И, наравне с чисто мужским желанием, захотелось чтобы в её глазах никогда больше не было того стеклянного взгляда, на который он напоролся, ворвавшись в спальню. Снова укрыв, он отвёл прядь с её лица и впервые со всей отчётливостью понял, что попал.
Когда успел? Когда увидел её первый раз в Эркахалоне соблазнительной женщиной? Или когда ему доложили, что детей из училища спасла именно она, двадцатитрёхлетняя девчонка, сама ещё почти ребёнок? Так ли важно, если он не хочет её отпускать? И, понимала она или нет, но сегодняшняя её детская выходка развязала ему руки. Теперь он не потеряет ту, кого уже давно считает своей.
Жарко.
Я попыталась сбросить одеяло, но оно оказалось неожиданно тяжёлым, таким, что даже повернуться оказалось проблематично. Открыла глаза и наткнулась взглядом на часы — самое время вставать. Опустила взгляд ниже и поняла почему одеяло было таким весомым, прямо как рука Воланда, обнимающая меня за талию. С трудом, но всё же повернулась, оказавшись нос к носу с владельцем конечности — без одеяла и в одних пижамных штанах Воланд был раза в три горячее меня.
Кажется, я зря радовалась отсутствию кошмаров. Правда, что именно снилось я не помню, но не беда — семь лет назад я запомнила свой сон только через несколько недель таких побудок, так что всё ещё впереди. Однажды я с этим справилась, и смогу повторить.
Вылезти не получалось. Значит, придётся будить и желательно не отвлекаться при этом на обнажённое тело передо мной, одно воспоминание о котором вгоняет в краску.
— Воланд, — позвала тихо с уверенностью, что он сразу проснётся, но нет. — Воланд, — громче, но также безрезультатно.
Да он издевается! Кто тут должен вскакивать от любого шороха?!
Решив действовать, я приподнялась, насколько это было возможно, приготовившись громко и в ухо пожелать ему доброго утра, но кого волнуют мои планы! Потому что, стоило набрать воздуха, и я не успела даже начать, как оказалась лежащей на его груди под насмешливым взглядом тёмных глаз.
— Ты не спал! — обвинила я.
— Сложно не проснуться, когда ты вертишься под боком. — И вот по довольному взгляду понятно, что он просто надо мной издевался.
— Вот и шёл бы в свою кровать, чтобы никто не мешался.
— Разве я сказал, что ты мне мешала? — Впервые вижу настолько радостного человека утром. Но тут что-то омрачило его веселье. — Что тебе снилось, Триш?
— Не знаю, — буркнула я. Уж лучше бы продолжал насмехаться, чем задавал такие вопросы.
Я слезла с него и села на край кровати.
— Ты кричала ночью, — сообщил он таким тоном, словно мы обсуждали погоду.
— Со мной бывает, — хотелось, чтобы это звучало беззаботно, но получилось раздражённо. — Ты поэтому пришёл?
Со стороны гостиной послышался неясный шум и я перевела вопросительный взгляд на Воланда.
— У тебя была закрыта дверь, а я торопился, — как ни в чём не бывало пояснил он и встал, потягиваясь, заставляя меня отвести взгляд.
— Представляю что подумал охранник.
— Лучше расскажи, что ты помнишь.
— Обычный кошмар, который не стоит твоего беспокойства, — вернув на место сползающую лямку, я прошла мимо него в ванную с уверенностью, что Воланд поймёт намёк, но он его проигнорировал, опёршись плечом о косяк двери и сложив руки на груди. — Что?
— Те давние сны и этот как-то связаны?
Мой раздраженный и его выжидающий взгляд скрестились в зеркале.
— В моём досье и это не забыли?
— В числе всего прочего, — то, что он даже не думает оправдываться, злило.
Со звоном бросив щётку я повернулась, копируя его позу.
— Ходить по врачам мне надоело через два года, и следующие шесть месяцев я искала любой способ отвертеться от последствий ночных кошмаров. Ещё примерно столько же ушло, чтобы убедить родителей и брата, что всё в порядке. С тех пор я надевала это, — я подняла вверх правую руку, — только ночью, увеличив значения для срабатывания браслета до максимума. И с каждым годом один и тот же кошмар снился мне всё чаще, но с вечера, проведённого в Эркахалоне, я забыла об этом. Ровно до сегодняшней ночи. — Этого я никому раньше не рассказывала, но стоит ли удивляться? С ним у меня много что происходило впервые, но это не помешало мне язвительно добавить: — А этого не было в моём досье?
