– Никуда я не поеду! Ты сам говорил, что преподаватели, студенты и их семьи подсудны только ученому совету!
– Спорим, Клаус решит подтереться этим соглашением? – все так же безмятежно произнес свекор.
– Но… – я замолчала, не зная, что сказать.
Стерри пояснил:
– Скажет, что чрезвычайные времена требуют чрезвычайных средств. Его люди это проглотят, многие считают университет рассадником ереси и вольнодумства. Даже внутри самого университета нет согласия по этому поводу. Вот и ректор почти готова пойти ему навстречу, надо лишь чуть-чуть помочь ей принять верное решение. Показать, что происходит с теми, кто отказывается сотрудничать с инквизицией, тем более – осмеливается сопротивляться.
– Убиты при задержании? – догадалась я. – Тогда надо уезжать вместе!
Винсент покачал головой, собираясь возразить, но наставник его перебил:
– В другое время я бы объяснил Инге, что, когда мужчины дерутся, самое мудрое решение женщины – сбежать. Чтобы ее мужчина мог при необходимости тоже сделать ноги, а не сражаться с более сильным противником до последнего. Но кто тебе сказал, что Клаус будет дожидаться, пока ему доложат о всплеске кровавой магии? Спорим, у нас и четверти часа нет?
Винсент выругался.
– Увозите Ингу. Я пошлю вестника Освальду и Мие. Ей очень не понравится, что из нее сделали дурочку. Да и Освальд, полагаю, не в восторге от того доноса, и неважно, подозревает ли он меня до сих пор или нет.
Кто сделал дурочку из ректорши и что за донос? Неважно, об этом можно спросить потом. Как и…
– Послать вестника можно и из более безопасного места, – настаивала я.
Есть ли в этом мире место, где мы будем в безопасности? Но что бы там ни говорил Стерри, если Винсент останется в доме, бежать ему окажется некуда, а сдаваться – бессмысленно. Значит, и я не побегу.
– Если мы уедем все вместе, Клаус поймет, что дом пуст, выследит и нагонит нас. А так я потяну время. Сопротивляться подавлению магии я умею, вопрос в том, когда истощусь. Жаль, твой накопитель так и не зарядил, пригодился бы.
Наш бессмысленный спор прервали конский топот и ржание, сквозь занавески пробились проблески факелов.
Винсент взялся за вестника.
– Найди дознавателя Освальда Аргентина. Скажи, в дом профессора Оркана ломится инквизиция.
Серебристый ворон исчез, но ответный вестник не появился. То ли Освальд не счет нужным ответить, то ли инквизитор заблокировал магию.
– Они могут заблокировать любую магию на определенной площади? – поинтересовалась я.
– Могут в паре ярдов вокруг себя. Но многое зависит от силы инквизитора и мага.
– Кто кого заборет?
– Примерно так.
Винсент, наклонив голову, прислушался к командам, доносящимся с улицы. Инквизиция окружала дом.
– Пойдемте в кабинет. Туда они дотянутся не раньше, чем обрушат защиту дома и залезут на крышу или выломают дверь.
Он поднял с пола медальон Агнеты, подбросил его в ладони.
– Никто не забыл здесь ничего важного?
Я оглянулась на стол, где по-прежнему красовалась тетрадь с приворотами. Она выглядела довольно пухлой. Даже если сделать поправку на то, что бумага здесь была толще и неровней, чем наша.
Повинуясь внезапно возникшей мысли, я согнула тетрадь, пролистав все страницы разом. Не меньше тридцати, исписаны сверху донизу, с обеих сторон. Клаус очень тщательно подготовился. Сколько времени он потратил на записи?
– Инга? – встревоженно переспросил Винсент. Похоже, слишком уж отсутствующим стал мой взгляд.
Я снова пролистнула тетрадь.
– Это может считаться «личной вещью»?
Винсент нахмурился, недоуменно на меня глядя. Свекор понял первым.
– Возможно. Коснись даром и попробуй почувствовать следы духа.
Объяснил так объяснил, ничего не скажешь. Или это опять одна из тех вещей, к которой каждый ищет подходы самостоятельно? Вроде того, как вливать силу в схемы? Все же я попробовала. Закрыла глаза, представив, как дар касается раскрытых страниц.
