказалось ничего, кроме воздуха. Неужели мне приснился этот колкий женский голос?
Стук раздался снова – костяшки пальцев ударились о стекло. Я повернулась и отдернула шторы.
Иш Элиза, светловолосая, с заостренными чертами лица, висела за окном, широко раскинув лавандовые крылья.
– Ах. Наконец-то. Неоперенная просыпается. Встретимся на балконе.
Меня одолевало сильное желание задернуть шторы и зарыться обратно под смятое одеяло, но я вышла и открыла стеклянную дверь.
– Иш Элиза, – пробормотала я, – чем обязана такому «ох-до-чего-же-приятному» пробуждению?
– Сераф Ашер занят другим делом и послал меня сообщить, что твоя миссия провалилась.
Потрясение на мгновение затмило мое раздражение.
– Провалилась? – Разве Фернанда не удалила все фотографии? Может, она сделала резервную копию, и, чтобы я могла получить перья, она должна от нее избавиться? Или она проснулась сегодня утром и решила вернуться к своим нечестивым делам?
– Ты потерпела неудачу.
– Я прекрасно знаю значение слова «провалилась», – хотелось зарычать мне, но я сдержалась. – Почему серафим не сообщил эту новость сам?
– Возможно, ему не захотелось нянчиться с тобой сегодня.
Могла ли она вести себя еще более грубо?
– Что тебя во мне не устраивает, Иш?
– Мне не нравится, что ты тратишь драгоценное время нашего архангела. Семеро избраны, дабы улучшать миры, а не помогать недостойным неоперенным исправлять их ошибки.
Я стиснула зубы.
– Во-первых, я никогда не просила помощи нашего дорогого архангела, он охотно предоставил мне ее сам. А во-вторых, мое нежелание зарабатывать перья не было ошибкой – это было осознанное решение.
Она расправила плечи и скрестила руки, натянув облегающую серую форму.
– Послушай, как бы меня ни забавляла наша болтовня, меня ждут в другом месте. Если ты не хочешь помочь Фернанде стать лучше, тогда Сераф Ашер предлагает тебе взяться за твоего швейцара Стэнли.
– Моего швейцара?
– Разве я перешла на ангельский язык?
Вместо того чтобы опуститься до ее уровня, я выбрала самый быстрый способ выпроводить Элизу из моего дома – проявить дружелюбие.
– В чем именно виновен Стэнли?
– Он страдает тяжелой формой клептомании. У тебя когда-нибудь пропадали посылки? – Ее взгляд просканировал мою просторную квартиру. – Ты бы, наверное, не заметила…
– Потому что у меня так много бесполезного земного хлама?
Ее губы резко изогнулись.
– Разве я это сказала?
– Нет, но ты громко об этом подумала.
– На твоем месте я бы тратила меньше времени на размышления о мыслях ишима и больше на то, как помочь распушиться твоим маленьким гибридным крылышкам.
Ох… Она перешла черту.
– Убирайся. С моей. Террасы. И скажи Ашеру…
– Серафу Ашеру.
– …что, если он когда-нибудь еще пошлет тебя передавать сообщения, я прекращу попытки вознестись.
– Какая будет жалость.
Я ухватилась за край двери, представляя, как запихиваю ее сверкающие крылья внутрь и с силой захлопываю дверь, пока не сломаю все позвонки. На землю упало перышко.
– Твой разум – мерзкое место, неоперенная. Темное, подобно Абаддону.
Крепко сомкнув губы, я изобразила улыбку и начала закрывать дверь, сжимая металлическую раму с такой силой, что кольца врезались в кожу.
– Ох, пока я не забыла, тебе придется зайти в гильдию за своим следующим грешником и самой воспользоваться голоранкером. Ты ведь помнишь, как они работают?
Я закрыла дверь перед враждебным лицом Элизы, а затем позвонила Фернанде.
Ее сонный голос прозвучал в трубке после нескольких гудков.
– Селеста? Почему ты звонишь так рано?
– Ты не стерла фотографии, – рявкнула я.
Наступила тишина, затем послышался шорох простыней.
– Прости?
– Твои фотографии для шантажа. Ты сказала, что стерла их, но это не так.
– Я стерла их. – Ее тон стал таким же раздраженным, как и мой собственный.
Я закрыла глаза, ее счет проплывал у меня перед сомкнутыми веками.
– Но теперь жалею об этом.
Мои глаза распахнулись.
– Жалею, что последовала совету кого-то настолько… неуравновешенного.
Меня захлестнуло раскаяние. Мне не следовало вымещать на ней свою агрессию. Несправедливо, что я ожидала, будто она изменится за одну ночь. Не все такие, как Бофингер.
Я провела рукой по волосам, растрепанным подушкой.
– Фернанда, прости.
– Будь мы друзьями, мне было бы не все равно. Я бы даже спросила, почему ты такая стерва, но мне плевать. Мое предложение поужинать? Забудь о нем.
Прежде чем я успела попытаться исправить ситуацию, она оборвала телефонный разговор. Я опустилась на диван, уткнулась лицом в руки и стала сокрушаться о своей чрезмерной самоуверенности, которая позволила мне вообразить, будто дорога в Элизиум будет без выбоин.
* * *
Через несколько часов я пешком отправилась в гильдию. Думала, что свежий воздух и физические упражнения помогут
