Особенно из — за того, что Фордхэм не позволял им обоим пройти исцеление.
— Боль делает тебя сильнее, — сказал он, когда она спросила снова, можно ли пройти быстрое исцеление.
— Сейчас от нее я ощущаю себя ужасно.
— Ты не всегда будешь в состоянии получить исцеление. Нужно терпеть раны. Исцеление не дает привыкнуть к боли. Если не болело раньше, шок от этого оглушит тебя.
— Это ты имел в виду под исцелением на поле боя? Так ты смог вправить плечо на месте на турнире и биться, хотя ребра были сломаны?
Его взгляд стал далеким.
— Да. Это было не худшим, что я терпел в жизни.
Керриган нахмурилась. Ей не нравилось, когда он замыкался. Словно он представлял не такое и далекое прошлое, в котором пережил много ужасов.
Он моргнул, и это пропало.
— В бою магия нужна для сражения. Если использовать ее для исцеления, сила быстро иссякнет. Нужно научиться исправлять, что можно, и терпеть остальное.
— Ладно, — буркнула она. — Никакого исцеления.
— Ты становишься сильнее, — сказал он, забрал тренировочный меч и вернул на место. — Это все на сегодня.
Керриган сделала еще глоток воды и подумала, как задать ему следующий вопрос. Она решила вчера, что хотела сделать это. Она не знала, как отреагирует Фордхэм. Но она не могла отогнать ощущение, что ему это было нужно.
— Какие у тебя планы на вечер? — спросила она, не повернувшись к нему, чтобы скрыть румянец.
— Планы? — он звучал подозрительно. — У тебя новая зацепка?
— К сожалению, нет. Но… не хочешь пойти со мной в город?
— В это входят пытки?
Она рассмеялась и, наконец, повернулась.
— Некоторые так сказали бы. Хотя, думаю, тебе понравится.
Теперь его подозрения усилились.
— Что это?
— Сюрприз.
— Я не люблю сюрпризы, — сказал он ей.
— Этот понравится, князек, — она усмехнулась. — Встретимся у входа через час. Будь в нормальной одежде.
Он нахмурился.
— Нормальной?
— Не такой… как у принца.
— Я поищу, — он вглядывался в ее глаза. — Я пожалею об этом позже?
Она отпрянула на шаг к выходу из тренировочного зала Дома Драконов.
— Возможно. Не можешь предугадать мой следующий ход? Разве не этому ты меня учил?
— Потому я и насторожен.
— Поживи со мной на дикой стороне, — она подмигнула и быстро вышла из зала, сердце колотилось в груди.
Она сделала это. Она пригласила его.
36
ДЕРЕВНЯ РЕМЕСЛЕННИКОВ
— Это Деревня Ремесленников, — сообщила Керриган Фордхэму через час, когда они шагали спокойно по Кинкадии.
Как и обещал, он надел нормальную одежду. Сменил черно — серебряный наряд принца на черную тунику и штаны. Его плащ был из шерсти, а не шелка. Он выглядел удивительно… похожим на человека. Но потом он приподнял голову, и она увидела, что он не мог полностью скрыть то, кем был, даже под хлопком, шерстью и льном.
— Там оперный дом. У них есть и балет раз в квартал. А там, — она указала на другую улицу, — Ряд Художников, эта улица отражает район аристократов на восточной стороне долины, но только для творцов, которые рисуют и лепят.
Фордхэм упивался видами, как умирающий от жажды в пустыне. Он разглядывал все, пока они шли по деревне, но он не говорил ни слова.
— Там живет мой друг Пэррис. Он — модельер. Многообещающий. Работает только с богатыми, но мы встретились годы назад, когда он был в Доме Драконов. И он все еще делает дизайны для меня.
Они прошли мимо магазина Пэрриса с модными платьями в окнах.
— Он был Благословленным Драконом? — спросил, наконец, Фордхэм.
— Да. Его выбрала женщина в Саяир, которая увидела его талант. Они учились вместе пару лет, а потом она помогла ему открыть бутик в деревне.
— И ты так можешь сделать?
Она быстро покачала головой.