Исчезли каменные стены кухни, сменившись стенными панелями из дерева. Запахло бумажной пылью, щеки коснулся порыв свежего ветра с ароматом липы. Губы сами собой растянулись в улыбке злорадного предвкушения.
Я ойкнула. Пальцы разжались сами собой, тетрадка шлепнулась о пол. Я попятилась от нее, будто от таракана, касаться лишний раз не хотелось.
– Понял, – сказал Стерри. Кряхтя, подобрал тетрадь. – Пойдемте в кабинет.
Когда мы поднимались по лестнице, перед лицом Винсента вспыхнул вестник. Я не смогла понять, что за мелкая птаха мельтешила крыльями, но заговорила она голосом генерала-инквизитора:
– В вашем доме замечен всплеск кровавой магии, – сказал он не здороваясь. – Откройте дверь и впустите инквизицию, чтобы мы могли обследовать дом и найти виновного.
Винсент не замедлил шага.
– Всплеск произошел во дворе, куда вхож кто угодно. Можете обследовать сад сколько вам заблагорассудится, но не беспокойте меня из-за ерунды.
Я облегченно вздохнула. По крайней мере, муж не собирается выходить к ним, меняя безопасность дома на призрачную возможность что-то доказать. Вестник послушно двинулся за ним, продолжая висеть перед лицом.
– Вы называете ерундой нарушение законов божеских и человеческих? – В голосе инквизитора прорезались истеричные нотки. – Сколькие должны были погибнуть, чтобы даровать силу для выплеска такой мощи?
– Вам это лучше знать. Это же ваша обязанность – искать и обезвреживать ведьм до того, как они причинят кому-то зло. Выполняли бы ее добросовестно – не пришлось бы сейчас сожалеть о погибших.
– Откройте!…
– Ни я, ни моя жена, ни кто-либо в моем доме не причастны к этому выплеску кровавого дара, – перебил его Винсент. – И любые подозрения в наш адрес будет расследовать руководство университета. Можете предложить Освальду Аргентину сотрудничество, если он сочтет вас полезным – согласится.
– Думаешь, получится? – спросил меня Стерри, не понижая голоса.
Получится что? В следующий миг до меня дошло: он спрашивал, получится ли использовать тетрадь Клауса как инструмент для подчинения его разума.
Я опасливо посмотрела на вестника, но свекор только рукой махнул.
– Вестник только говорит, а ответный передает лишь слова человека, который его отправил. Мы для него не существуем. Так что думаешь?
– Думаю, что он сильнее и опытнее, поэтому пробиться в его разум напролом не получится. Еще я думаю, что если существует схема, исправляющая вмешательство в разум, должна существовать схема, позволяющая в него вмешаться.
Если схема усиливает мощность заклинания, возможно, мне хватит добавленной силы, чтобы одурманить ведьмака. Заставить его забыть про нас… Нет, как забудет, так и вспомнит, некроманты по-прежнему будут мешать его планам. Забыть про планы? Так что-нибудь другое придумает, если человек рвется к деньгам и власти, убивая, он не остановится… Что же придумать?
– Откройте или мы войдем сами! Сопротивление инквизиции…
Винсент снова его перебил.
– Моя семья подсудна только ученому совету. Попробуете вломиться – я расценю это как попытку грабежа и буду действовать соответственно. Убирайтесь!
Он распахнул дверь кабинета, словно не заметив, как содрогнулись охранные чары дома. Так порой дрожат стены, когда под окнами проезжает любитель врубить басы на всю катушку.
– Плохо, что он успел побывать здесь и увидеть действие охранных заклинаний, – проворчал Стерри.
– Он видел не все, – пожал плечами Винсент. – Да и я добавлю.
Я положила ладони на стену, коснулась ее лбом. Дом было готов сражаться, ему хватало и сил, и сюрпризов, которые не успел увидеть ведьмак. Вот только…
– Поговори с домом, – посоветовала я. – Коснись даром и поговори. Он будет рад, что ты его заметил.
Винсент недоуменно нахмурился, потом повторил мой жест и замер.
– Кажется, я выживаю из ума, – буркнул свекор. – Камни не могут быть разумными. Магия тоже.
– Компьютерные программы тоже не… – Я ругнулась. Когда же я забуду то, что следует забыть? – Не знаю, жизнь это, разум или сложная последовательность заклинаний. Скорее второе. Но дому не все равно, кто в нем живет.
