— Что ты задумал, Валлиан? — Мастер Аркадиан заботливо промокнул лоб Светлейшего и мягко сжал его пальцы. — Какую запись ты намерен сделать?
— Лайона видела, как погиб ее отец, глазами Темного лидера. Надеюсь, она не откажется посмотреть, как это выглядело с моей стороны…
— Ты уверен, что готов заново пережить тот непростой момент? — встревожился Клиффорд. — Это может вызывать нестабильность твоих потоков.
— Боюсь, если Лайона решит, что должна расстаться с Валлианом, нас ждет кое-что похуже… — мастер Аркадиан бессильно опустился на койку рядом с Валлианом, поник головой и плечами. — Надеюсь, ты не повторишь мою судьбу, Светлейший, — обратился к молодому Светочу.
Саймон и Клиффорд обменялись понимающими тревожными взглядами. Они догадались, о чем говорит Аркадиан. Валлиану грозило полное выгорание. Если же учесть, что он еще не восстановился после огромнейшего выплеска Внутреннего Огня, — существовала вероятность полного разрыва связей между тонкими телами и физическим телом. А это означало одно: смерть.
— Сегодня утром, как раз перед твоим появлением, Аркадиан, со мной связался Кристиан Рид, — заговорил Валлиан. — Он подтвердил, что Руперт Торндайк и Джакомо Монтессори — это один и тот же человек. Отец Лайоны. Я ждал жену, чтобы лично сообщить ей об этом. Надеялся, что сумею попросить прощения, объяснить, что иначе было нельзя. Помогу пережить горечь потери. Темный лидер опередил меня. Нанес удар первым…
— Но чем поможет запись твоих воспоминаний, Валлиан? — Саймон с болью смотрел на страдания друга. Ох, как же он сожалел, что не способен ничем помочь!
— Зрогард Шрудс показал Лайоне, что я разрушил тонкие тела ее отца и привел его душу к окончательной гибели. Но вы-то знаете, что все было наоборот. И жена должна узнать, что мне удалось спасти душу Джакомо Монтессори!
— Так вот что меня смущало в воспоминаниях ученицы! — сообразил мастер Аркадиан. — Потоки твоего Внутреннего Огня, Валлиан, были направлены не на разрушение, а на подпитку монады Руперта!
— Да. Помоги, Аркадиан! Надень на меня датчики и замени мнемокристалл на чистый. — Валлиан не хотел ждать ни одного лишнего мгновения.
— Да, конечно! — Мастер быстро организовал все условия для записи. Нажал клавишу старта и кивнул Валлиану. — Запись пошла.
В полной тишине молодой Светоч погрузился в воспоминания, восстанавливая их шаг за шагом с величайшей тщательностью.
Медик не ушёл. Остался следить за показаниями мониторов. Аркадиан, перейдя на теневое зрение, отслеживал состояние Валлиана на другом уровне. И ему не нравилось то, что он видел. Хранительница Внутреннего Огня нужна была Валлиану безотлагательно. Как можно скорее! Только ее мягкая женская энергия могла безболезненно войти в соприкосновение с тонкими телами Валлиана и вернуть их к гармонии и равновесию.
Однако для этого сама Хранительница должна быть в ладу с собой и своими чувствами. Сумеет ли Лайона переступить через боль и принять реальность таковой, как она есть, когда просмотрит воспоминания Валлиана? Хватит ли ей душевных сил встретить мужа с открытым сердцем после того, что ему пришлось совершить?
Как только запись завершилась, старик вынул мнемокристалл из ячейки и заторопился:
— Я сейчас же найду ученицу и попрошу ее посмотреть мнемозапись, — на ходу проговорил он.
Валлиан, не открывая глаз, произнес всего два слова:
— Благодарю, мастер.
На большее его сил не хватило.
39. Все не то, чем видится
Лайона обживалась в отдельном гостевом доме. Доставала из транспортного шкафа вещи, раскладывала по полкам небогатые пожитки. Не то чтобы она не могла себе позволить шикарный гардероб или три полки обуви. Теперь — могла. Но не нуждалась. Привыкла обходиться минимумом.
Мысленно сочиняла письмо матери и сестре. Ломала голову: стоит ли сообщать им, что Джакомо Монтессори погиб не тогда, несколько лет назад, а всего пару дней как? И если рассказывать, то как много? Чем больше думала, тем сильнее становилась уверенность: не нужно вообще ничего говорить. Зачем матери и сестре эта лишняя боль?
