На втором этаже парню стало совсем уж худо, сам спешу постелить простыню, чтоб лёг на чистое, плевать, что он раб. Не успел, мальчишка потерял сознание. И вот что мне-то теперь делать? Бежать за целителем? Забирать его в дом к Марцелле и детям больного? Кое-как положил на кровать. Кожа да кости, совсем чахлый. А если помрёт? Что-то надо делать и срочно. Слышу в холле тихие шаги. — Эрлик! Это я! Мне стало любопытно, кого купил мой умный муж. Дети с Марфой. Марцелла! Сейчас всё решим вместе, спешу скорее к ней.
Марцелла. Сначала я волновалась, как там мой любимый супруг справится с посещением невольничьего рынка, всё же он сам был там рабом. Мне и самой страшно даже думать туда зайти. Потом волновалась, сможет ли он выбрать хорошую прислугу. Может, выберет кого-нибудь, с кем мы не сможем договориться? Злого, лживого. Потом начала ревновать. Вдруг выберет симпатичную фею? Пожалеет, и что тогда? А если красотку-эльфийку? Ближе к обеду, уложив детей спать, я не выдержала. Сорвала с кухни Марфу и порталом перенеслась в особняк, хорошо быть ведьмой. Главное, успеть домой к детям, пока они не скандалят. Окликнула мужа из холла. Как же тут пыльно, одна паутина кругом. Спускается со второго этажа. Один. Смущён и испуган. Так! Эльфийка? Убью! — Дорогая, мне стыдно, очень. Но я не смог не купить, пожалел. — Эльфийка? — Почему эльфийка? Я же обещал никаких симпатичных горничных. Хуже. — Побитая фея? — Хуже. Больной парнишка дриад. Фух! Хоть десять парнишек. — А где он? — Уложил в спальне. Он без сознания, нужен целитель, ума не приложу, что с ним делать. Всю дорогу трясся, в доме стало ещё хуже и при этом просил дать ему работу в саду. — Сколько ему лет? Взрослый? — Я не открывал бумаг, подписал все не глядя. Но юный, я проверял, даже щетины ещё нет. Его только вели на продажу. — Может, ты его напугал до обморока? Ты мог. Покажи бумаги, пожалуйста. — Да не должен был. Взял карету, чтоб он не мерз, покормил, свозил к портному снять мерки. Потом сюда привёл. Держи. Открываю бумаги. Мой муж наивен как никогда. Два месяца назад дриад был свободным, учился на гувернёра. Это просто отлично. Потом потерял свободу ввиду семейных долгов. Затем прошёл обучение в школе рабов, уже плохо. Продан как танцор в клуб-ресторан. Отказался на пятый день своего пребывания там, от приватного танца с клиентом в непозволительной форме. Наказан. Продан как бракованный. Читай, мой муж выкупил из борделя несостоявшегося проститута и целый день как мог заботился о несчастном. — А спальню ты ему выбрал для прислуги? — Да я ещё дом толком и не смотрел. Выбрал ту, которую видел в прошлый раз, там большая удобная кровать. Я сам ему постелил бельё. Жалко мальчика. — И тут-то он и упал в обморок, да? — Откуда ты знаешь? — Догадалась. А щетину ты как искал? — Провел по щеке. Я легонько. А почему ты спросила? Мой муж — наивный дурак. — Ты его напугал до полусмерти. Идём успокаивать для начала, а там посмотрим.
Открыли дверь в спальню. На кровати лежит, свернувшись клубочком, тощий парнишка и тихо скулит. Даже плачем назвать это сложно. Кожа темно-зеленая. Оригинально. — Может, у него болит что? Заслышав голоса, парнишка скатился на пол и встал на колени. Лоб упирается в пол, руки скрещены за спиной, при этом продолжает всхлипывать. Кошмар. — Это истерика. Принеси воду. — Откуда? — С кухни, наверное. Твой же дом. И раб тоже твой, между прочим. — Знал бы я ещё, где та кухня. Сейчас добуду воду. Стакана хватит, или кувшин нести? — Что найдёшь. Грозный муж ушел добывать воду. — Я — Марцелла, жена Эрлика, твоего хозяина. Как тебя зовут? — Матиас, госпожа. — Я смотрела твои документы. Ты был в борделе, я права? Тобой успели воспользоваться? Травмы есть, или только испуган? — Вы правы, госпожа. Я не смог. Меня никто не успел взять, только избит. Синяки, других травм нет. — Это хорошо. Тут тебя никто не тронет, не бойся. Ты не так давно был свободным, учился на гувернёра. С детьми какого возраста ты смог бы работать? Любишь детей? — Я очень люблю малышей. Умею работать с детьми любых рас от рождения и до пятнадцати лет по человеческим меркам. Через год смог бы закончить обучение. Простите, госпожа. — Хорошо. А давай ты сядешь на кровать. Не бойся, просто мне так удобней. У нас вообще не принято в доме, чтобы кто-нибудь вставал на колени. Хорошо? — Как прикажет господин Эрлик. — Это уладим. У тебя есть родные? — Мама, сестрёнка. — Они знают, что с тобой произошло? — Только то, что я попал в рабство, больше им ничего обо мне не известно, госпожа. — На моего мужа зла не держи. Он с тобой ничего плохого делать не собирался, это точно. Дом у нас не так давно, руки пока не дошли его даже осмотреть толком. Это была единственная спальня про которую он точно знал, что тут есть, где тебя разместить. Сегодня Эрлик должен был приобрести сюда прислугу, но попался ты. Впрочем, будем надеяться, оно и к лучшему. — Я принёс воду. Как он? — Мальчик просто напуган. Ему уже лучше. Прикажи ему слушаться нас обоих.. — Матиас, ты по сути принадлежишь госпоже Марцелле точно так же как и мне. И слушаться нас обоих должен одинаково. — Как прикажете, господин. — Что будем с ним делать? Оставим тут? — Я сейчас перенесу нас всех порталом домой. Он учился на гувернёра, детей любит. Если справится с нашими детьми, и ты не будешь против, то я бы взяла его няней. — А он, точно, здоров? Вдруг чем заразит? Да и хилый больно, может, пускай пока тут поживёт, придёт в себя? — Не переживай. Дети под защитой таких амулетов и заклинаний, что к ним ничего пристать не может. Там и я постаралась, и маги. А мальчика покажем сегодня же целителю, перед тем как допускать до детей. Всё решу, а ты пообедаешь и займешься делами в порту. — Ты точно справишься? А мало ли что? — Точно. И потом на дриаде ошейник. Даже если захочет, ни мне, ни детям он вреда причинить не даст. Сам же знаешь. — Такое не забудешь. Ты меня тогда спасла. — Не будем о грустном. Матиас, справишься с тремя детьми? Если не справишься, будешь тут садовником. — Я был бы счастлив работать с детьми, госпожа. Они погодки? — Тройняшки, им всего неделя. Сейчас перенесу нас домой, а то бросила детей на кухарку. У неё тоже
