Совсем не вовремя вспомнилось, как заботливо мама расчесывала меня перед сном, втирала в голову репейное масло, мыла голову специальным отваром из трав, а все для того, чтобы волосы были крепкими, густыми, живыми и блестящими, как черное золото. Иногда казалось, что мама любила мои волосы больше, чем меня, так пеклась о них.
На глаза набежали злые слезы.
Нет, я совершенно не жалела о жертве, лишь бы она была полезной Данилу. Но сердце все равно болезненно заныло, а в ушах вновь прозвучали злые комментарии Макса по поводу моей внешности. Если уж ранее я не была красавицей, то какой же выгляжу сейчас, лишившись того единственного, чем всегда гордилась? И как посмотрит на меня Данил, когда увидит? С жалостью, пренебрежением? Будет ли он сожалеть о своем поспешном решении проведения обряда?
Множество вопросов требовали незамедлительных ответов, просто-таки зудели от потребности под кожей, но на самом деле, я боялась услышать правду или увидеть подтверждения своим страхам в равнодушном взгляде Данила.
Когда он успел стать для меня таким близким, просочиться через защитные щиты? И почему даже мысль о том, что Потрошитель больше не посчитает меня привлекательной, как женщину, больно жалила в самое сердце?
Лишь бы жив остался, а с остальным… разберемся, с еще одним тяжелым вздохом приняла я решение.
К тому же у меня всегда оставался запасной план: если Данил ко мне охладеет, как встретит, я всегда могу дождаться третьего полнолуния, не дав ответную клятву, и освободить его от странных «семейных» обязательств. Если ранее подобная возможность вселяла в меня уверенность, то сейчас не принесла должного оптимизма, а лишь расцвела горечью на языке.
В последний раз пригладив торчавшие кончики волос, словно в утешительной ласке, я сжала пальцы в кулаки.
— Волосы не зубы, отрастут, — зло буркнула под нос, точно, чтобы придать этому утверждению силы, необходимо было произнести его вслух.
Слова растворились в воздухе, не подарив моей душе и капли просветления от мрачных предчувствий.
Бабушкин голос все еще звучал эхом в ушах, отчего трудно было сориентироваться, не растерявшись. Только погодя несколько минут, когда безжалостный холод напомнил о себе, отвоевывая все новые и новые участки моего тела, сообразила, чего именно мне недоставало.
Качки. Лодка была почти обездвижена.
Легкие, почти незаметные движения — не в счет по сравнению с теми, что я испытала ночью сполна, когда стихия буйствовала и болтала меня на волнах.
Встрепенувшись, огляделась и поняла, что посудину прибило к берегу. Не став более медлить, неуклюже вылезла из лодки, не рассчитав, что слабость в ногах будет настолько явной, чуть не полетела плашмя, но вовремя успела выровняться и удержать равновесие. На этот раз рядом не было Данила, что смог бы придержать и защитить от болезненного падения. Никого не было. Поэтому рассчитывать на чью-то помощь со стороны, оказалось, по меньшей мере, слишком наивно.
У себя осталась только я. В принципе, за последние годы уже должна была привыкнуть к такому положению дел, но после проведенного времени с Потрошителем, я успела ощутить, каково это на самом деле, когда о твоих желаниях заботятся. Ну, или хотя бы пытаются сделать это на свой манер…
Ноги обожгло морозностью. И пусть я погрузилась в воду только по колени, а ощущение, что нырнула в ледяное царство с головой, не покидало. Дыхание сбилось, пришлось контролировать вдохи и выдохи, чтобы хоть чуть-чуть заглушить панический дефицит воздуха. Каждый шаг, как и каждый вдох, давался с трудом. Три метра до берега показались мне чертовой бесконечностью.
Радость от мокрой твердой почвы под ногами оказалась такой силы, что впору было кидаться и целовать землю. Не стала. Пока. Преждевременно это, подобные эмоциональные порывы. Хотя, если в ближайшие часы хоть капелюшечка силы во мне не восстановится, не будет иного выбора, лишь припасть к земле, как скошенная осенью трава.
Запыхавшись и борясь с непонятным туманом перед глазами, что постоянно смазывал картинку, я огляделась.
Сердце забилось, как оголтелое, отдаваясь мучительной болью в висках и даже, казалось, клокотом в горле.
Не тот берег! Совершенно не тот!
Да, как я и надеялась накануне, лодку прибило к суше. Но, к моему величайшему разочарованию, вместо острова заблудших душ, посудина причалила к противоположному берегу, от которого мы с одногруппниками тогда и отправились в жуткое путешествие.
— Следуй за судьбой, — вспомнились наставления бабули.
Скрепя сердце послушалась. Хотя этот мешочек крови настойчиво болел и ныл, стремясь к Потрошителю. Кинув тяжелый взгляд за спину, я тоскливо осмотрела темную гладь озера. Слишком огромное, чтобы преодолеть вплавь. С этого берега даже верхушки острова заметно не было. Ни-че-го. Точно там дальше, окруженное толщей воды, не пряталось мое личное Чистилище.
И не имея других вариантов, кроме, как идти вперед, я двинулась к кромке леса.
Не помню, как долго я бродила среди деревьев, что казалось, были абсолютно одинаковыми и насмехались над моими попытками выжить и выбраться к людям. Навалилась настолько выматывающая усталость, что приходилось уговаривать себя каждый раз перед тем, как сделать шаг.
— Еще последний, — шептала пересохшими губами.
— Последний… — вторила пожухлая трава.
— П-о-с-л-е-д-н-и-й? — скрипели мелкие веточки перед тем, как впиться острыми краями в мои стопы.
А за ним был еще один, еще и еще…
Так, обманывая себя, я выбралась к пустому шоссе.
Ни на что особо не надеясь, опустилась на асфальт, обхватив ноги и пристроив голову на коленях. Странная вялость и безразличие, туманным коконом обняли меня. Когда же неестественную тишину, в которую я погрузилась, прорезал резкий звук, а потом обеспокоенный голос, почти не поверила в то, что помощь подоспела в реальности.
Дальнейшее происходило, и, правда, точно во сне. Разве еще остались люди, которые вот так вот беспечно готовы затормозить посреди пустынного шоссе возле одинокой девушки? К моему счастью, Анна, оказалась именно таковой. Ее старенький Опель стал для меня временным убежищем, где удалось переодеться в вещи женщины, немного согреться, хотя даже после чашки горячего чая, холод все еще продолжал отдаваться дрожью в пальцах. Казалось, я наблюдала за всем, как со стороны. Даже собственное тело чувствовалось чужим.
Из прострации удалось выйти не сразу. В голове все прокручивались, и прокручивались события недавнего прошлого, а червячок сомнений, что Данилу все же не удалось выжить, не переставал покусывать меня изнутри. Вся сущность тянулась обратно на остров заблудших душ, к Потрошителю, как жадный до солнца росток. Но, во-первых, я не знала, каким образом мне вновь пересечь озеро и где можно нанять необходимую лодку желательно с провожатым, ведь опыт показал, что с подобной техникой я точно не в ладах. А, во-вторых, сейчас я была настолько истощена и уязвима, что думалось и дышалось с трудом… Крохи оставшихся сил уходили на борьбу против потери сознания.