О Валлиане старалась не думать. Гнала прочь тревогу и тоску по мужу. Говорила себе, что несколько дней в разлуке пойдут на пользу обоим. И сама себе не верила. Помнила, как тяжело переживал Валлиан ее прогулку по ночному лесу на планете Монастырь. И потом, когда она внезапно решила отвернуться от него, отстраниться на время из-за глупого недоразумения.
А еще не знала, чем занять внезапно образовавшееся свободное время. Читать — не было желания. Медитировать, тренироваться в метании ножей — не было сил. Все казалось пустым и бессмысленным. Победа над злом забрала у Лайоны слишком много душевных сил. Она чувствовала себя опустошенной.
Поэтому, закончив разбирать вещи, включила головидео, упала на диван и принялась переключаться с одного канала на другой. Новостной. Музыкальный. Спортивный. Что-то о природе. Что-то о культуре. Голофильмы… Остановить выбор на чем-то одном никак не удавалось.
Лайона даже обрадовалась, когда в гостиную вошел после короткого звонка в видеофон ее наставник.
— Мастер Аркадиан! Чем вас угостить? Чай? Кофе? — вскочила она с дивана.
— Я тоже рад тебя видеть, дочка. Прости, что нарушил твое уединение…
— Я всегда рада вас видеть, Мастер!
Лайона вдруг поняла, что это правда: она по-прежнему хочет каждый день видеть и Аркадиана, и Летицию, и мастера Гейбла, и Светоча Саймона. Эти люди стали ее новой семьей. Вошли в ее сердце и прочно обосновались в нем. Как и… Валлиан. Представить свою жизнь без него Лайоне не удавалось. Это было все равно, что лишиться части собственного тела. Руки, ноги, глаза… сердца!
— Дочка, я пришел не с пустыми руками, — отвлек Лайону от потока бессвязных мыслей-ощущений Мастер Аркадиан. — На этом мнемокристалле — запись. Я бы хотел, чтобы ты просмотрела ее как можно скорее.
— А что там? — Лайона забрала у наставника кристалл и направилась к голопроигрывателю.
— То, что Валлиану следовало сделать еще вчера, до твоей встречи с Зрогардом Шрудсом. Но… даже Картадели не идеальны и не способны предусмотреть абсолютно все.
— Не понимаю… — Лайона отодвинулась от голопроигрывателя, с опаской глядя на клавишу запуска, будто та могла ударить девушку током.
— У тебя есть возможность увидеть то, что произошло между твоим мужем и Рупертом Торндайком глазами мужа, и сравнить с тем, что показал тебе Темный лидер.
— Снова смотреть на то, как отец погибает от рук любимого мужчины?! — Лайона попятилась еще дальше, побледнела, прижала ладонь к груди, где закувыркалось, болезненно ударяясь о ребра, ее сердце.
Мастер Аркадиан заметил состояние ученицы. Подошел, обнял, прижал девушку к себе.
Лайона вдруг почувствовала, как блаженное тепло, исходящее от тела Мастера, охватывает ее, укутывает коконом безопасности, согревает, убаюкивает боль и тревогу. Так вот чего ей не хватало! Поддержки. Простых дружеских, или скорее даже, отеческих объятий. Она прижалась к старику, уткнулась лбом в его плечо — и заплакала.
Мастер не пытался успокаивать ее, уговаривать прекратить слезоразлив. Прижимал к своей груди, поглаживал сухими горячими ладонями по спине и молчал, позволяя девчонке выплеснуть из души накопившиеся там переживания.
Понемногу госпожа Монтессори начала успокаиваться сама. Всхлипнула еще пару раз напоследок. Выбралась из объятий наставника. Взяла салфетку, высморкалась и промокнула мокрые глаза.
— Простите, Мастер. Я что-то совсем расклеилась.
— Не надо извиняться, дочка. Все правильно. Ты имеешь право горевать и рассчитывать на сочувствие.
От слов Мастера и от пролитых слез Лайоне вдруг стало намного легче. Она уже без прежней опаски посмотрела на голопроигрыватель.
— Останетесь со мной, Мастер? Не хочу смотреть это одна! — попросила она.
— Разумеется, дочка!
— Тогда я сейчас сварю кофе, и потом…
Через пару минут Лайона сидела на диване, прижимаясь плечом к боку наставника и баюкала в руках чашку ароматного напитка.
