— Вполне, — глухо ответила девушка, теряясь под напором синих бездонных глаз Святослава.
* * *
Славицкая пристань вынырнула из-за горного кряжа в лучах заходящего солнца. Мелкие шхуны и рыбацкие ладьи покачивались на волнах, залитые бардовыми огнями, точно свежей кровью, и казались Софии мрачными зарисовками кровожадного мира демонов.
На пристани царило возбуждение. Сначала княжна решила, что горожане высыпали встретить возвращавшегося губернатора, но расслышав обрывки слов, поняла — что-то случилось. Даже в час горя северяне вели себя не как объятая ужасом толпа (как это бывает), но как люди доблести и величия — с достоинством и бесстрашием.
Узнав об этих землях немного, а о тех, кто их населяет еще меньше, девушка, тем не менее, уже знала: северяне суровы и холодны, но не лишены доброты и отзывчивости.
— Останьтесь на борту, — Святослав пристегнул к поясу ножны и накинул плащ. — Словен, Тис, головой за нее отвечаете. Вы, — он отдал приказ трем воинам: — На вас охрана «Тифона». Остальные со мной.
Князь сошел по сходням в свите преданных воинов.
За ним топали Никос и две его испуганные дочери. Распознав в причаливших путниках благородных господ, жители метнулись навстречу, обступив и засыпав вопросами. Выслушав каждого, Святослав махнул рукой и скрылся в портовом переулке. Толпа ринулась за ним. Через пять минут пристань опустела.
— Когда они вернутся? — Милонег вцепился в руку Софии и шмыгнул.
— Не знаю, — она облокотилась о борт корабля и, рассматривая непривычные пейзажи, грустно вздохнула.
Ждать пришлось очень долго.
До самого вечера. Капитан успел трижды раскурить трубку, старый целитель несколько раз перебрал содержимое волшебной сумки, а умотавшиеся за день матросы прикорнули на сложенных канатах и набитых мягким мешках.
Пристань оставалась пуста, и София терзалась предположениями:
«Может князь заночует у славицкого главы? Не один. Ревнуешь его к другим женщинам? Глупая и наивная».
Она думала именно о нем, когда он, наконец, появился. Сдержав порыв броситься на шею северянину, девушка смутилась, ибо он равнодушно спросил:
— Почему вы все еще не в каюте? Здесь холодно.
— Мы пытались…
—… она слушать не стала, — пожали плечами близнецы.
Святослав смерил ее усталым взглядом:
— Спускайтесь к себе. — И тяжело добавил: — Прошу вас.
И ушел. За ним подтянулись Рогнед, Юрий, Олег, другие.
— Олег, — позвал Милонег, но парень остановил мальчика жестом и покачал головой, «не сейчас».
— Северос свидетель, в Славице случилась беда, — Тис подмигнул. — Брат, проведи госпожу в каюту. Я все разузнаю и приду.
… — Ну, же говори, — нетерпеливо попросила София, присаживаясь у столика с мерцающей свечой, минут через десять.
— Вчера ночью убили торговца из уделата. Некого Зиновия, сына Ивантея, — ответил парень. — По словам местных, он приехал уже на взводе. Один из его друзей сообщил, что якобы в Бремени у убитого вышел конфликт с главой торговой гильдии «Семицветье». О большем убитый не распространялся.
Девушка нахмурилась. Димид и шагу боится ступить без ведома Будиша. Брат опять что-то затевает за спинами лейдцев, втягивая народ в новую кровавую авантюру? Он неисправим!
— Начальник городской стражи клянется, что понятия не имеет, как мог профукать убийство иноземца. Но я не удивлен.
— Почему?
— Все указывает на почерк… вампира.
— Кого? — Не поняла София.
— Упыря.
— Того, о каком нас предупреждали на тракте?
— Боюсь, что так.
Кровь застыла в жилах от испуга. Девушке вдруг почудилось, что вампир идёт за ней по пятам. Не за другими. За ней! Правда, говорить об этом не стала.
— Не тревожьтесь, — глядя на нее, близнецы насторожились. — Заклятия обнаружения ничего не выявили. Вампир, если и бы в Славице, бежал из города и давно скрылся в непроходимых лесах.
— Спите спокойно. Мы будем за дверью.
Братья покинули тускло освещенную каюту через час. Смерив пол несколькими шагами, княжна решила лечь на кровать. Одиночество только усугубило темные страхи.
