плечами Огюст, – только мы пока не знаем своего нового расписания.
– Ну, пришлёте связного, – легкомысленно махнул рукой психолог, – Харви наверняка вам кого-нибудь уже подобрал. И ещё… Завтра ректор будет вас страшно ругать, и вы-то знаете, что это он понарошку, в смысле — не всерьёз. Но вы непременно должны показать, как злы и обижены, нужно, чтобы соглядатаи поверили, что вас действительно наказали.
– Да уж понятно, – фыркнул Кайл, но психолог неожиданно серьёзно на него посмотрел, а за стёклами очков сверкнули ярко-изумрудные глаза. Хотя, может, это ему и показалось, так как спустя мгновение психолог уже снова мило улыбался, и глаза у него были самые обыкновенные, серые.
– Тогда я прощаюсь с вами, так как сейчас меня в любом случае выгонит ваш новый наставник, этот суровый и непреклонный Хайлас. До завтра!
С этими словами психолог подмигнул парням и словно растворился в воздухе.
– Ой, а как это он так? – растерялся Кайл, а Огюст лишь рукой махнул, мол, ты ещё чему-то удивляешься?
Тем временем в комнату вежливо постучали, и на пороге появился сосредоточенный гном. Он прошёл к свободному стулу и устало опустился на него. Казалось, что он чем-то серьёзно измучен, но, когда он поднял на студентов взгляд глубоко посаженных глаз, они сразу поняли, что силы воли и властности у этого гнома хватит на десять человек и ещё останется.
– Сегодня долго не буду вас мучить, – негромко сказал он, – режим никто не отменял, как и завтрашний подъём. Просто озвучу, чем мы с вами будем заниматься ближайшие три недели. Из-за ограниченности по времени мы отбросим некоторые чисто теоретические моменты и сосредоточимся на практике. Вам предстоит изучить многое: азы шифрования и маскировки, навыки обнаружения слежки и ухода от неё, умение обращаться с оружием, которое не принято в приличном обществе, а ещё мы попробуем научиться обманывать распознающие ложь артефакты.
– Ух ты! – не удержался от восторженного восклицания Кайл. – Ничего себе!
– Вы станете обладателями знаний, которые могут в умелых руках стать опасными, поэтому я настоятельно рекомендую вам принести ректору Холверту магически заверенную клятву верности. Это обезопасит вас в том смысле, что никто не сможет вас принудить дать аналогичную клятву врагу. Вы согласились на опасную игру, парни. Это достойно уважения, но и последствия для вас будут непредсказуемыми.
– Мы не боимся, – ответил за обоих Огюст, быстро обменявшись с Кайлом взглядами, – и мы готовы принести такую клятву. Когда и где?
– Мне нравится ваша решительность, – усмехнулся гном, но в его голосе мелькнули уважительные нотки, – завтра мы это сделаем. А сейчас спать, вам предстоит нелёгкий день. После утренней тренировки я жду вас возле лечебницы. Оттуда пойдём в склеп и начнём учиться. Вопросы?
– Пока нет, – ответил теперь Кайл, – но наверняка появятся.
– В этом я даже не сомневаюсь, – усмехнулся гном, тяжело поднимаясь на ноги, – Харви уже подобрал вам двух сообразительных парнишек, из своих, из призраков, завтра познакомитесь.
С этими словами он покинул комнату, оставив ребят осмысливать сказанное им и свыкаться с обозначенными перспективами.
– Знаешь, – помолчав, сказал Кайл, – никогда в жизни даже не предполагал, что моя жизнь может свернуть в такую сторону. Хотя, если честно, мне жуть до чего всё это интересно. Хотя, врать не стану, когда я думаю об объёме предстоящей работы, мне делается не по себе.
– Про себя я вообще молчу, – кривовато усмехнулся Огюст, – для меня всё настолько дико, что иногда начинает казаться, будто я вижу странный, но очень увлекательный сон. Просто потому что правдой это быть не может. С кем угодно, но не со мной…
Пожав друг другу руки, парни расстались: Кайл пошёл к себе, а Огюст остался в комнате.
Лёжа в кровати и будучи не в состоянии заснуть, Кайл снова и снова перебирал каждую мелочь, каждую деталь того, что произошло за этот странный вечер, перевернувший его судьбу с ног на голову. В итоге, поняв, что чем больше думает, тем меньше понимает, он закрыл глаза и, к собственному изумлению, уснул.
Утром Кайл встал, чувствуя, что начинается совершенно новая полоса жизни, а возможно, и вообще новая жизнь. Пробежал уже ставшие привычными три круга, мельком поздоровавшись с Огюстом, который быстрым шагом шёл вокруг замка.. Все уже привыкли к тому, что Стендридж не бегает, а идёт, и уже просто не обращали внимания.
После пробежки пошли на тренировку, во время которой Огюст сначала занимался с ножами, а потом вместе с Кайлом и другими парнями пытался подтягиваться и даже отжиматься. Получалось у него пока откровенно плохо, но, как ни странно, никто не смеялся. Может быть, просто потому что всем хватало и своих заданий: лейтенант Аш-Арбиэль всем выдал, как говорится, от души.
Потом все собрались возле крыльца, на которое вышел серьёзный и сосредоточенный ректор Холверт в сопровождении не менее хмурого лейтенанта Аш-Арбиэля. Он обвёл строгим взглядом собравшихся студентов, взмокших после интенсивных нагрузок, и сказал:
– Господа первокурсники! Сегодня я в первый — и очень надеюсь, что в последний — раз вынужден объявить о серьёзном наказании за проступок. Два студента нашей академии позволили себе проигнорировать требования одного из преподавателей и, более того, ответили ему в неподобающе грубой форме. Я всё понимаю, но даже моя лояльность имеет пределы. Могу предположить, что эти два человека рассчитывали на то, что после подобного проступка их отчислят, но я напоминаю: вы здесь на год, это как минимум. Поэтому я выбрал иную форму наказания: отработку в библиотеке и лазарете в течение дня, включая любые формы работы. Все учебные материалы им придётся освоить самостоятельно. Распоряжение вступает в силу с момента оглашения, то есть с этой минуты. Господа Морриган и Стендридж, я вас более не задерживаю: неквалифицированный труд ждёт вас.
– Я всё равно добьюсь того, что вы меня выгоните, – неожиданно сказал Огюст, и Кайл удивился тому, как высокомерно прозвучал его голос. – Я не привык к такому образу жизни и не собираюсь ничего менять.
И, презрительно скривив губы, Стендридж направился в столовую, тяжело ступая и ни на кого не глядя. Кайл ничего не стал говорить, молча сплюнул себе под ноги и, насвистывая что-то легкомысленное, пошёл вслед за Огюстом.
Их провожало настороженное молчание, которое не было ни враждебным, ни сочувствующим: в нём совершенно откровенно преобладало любопытство. Судя по всему, остальные
