взгляд куда-то вперед, туда, куда будто бы летели эти создания ночи. И там, вдали, стоял совершенно великолепный трон из черного полупрозрачного камня, внутри которого, словно вены, протянулись алые нити.
Но больше всего меня поразил не дворец с его внутренним убранством, а люди, что были внутри него. Потому что Ренвиэль Эстерийский привел меня вовсе не в пустую залу, как мне бы того хотелось. А буквально в наполненный вампирами муравейник.
Едва мы появились у дверей огромного помещения, как все присутствующие начали расходиться в стороны, почтительно склоняя головы. Нас приветствовали светлолицые женщины в ослепительных платьях и мужчины в дорогих костюмах. И что самое странное… никто из них не удивлялся нашему появлению. И никто не смотрел на меня свысока, как это было в Чертоге дарков.
А я приглядывалась. За время, проведенное в этом мире, я так привыкла к снисходительному презрению в глазах драконов и дракониц, что сейчас буквально кожей ощущала разницу. Странную, ничем не объяснимую и непонятную.
А ещё в самом конце длинного зала на том самом троне, внутри которого протянулись кровавые жилы, сидел мужчина, отдаленно напоминающий Ренвиэля. Он не был стар, и на вид ему легко можно было дать около сорока лет. Однако чем ближе мы подходили, тем все более мрачной и древней силой наполнялся воздух вокруг.
Я вдруг подумала, что если когда-то Ренвиэль казался мне истинно опасным, то я серьезно ошиблась. Потому что по-настоящему опасным был вот этот незнакомец.
Как и у княжича, у мужчины на троне были длинные белые волосы, разве что заплетенные в толстую косу, широкие плечи обтягивал чёрный, расшитый серебром камзол, с правой стороны в петлице которого и впрямь сверкал алый тюльпан. Почти точно такой же, как у меня в причёске!
Стало ужасно не по себе. Я оглядела зал в поисках похожего украшения на остальных гостях или придворных. Но, как ни странно, не нашла ничего даже немного похожего. У некоторых дам в прическах сверкали розы, у других – камелии или орхидеи. Мужчины предпочитали украшать свои костюмы серебряными бляшками и камнями. У некоторых на поясе висели кинжалы, являвшиеся и вовсе единственным предметом гордости.
Мы шли по залу всё дальше и дальше, и я вдруг с отстраненным удивлением поняла, что мне ни капли не страшно. Смутное беспокойство не стягивало нервы в жесткий узел, не сдавливало горло, а всего лишь оседало в сознании лёгкой туманной дымкой, которую можно было легко преодолеть. Поэтому, когда мы остановились всего лишь в нескольких метрах от каменного трона и мужчины, что сидел на нём, я спокойно посмотрела в его холодные голубые глаза, легко выдерживая ответный взгляд.
Шестое чувство царапнуло сердце короткой мыслью, что так быть не должно.
– О Темнейший, – начал говорить Ренвиэль, и в его обычно таком мягком и вкрадчивом голосе зазвучала непривычная властность и сила. – Да будут ночи твои темны, а годы – длинны. С радостью представляю тебе свою спутницу – прекрасную Селину, похитившую мое сердце.
С этими словами он склонил голову и слегка потянул меня за руку, чтобы я сделала то же самое. Я машинально повторила этот жест и через мгновение, когда мы оба выпрямились, заметила, как по моей фигуре заскользил любопытный, тяжелый взгляд князя.
То, что на троне сидел отец Ренвиэля, было совершенно очевидно. Слишком уж они были похожи. Но вот то, что у вампиров, оказывается, существует кровное родство, стало сюрпризом.
– Рад приветствовать тебя, прекрасная Селина, – повторил князь обращение своего сына, и мне снова стало не по себе. – Надеюсь, тебе у нас понравится, – добавил он, как мне показалось, безо всякой иронии или какого-то скрытого намека.
И это было уже чересчур странно.
Хотелось прямо сейчас повернуться к Ренвиэлю и прямо здесь заставить его объяснить, что происходит. Останавливали только десятки пристальных взглядов, направленных со всех сторон, и один – самый острый – от самого князя Шеллаэрде.
– Благодарю, – только и сумела проговорить я, кусая губы, чтобы хоть немного привести себя в адекватное состояние.
Предчувствие снова царапнуло сердце.
Ренвиэль поклонился, мягко заставив и меня сделать то же, и стал разворачиваться, чтобы уйти прочь. Я бросила последний взгляд на повелителя вампиров, обнаружив, что позади его трона, оказывается, расположился целый бассейн, который сейчас почему-то был пуст.
Затем мы повторили свой путь через весь этот длинный зал, на протяжении которого придворные снова нам кланялись, и вышли прочь через широкие черные двери из фигурно выкованного металла.
Как только моя нога переступила широкий порог, в тот же миг рядом опять вспыхнуло черное облако, и Ренвиэль обратился облаком летучих мышей. Стало ясно, что вся прогулка была лишь данью церемониям и местному этикету. Только совершенно непонятно, зачем княжич Шеллаэрде только что официально представил меня повелителю вампиров и всему двору.
Все это я отмечала у себя в голове отстраненно, какой-то задней мыслью, потому что в реальном времени со мной творилось нечто настолько новое и необычное, что думать о чем-то другом было слишком сложно.
Ведь я тоже стала черным облаком!
Прежде колдовство Ренвиэля проходило для меня незаметно, непонятно, потому что по большей части я испытывала сковывающий сердце ужас. Такой сильный, что не могла нормально соображать и наблюдать.
Теперь же мне было совершенно не страшно, видимо, человек привыкает ко всему… Поэтому я в полной мере ощутила, как мое тело меняет форму и будто бы вовсе исчезает, растворяясь холодной тьмой. Однако стоило прислушаться, мысленно замереть на секунду, как я услышала шелест крови и тихие, мягкие хлопки десятков маленьких крыльев…
Моих крыльев.
Я с трудом открыла глаза, которые оказались по привычке зажмурены, и увидела, что мир вокруг окрасился в красный. Небо и земля двигались ослепительно быстро, и где-то внизу лестница сменялась каменным полом, пол – зелёной лужайкой, залитой солнцем, а трава с алыми тюльпанами – мягким угольно-черным ковром.
В этот момент тьма и кровавый свет, в который почему-то окрасился мир, исчезли, и я вновь стояла на собственных ногах в комнате, где на этот раз мы были с Ренвиэлем одни. И пока было совершенно неясно, для чего мы перенеслись сюда.
– Располагайся, милая, – проговорил снова бархатный голос за спиной, едва шевеля мои волосы.
Я не обернулась, с интересом разглядывая окружающую обстановку.
Передо мной была относительно небольшая прямоугольная комната, с одной стороны которой стена превращалась в великолепный полукруглый балкон, с крыши которого падали вниз тонкие изумрудные лианы с белоснежными цветами.
А на самом балконе стоял накрытый на двоих стол. На багрово-красной скатерти блестели