София куталась в одеяло, не отрывая взора от свечного огонька. Сначала обдумала произошедшее в Обители Северных Братьев, строя догадки, почему осталась жива. Сила клинка должна была ее убить, но не убила. Даже не покалечила. Теперь — вампир. Ее всё больше утягивает в водоворот странных совпадений, и кто бы помог во всё разобраться?
В коридоре шептались близнецы и новоявленная охрана, присланная по указу Святослава. Чуть слышно поскрипывали мачты наверху.
Ей бы успокоиться, уснуть, но не получалось. В душе отчетливо разлилось понимание, что перемирию между двумя великими Домами — конец. И не важно, что она этот самый залог.
* * *
Будиш вернулся в Ипати на закате весеннего дня, и всю ночь метался у камина, скрипя зубами от бессилия и проклиная Софию.
Уничтожить других, чтобы жить самому.
Да, это было ему по душе. Он и раньше не скрывал ненависти к Дому Серебряного Волка, а теперь благодарил небеса за своевременное спасение от навязанного брака с княжной Линдой — старшей дочерью Мирослава. Не хватало породниться с врагами, которых ненавидишь больше смерти.
Еще не ведая, является ли сыном Властелина Небес, Будиш живо возмечтал, как заполыхают на землях Лейда пожары войны; наслаждался призрачными ароматами пепла и праха сгоревших городов, улыбался предсмертным крикам северян; купался в невинно пролитой крови младенцев. И только одно обстоятельство омрачало его будущий триумф — ранняя смерть мерзавца Мирослава, которые не увидит падение Метрополии.
Демонов колдун отнял мечту.
— София, — прошипел мужчина, скрипя зубами. — Сквернавка украла мою силу и победу.
Он никогда не задумывался, почему так люто ненавидит сестру, не задавался вопросами, от чего чувствует в ней угрозу собственной власти. Лишь винил ее в смерти матери и считал это достаточным объяснением. Все оказалось намного сложнее.
Дочь Властелина Небес… Немыслимо. Нечестно.
Судьба-Пряха славно подшутила, и смертный отдал ей должное.
Он отослал сестру с северянами, даже не подумав, что она тоже являлась наследницей престола и могла иметь хоть какое-то значение.
«Ледяной» колдун заверил, что выкрадет сестрицу собственными силами, но Будиш не больно на это рассчитывал. Отосланные за отрядом невидимки вернулись, доложив, что северяне ушли за границу, — а выкрасть что-то у лейдцев без их ведома — задача воистину посильная только богам.
Ко всем неудачам добавилась еще одна: шут пропал. Покидая Ипати, князь Арги лично видел того в свите провожающих, а по возвращении гада-потешника, как не бывало. Придворные и охрана в страхе мямлили, что не видели бесцветного человека с того самого дня, как государь с братьями отъехал по делам.
— Ну, попадись мне, пёсий сын, — рычал Будиш. — Прикажу прилюдно высечь на площади. Пятьдесят плетей. Чтоб впредь знал место, идиот.
Рухнув в кресло у камина, поймал себя на том, что определенно не хватает шута. И пусть его песни не имели смысла, но действовали мощнее вина и расслабляющих благовоний. Веселить шут умел. Будь он не ладен.
… Перед рассветом подогретое вино сморило Будиша. Но едва первые лучи позолотили дворцовые стены, в тронный зал ворвался Николай.
Сон старшего князя улетучился:
— Шут?
— Ищут прохвоста, — морщась, ответил Николай. — Я по другому делу. Твоя жена негодует. Вернулся, а к ней не заглянул.
Будиш махнул рукой и потянулся:
— Навещу Марию позже. Что еще?
— Послание. Прибыло из Эдирна с Вестником. Только что, — Николай протянул клочок письма. — От «ледяного» колдуна.
Нетерпеливо сломав печать, Будиш прочел текст и глухо выругался.
— Чего там?
— Упырь не смог выкрасть сестру. Он требует нашей помощи и вмешательства. Отказ не принимается.
* * *
Русло реки повернуло, и берега, поросшие лесом, поднялись. Встречный ветер разогнал туман, и София узрела Первые Врата Стифополя, походившие на огромные скалы, заключившие реку изящной белоснежной аркой с узорной резьбой.
