Он тоже, наконец, вынырнул из забытья.
— Ну вот! — обрадовалась Лайона. — Кажется, все наши пациенты показывают явную положительную динамику. Да и растворы в капельницах заканчиваются. Сейчас сниму их, и можно перебираться куда-то, где будет удобнее, чем на полу.
На ласковый, полный любви и признательности взгляд супруга она ответила сдержанным кивком. Теперь, когда беспокойство за жизнь и здоровье Светочей отпустило ее, Лайона больше не могла отмахиваться от навязчивых черных мыслей о том, что ее муж лишил жизни ее же отца.
Она не могла упрекать Валлиана в этом даже мысленно, но не понимала, как ей теперь жить с этим знанием. Как оставаться рядом с человеком, отнявшим жизнь у Джакомо Монтессори? Как есть с Валлианом за одним столом, делить с ним постель и при этом чувствовать себя предательницей, презревшей кровное родство?
— Наверное, будет лучше, если на какое-то время мы устроим вас троих в одной большой палате лечебного крыла? — заговорила она, делая вид, что не замечает немого вопроса и растущего беспокойства в глазах мужа.
— Да. Так будет лучше, — за всех ответил светлейший Клиффорд.
Мастер Аркадиан в этот миг тоже вышел из транса. Окинул взглядом Картаделей, убедился, что все они уже в сознании.
— Похоже, мне придется потрудиться, чтобы вернуть из тонкого мира Мастеров-защитников, — объявил ровно. — Они забрались слишком далеко и сами, видимо, не найдут обратной дороги.
— Ты справишься, Аркадиан? — Картадель Клиффорд, похоже, готов был отправиться обратно в тонкий мир прямо сейчас.
— Справлюсь, Клиф. Восстанавливайся и не вздумай тратить силы, пытаясь помочь мне. Вы свое дело сделали, позвольте теперь другим потрудиться.
Мастер Аркадиан подошел к одному из мастеров-защитников, уселся рядом, положил сухие старческие ладони на руки мужчины и закрыл глаза.
Тихие шаги и разговоры вокруг ему совершенно не мешали.
Лайона закончила убирать свои медицинские принадлежности, закрыла «тревожный» чемоданчик, связалась по внутренней связи с медицинским крылом, договорилась, чтобы за Светочами прислали транспортные каталки.
— Сейчас вас перевезут в палату. Умоют, уложат, накормят и обеспечат всем необходимым, — сообщила Светочам.
— Ты так говоришь, будто собралась оставить нас без своей компании. Не хочешь убедиться, достаточно ли хорошо позаботятся о твоих пациентах? — вроде бы шутливо, но с некоторым беспокойством поглядывая на ставшего мрачным и молчаливым Валлиана, уточнил светлейший Саймон.
— Хотела бы я посмотреть на того, кто посмеет проявить недостаточный профессионализм и энтузиазм, — хмыкнула госпожа Монтессори. — Разве таким людям место на Острове Посвящения, рядом со Светочами?
— Даже лучшим из людей свойственно сомневаться, заблуждаться и ошибаться, — Саймон сделался серьезным и даже, кажется, грустным. — Подумай об этом, Лайона, сестра моя названная! — попросил он.
— Я подумаю, — пообещала девушка. — Мне о многом следует подумать. Но пока я нужна мастеру Аркадиану, и, возможно, понадоблюсь Мастерам-защитникам, поэтому останусь здесь, с ними.
— Оставайся, — в этот раз за всех Картаделей ответил старший из них, Клиффорд. — Но помни, что мы надеемся увидеть тебя как можно скорее.
38. Тишина как лекарство
Утро проникло в спальню Президентского люкса солнечным светом, оживленным птичьим щебетом и дуновением морского бриза. Госпожа Монтессори проснулась, открыла глаза и обнаружила себя в незнакомой комнате, на незнакомой постели. По обстановке вокруг и по видам из окна она сумела определить, куда ее занесло, но совершенно не помнила, как очутилась здесь! И как оказалась рядом Летиция — тоже не знала. Но присутствие подруги успокаивало: та явно появилась, когда Лайона уже спала. И, раз устроилась рядышком — значит, все хорошо. Все живы. Все отдыхают.
