«Мам дорогая! Нужно ли оно все? Как это хранить? Как я вообще с этим всем управлюсь?!»
Ужин, как и вчера, был в трапезной в присутствии хозяев. Сегодня народу прибавилось: несколько семей соседей графа уже приехали в гости. Заметив, что хозяйке дома не до нас, мы сразу после ужина тихонько сбежали в свою комнату.
Спать ложиться было еще слишком рано, и я, заметив излишне игривое настроение мужа, решила направить его энергию в мирное русло:
-- Рольф, расскажи мне, пожалуйста, о типографии.
После некоторой паузы муж странным голосом ответил:
-- Ты умеешь удивлять, Ольга.
-- Что же удивительного в моем вопросе?
-- Я не знаю ни одной другой девушки, которая забыла бы спросить, сколько этажей и комнат в моем замке, но поинтересовалась бы типографией.
Момент был несколько неловкий. По местным меркам грамотность от молодых жен вовсе не требовалась, зато требовалась практичность и умение вести хозяйство. Я не укладывалась ни в то, ни в другое требование. Нужно было как-то объяснить это мужу, чтобы не вызывать излишних подозрений.
-- Понимаешь, Рольф, если хорошенько подумать, ничему важному нас в монастыре так и не научили. Даже вышивальщица из меня очень так себе, – чистосердечно призналась я. – Нам с Ангелой в основном приходилось шить самые простые вещи. Всякие там простыни и наволочки. А уж вышивали монашки сами. И еще нас использовали для кухонных работ. Но опять же: ничему важному не учили. Я умею чистить овощи и чуть-чуть готовить самые простые блюда. Все, – я развела руками, предупреждая мужа о собственной хозяйственной бестолковости. Жалобно заглянула ему в глаза и тихонько закончила речь: – Знаешь, я понимаю, что хозяйка из меня никакая. Но мне всегда нравилось узнавать все новое. И я постараюсь быстро научиться. И еще я умею делать творожный сыр!
Рольф рассмеялся:
-- Не переживай так, моя девочка. Я и сам слишком слабо представляю, как вести дела. Нам придется учиться вместе.
-- Тогда все же расскажи мне про типографию.
Рольф снова засмеялся, укоризненно покачал головой и притворно строго сказал:
-- Ай-ай-ай, госпожа баронесса! Какие у вас неподобающие интересы! Ладно, раз уж тебе так любопытно…
Говорил Рольф очень интересные и важные вещи. Из его рассказа я поняла об этом мире и месте, где мы будем жить, гораздо больше, чем за все остальное время. Вещи, которые я узнала, были действительно потрясающие! Разумеется, личное хозяйство и замок – все это важно и нужно, но, оказывается, в столице существовала настоящая Академия наук! А здесь, в городе Партенбурге, находится филиал этой самой академии. Здесь до войны даже было четыре книжных лавки!
Сейчас лавка осталась одна и туда мы не пойдем -- книги это дорого. Возможно, такие магазинчики появятся снова? Может быть, когда-нибудь, я даже начну собирать свою библиотеку. Пожалуй, отсталость мира, которая первое время ввергала меня в шок, не так уж и страшна? Конечно, электричество и интернет -- великие блага, но ведь и раньше люди жили не менее интересно.
Рольф говорил о том, что основу типографии заложил еще его дед. Этот самый дед, Доминик Нордман, в свое время был гулякой и повесой, но при этом путешественником. Он вернулся домой, окончательно устав мотаться по миру, уже ближе к сорока, и только тогда, по настоянию старика-отца женился.
Заскучав на одном месте, барон пробовал разные развлечения, но все ему было не так, пока в книжной лавке он не наткнулся на небольшой томик жизнеописания какого-то путешественника. К большому удовольствию жены, барон Доминик засел за написание собственного труда. Он успел побывать в трех разных странах и нескольких мелких княжествах. И рассказать ему было что. Совершенно незаметно для себя барон втянулся в бумажную работу. И через четыре года закончил свой труд. Однако с удивлением выяснил, что напечатать это возможно только в столице.
-- Представляешь, Ольга, во сколько бы обошлась дорога туда и обратно, да еще и оплата типографских услуг?
За то время, пока барон развлекался писаниной, его молодая жена Джана Нордман не только родила ему сына, но и полностью взяла в свои маленькие ручки управление землями. Поняв, что муж сейчас будет искать себе новое занятие и опасаясь разорения дел, баронесса предложила самим устроить типографию и зарабатывать деньги на печатании Библии и учебников.
Женщина она была очень практичная и хваткая. Потому начинали с малого: заказали кассу с буквами, станок с валиками и выкупили немного бумаги. Большую часть текста книги своего мужа баронесса успела увидеть уже напечатанной, но последнюю, самую важную, четверную часть печатали уже после ее смерти.
-- Моему отцу тогда было всего двенадцать лет. Его мать, моя бабушка, подхватила осеннюю лихорадку и до весны не дожила. Дед же оказался не самым лучшим хозяином.
Уже после смерти барона Доминика Нордмана типографией занялся его сын, отец Рольфа.
-- Примерно в это время и открыли три филиала столичной академии в разных городах. Я помню первый крупный заказ на учебники. До этого печатали только «Слово Божье» и листовки с молитвами. А тогда отец радовался, что заказали немыслимо большой тираж – триста экземпляров. Газету придумала мама после того, как у нас в замке на несколько дней проездом останавливался ее дальний родственник. Большую часть текстов писал сам отец. Некоторые заметки и статьи содержали официальные новости. Их он получал напрямую от графа.
-- А тираж? Какой был тираж у вашей газеты? И как часто выходили номера?
-- Номера выходили раз в две недели, а тираж был сперва сто пятьдесят, а к началу войны уже двести пятьдесят листов! Представляешь, Ольга, – Рольф с улыбкой посмотрел на меня и продолжил: – каждые две недели они продавали целых двести пятьдесят газет!
Я ободряюще улыбнулась мужу и постаралась скрыть разочарование. Крошечный тираж сильно расстроил меня. Хотя… Где-то в интернете я читала, что первые номера газет в мире переходили из рук в руки чуть ли не десять раз. Сперва читал хозяин, потом газету брали соседи, и уж потом в последнюю очередь могли посмотреть грамотные слуги. Вроде бы я и понимала, что это самое начало типографского дела и впереди у этой отрасли многие сотни лет развития, но…
-- Рольф, а ты тоже будешь выпускать газету?
Мой вопрос заставил муж неопределенно пожать плечами.
-- Понимаешь, Ольга, я