— О, нет. У меня нет такого таланта. И я не знаю, что делать с племенем. Я ничего не слышала от Эллерби, и я так сосредоточилась на убийце и убийстве Лиаме, на тренировке, — она вздохнула. — Я просто не знаю, что делать.
— Ты кого — нибудь найдешь. Ты очаровываешь всех, кого встречаешь.
Она рассмеялась.
— Едва ли. Многие считают меня слишком прямолинейной. И я не похожа на леди.
— Глупости, — сказал он.
И она улыбнулась и отвернула лицо от него.
— Это проблема другого дня. Мы на месте.
— Тут? — спросил он и посмотрел, перед чем они остановились.
«Книги Кармин». Это был самый большой книжный магазин в деревне вместе с большим читальным залом и сценой. Музыканты играли на маленькой сцене, в магазине проводили вечеринки. Было волшебно провести вечер в окружении книг.
На табличке у входа было написано: «Только одна ночь — Невероятный опыт магической поэзии».
Взгляд Фордхэма приклеился к табличке.
— Ты не…
— Что?
Но Фордхэм будто потерял все слова.
— Билеты, — сказал мужчина у двери.
Керриган достала два билета и передала их мужчине, а потом втащила Фордхэма внутрь. Магазин внутри был теплым, уютным. Свечи мерцали в комнате, защищенные стеклом. Деревянные стулья стояли перед сценой, на которой был один стул и фон из положенных елочкой досок. Им предложили напитки, и они приняли бокалы и нашли места в центре комнаты.
— Что это? — прошептал Фордхэм.
— Чтение поэзии.
Его глаза были теплыми. Серый стал почти серебром в свете свечей. Он опустил ладонь на ее. Искры вспыхнули от мелкого прикосновения, и ей пришлось проверить, что она еще дышала.
— Ты сделал это для меня?
Она сглотнула и кивнула.
— Я увидела, что тебе нравится писать. И подумала… что тебе нужно увидеть, что в Кинкадии есть не только сражения. Есть искусство, культура и музыка. Тут есть поэзия.
Фордхэм лишился дара речи. Она знала, что он утихал, когда был раздражен или возмущен, но это было другим. Она словно смотрела, как луна пыталась поймать солнце — это было полным надежды, бесконечным и невозможным.
Керриган просто улыбнулась ему и убрала руку. Фордхэм все еще сидел и потрясенно молчал, когда музыканты перестали играть, и женщина прошла на сцену. Кармин энергично жестикулировала, опускаясь на пышные бедра, ее золотисто — коричневая кожа почти сияла. И чтения начались.
Стихотворения дико различались. Многие говорили о любви, похоти и смерти. Они были вызывающими воспоминания и ласковыми. Голоса поэтов были полными эмоций, сочились энтузиазмом. Некоторые были эротичными. Ее щеки порозовели от того, на что намекали их слова.
Но лучше и опаснее всех была последняя поэтесса — юная человеческая девушка в черном, держащая свечу перед лицом.
Красный.
Цвет крови.
Цвет жизни.
Цвет смерти.
Маски.
Скрыть виновных.
Нести тьму.
Сеять ненависть.
Червь извивается в земле,
Что навредят ему, не знает.
Но ощущает, гибель близко,
Когда над ним сапог нависнет.
Искра — свет тех,
Кто первым познать сумел
Жажду мира, что вспыхнет в огне,
А не сгорит в игре.
Встать пора
Против сапога, тушащего наш жар.
Наполнить чашу пора.
Сказать, что нас не одолеть, игры мастерам.
Красный.
Кровь нашего народа.
Жизнь наших детей.
Смерть нашего существования.
Маски.
Виновные.
Тьма.
Ненависть.
Все молчали, когда она закончила. А потом тихие аплодисменты зазвучали, пока она уходила.
Кармин поднялась на сцену, вытирая слезы с глаз.
— Спасибо, Несли. Это завершает наши вечерние выступления. Можете свободно общаться. У нас есть музыка и угощения.
Фордхэм посмотрел на Керриган.
— Это было колко.
Керриган нахмурилась.
— Точно.
Она знала, что Красные Маски были на церемонии Благословленных Драконом, что они были в ее видении, но не видела их с тех пор. Но если поэты писали о них и читали о них, то они снова собирали силы. Она поежилась от мысли.