Будить Летти Лайона не стала. Вспомнила о прекрасном соленом озере, в котором плавала, когда впервые оказалась на Острове Посвящения, и вдруг остро, до дрожи, захотела поплавать. На случай, если ее хватятся, оставила на визофоне подруги сообщение. Извлекла из транспортного шкафа купальник, короткий сарафан, полотенце и отправилась к водоему.
Солнце поприветствовало ее косыми теплыми лучами. Вода встретила упругими прикосновениями, по которым так соскучилось тело девушки. Дальний берег поманил загадочным мельтешением цветных пятен: похоже, на остров прилетели какие-то птицы, которых в прошлый раз госпожа Монтессори не застала.
Гребок за гребком Лайона уплывала все дальше от одного берега, словно оставляя за плечами прошлое с его болью и потерями, и приближалась к другому — озаренному восходящим солнцем, прозрачно-искристому, яркому, сулящему радость и приятные открытия. В эти счастливые минуты она снова сумела отогнать прочь сомнения и метания, растворилась в чистоте и свете нетронутой человеческим присутствием природы.
Добралась до берега. Прошлась, восстанавливая дыхание. Полюбовалась на крупных птиц с розовым оперением. Они были удивительно похожи на фламинго, что жили когда-то на Терре. А может, даже были их отдаленными потомками. Снова вошла в воду, легла на нее, позволяя легкой ряби покачивать тело и нести его по воле ветра.
Вдруг осознала, что безумно устала от всего: от людей, от общения, от учебы. Впервые призналась себе, что хотела бы просто побыть одна. Никого не видеть. Ни с кем не разговаривать. Наслаждаться тишиной и предаваться неторопливому созерцанию, следовать неспешному течению мыслей. Раньше ей это никогда не удавалось.
«Раз уж Светочам придется задержаться на Острове, попрошу разрешения пожить отдельно от всех. Возможно, где-нибудь тут, на другом берегу. Не может быть, чтобы здесь не нашлось какого-нибудь скромного летнего домика или бунгало», — подумала про себя.
«А Валлиан?» — дрогнуло что-то внутри.
«Вот его-то я пока и не готова видеть, — ответила сама себе девушка. — Не знаю, как смотреть на него, о чем говорить с ним. Не хочу ранить мужа недоверием, но неискренними лицемерными улыбками раню не меньше. Я должна разобраться в себе. Понять, смогу ли когда-нибудь простить… не Валлиана. Он делал то, что должен. Смогу ли простить себя, если буду и дальше жить с мужчиной, который стал причиной кончины отца?»
Даже от того, что удалось додумать до конца, облечь в слова эту мысль, Лайоне стало легче. Идея отделиться от остальных, взять паузу — в делах, в учебе, в отношениях — с каждой минутой казалась ей все более заманчивой.
Она вернулась на обжитой берег. Обтерлась, накинула сарафан и пошла обратно в главный корпус. Исчезать без предупреждения, без объяснений она не собиралась.
Заглянула в столовую и увидела Мастера Аркадиана. Он приветливо кивнул и жестом пригласил за свой стол, за которым отчего-то оказался один.
— Позавтракаешь со мной, дочка?
— Да, Мастер.
Госпожа Монтессори поставила на один из стульев пакет с полотенцем, бутылкой воды, расческой и отправилась к стойкам с выставленными на них блюдами. Потом вернулась за стол.
— Как ты себя чувствуешь? Хорошо ли отдохнула? — Мастер Аркадиан дождался, когда ученица утолит первый голод и завел беседу.
— Выспалась хорошо, — без улыбки подтвердила Лайона. — И поплавала в удовольствие.
— Чем хотела бы заняться сегодня? — задал следующий вопрос Мастер.
На этот вопрос у Лайоны был ответ, но она догадывалась, что он никому не понравится. Поэтому решила зайти издалека.
— Я бы хотела сначала обсудить другое, — вздохнула она.
— Что же?
— Вчера днем, когда мы с Летти отдыхали в вашем, Мастер, доме, кое-что произошло.
— Продолжай. Я догадывался, что голова у тебя разболелась неспроста, но решил, что ты расскажешь сама, когда этому будет время и место.
— Время пришло. — Лайона отодвинула опустевшую тарелку, сжала обеими ладонями чашку с ароматным кофе. — Вчера я… говорила с Темным лидером.
— Что?! — привычная сдержанность изменила старику. Он со стуком отложил в сторону вилку, слегка привстал на своем стуле и тут же опустился обратно. — И ты только сейчас говоришь об этом, ученица?!