— И что тебе снится?
— Какая разница? — скривилась я. — Ничего такого, от чего можно кричать и падать в обмороки, — и ответила на вопрос, читающийся у него на лбу, — да, и такое было. Собственно, поэтому меня и потащили по врачам.
— Ты серьёзно считаешь, что вот это всё адекватный выход из ситуации? — Насчёт его спокойствия я ошиблась — он злился. — Вместо того, чтобы во всём разобраться, ты предпочла такой способ ухода от проблемы? Исследования, заключения медиков, где всё это?
Воланд приблизился, уперев руки в стену по обе стороны от меня, а я думала о сантехнике, которая, почувствовав давление, компактно сложилась в стену.
— На тот момент это был единственный выход, чтобы банально не свихнуться! Я прошла десятки обследований и сдала сотни тестов и анализов. Так какой смысл над собой издеваться, если результата нет?
— Ты могла сказать мне, — сказал как отрезал.
— О чём?! — Он вообще в здравом уме мне это говорит? — После Эркахалона всё было в порядке, а, учитывая происходящее, я просто об этом забыла! — Удивительно как мы ещё не сорвались на крик. По-моему обсуждать тут нечего, сама как-нибудь разберусь. — И как ты себе это представляешь? Ты… — В последний момент оборвала себя чтобы не сказать "никто". — … президент, старше меня почти в три раза и то, что между нами было, даже отношениями не назвать!
— Знаешь, — тихо, в отличие от меня, ответил он, — вот сейчас я действительно злюсь.
Цензурные слова закончились все и разом.
— Знаешь, я тоже.
Оказалось проще простого поднырнуть под его руку, и я решила переодеться, раз уж душ мне недоступен, но Воланд легко удержал меня за запястье. Никогда не замечала какой маленькой кажется моя рука на фоне его.
— Вечером ты будешь мне нужна, — он тоже смотрел на наши руки.
— Как вам будет угодно, господин президент! — Я с трудом удержалась от ехидного поклона.
И было что-то такое в его ответном взгляде, отчего я смутилась и под тихий смех сбежала в гардеробную.
— Рей! — ворвавшись в свою спальню, позвал Воланд.
— Что на этот раз?
— Прими вызов из Совета, я не успеваю.
— И чем же таким важным ты занимался всё утро?
— Будешь ехидничать после того, как навестишь всех, к кому родители водили Триану. Выясни что там и как было.
— Издеваешься?! — Рей взвыл, представив объём работы. — Что за средневековые методы? Пошлю им запрос и они выложат всё, что знают. Или, если тебе так принципиально, отправлю парней из тех, кто поумней.
— Принципиально, Рей. Так что съездишь лично, — Воланд с удовольствием встал под холодный душ. — И инкогнито.
Друг молчал, и он представлял какого труда это ему стоит.
— Ты представляешь сколько времени это займёт? — уточнил Рей.
— Три дня, — охотно просветил его Воланд и услышал тяжёлый вздох.
— Слушай, я, конечно, рад, что ночь в её постели благотворно сказалась на твоём настроении, но это физически невозможно!
— Ты себя недооцениваешь, — заверил Воланд и добавил: — На эти дни я освобождаю тебя от твоих прямых обязанностей.
Рей присвистнул.
— Аттракцион неслыханной щедрости!
— Рей, — Воланд выключил воду и опёрся руками о стену, — я редко тебя о чём-то прошу, но сейчас мне важно, чтобы этим занимался ты — единственный, кому я могу доверять как себе.
— Даже после того, как я к ней приставал? — ехидно поинтересовался тот, заставив Воланда скрипнуть зубами.
— Даже после этого, — ответил он, — уверен, ты усвоил всё с первого раза.
— Ага, — хохотнул Рей, — особенно то, что нужно попросить у Трианы тот рецепт чудодейственного средства от синяков. А то мало ли что в жизни бывает… Лучшие друзья, вон, с ума сходят.
