Больным от отчаяния и страха взглядом я проводила последнюю пару более удачливых товарок по загону, а чуть позже и отряд воителей под предводительством брюнетистого чуда природы.
Время, потраченное распорядителем на подбор подходящих лошадей, мужчины потратили с толком. По крайней мере, когда они вышли из двухэтажного домика, бывшего, как видимо, чем-то вроде постоялого двора или таверны, раны их были перевязаны, а лица спокойны.
Пока они седлали новообретённых скакунов, ветер пару раз доносил запах алкоголя, но никого не штормило. Значит, горячительные напитки воители употребляли вполне умеренно. Впрочем, когда они скрылись в лесу (несколько правее того места откуда вышли) мне уже было практически всё равно.
Готовая к любой пакости, я исподлобья следила за Ваняткой и мужиком в сапогах. Судя по их жестам и долетевшим обрывкам фраз, пока тут остаются покупатели, опасаться нечего, ну а потом…
С почти безумной надеждой во взоре смотрела я за теми немногими, что ещё прохаживались вдоль заборчика. Один невысокий толстяк в промокшей от пота рубахе хотел было меня купить, но распорядитель, доверительно склонившись к нему, сказал пару слов и всё. Толстяк увёл с ярмарки не меня, а серую прихрамывающую на переднюю правую ногу кобылку.
Не то что бы деньги хозяину не нужны были. Просто, впечатлившись рассказом Ванятки, он решил, что я больна какой-то странной болезнью. Но выводить меня на глазах у посторонних побоялся, опасаясь, что я ещё что-нибудь эдакое выкину на глазах у покупателей, и его репутация пострадает.
А ещё через час солнце коснулось краем горизонта. Потенциальные покупатели закончились. В загоне осталось всего три лошади. Болезненного вида тощая рыжая лошадка, с откровенно выступающими рёбрами и тёмно-бурая лохматая, с бельмом на левом глазу. Ну и я…
Приготовившись, как минимум, попытаться вырваться, я собралась и огляделась. У ворот загона уже собралось с десяток работников ярмарки разной степени запылённости. Верёвками, которыми они были обвешаны, меня можно будет с ног до головы обмотать… Чёрт.
Я огляделась, высматривая пути отхода. Забор со стороны леса был куда выше, чем в той части, что выходила к городу, но бежать придётся именно туда. Слишком много народу, поднаторевшего в ловле лошадей, ждёт меня у относительно низких ворот. Перепрыгну или нет? Не уверенна, но сдаваться заранее не собираюсь.
Вдруг у леса мне почудилась тёмная фигура. Что это?! Какой-то местный хищник? Только этого мне не хватало…
А некто целеустремлённо, хоть и не слишком быстро, направился к городу вдоль загона. Нет! Не к городу, к конюхам. Это… Это же человек!? Кажется, мужчина? Фу-фууу…
Когда незнакомец, укутанный в безумно грязную рванину, добрёл до конюхов, ветерок донёс до меня самый мерзкий запах из всех, которые я когда-либо слышала. Брррр… Куда там бомжам привокзальным! По сравнению с этим убожеством они благоухают просто! Шанель и Мажи Нуар в одном флаконе…
От омерзительной крепкой вони закружилась голова, и я непроизвольно попятилась. Может, виной всему то, что в этом обличье обоняние значительно обострилось? Да нет. Вон и мужики, дружно скривившись, отшатнулись. Видимо, даже такое чмо может повредить репутации самого честного, как он сам себя называл, заводчика и хозяина ярмарки. По крайней мере, верёвки и колья народ шустро заныкал.
Если бы не трагичность собственного положения и шибающий в голову запах, я бы расхохоталась. Уж больно забавно смотрелись работнички, пытающиеся спрятать за спиной трёх метровые оглобли.
Ага! Палки, странной порослью торчали над их головами, а мужики старательно делали невинный вид. Естественно, что выглядели при этом, как минимум, маньяками со стажем.
Не сдержавшись, я фыркнула. Это они в таком безлиственном лесочке побалакать собрались?
Идиоты…
— Чего тебе?! — брезгливо бросил распорядитель, прикрывая нос рукавом.
— Мне бы лошадку… — униженно заныло вонючее чучело, подходя ближе.
Я с сочувствием глянула на увечных товарок. Если их продадут этому… По сравнению с перспективой задохнуться этим невообразимым смрадом, даже конская колбаса выглядит почти удовлетворительным будущим. Там хотя бы прикончат быстро, а тут. Бедняжки! Остаётся надеяться, что у нашего, так и оставшегося для меня безымянным хозяина, есть хоть капля совести.
— Тебе?! Иди прочь, оборванец! — гневно прикрикнул обсапоженный хозяин, и я возблагодарила Бога. — Я не подаю, а продаю своих скакунов!
Мистер-вонючка ещё ниже склонил голову, втянув её в плечи, и неловко шагнул вперёд. Нога, обмотанная мерзкими тряпками, подвернулось, и этот анти-парфюмер рухнул на распорядителя, инстинктивно облапав его.
У-у-у-у-у! Надо было видеть лицо мужика!!! Как только его наизнанку не вывернуло?! Впрочем, парочка пацанов помладше, из тех, что были у него на подхвате, ломанулись в кусты с позеленевшими лицами.
Сам же распорядитель сосредоточенно и на удивление быстро менял цветовую палитру лица.
Зелёный — алый — серый — голубоватый — белый — зелёный, и дальше по кругу. Ничего себе способности!!! Не знала, что люди так могут. Или это свойство исключительно местного населения?
А ‘хамелеон’, кривясь от брезгливости и выпучив зенки от недостатка кислорода, наконец, пришёл в себя настолько, чтобы оттолкнуть ‘вонючку’. Тот пошатнулся, но на этот раз не упал, удержавшись на ногах.
Некоторое время хозяин кипел от злости молча, попросту лишившись дара речи. Представив себе, каково ему пришлось, если у меня даже на расстоянии в пятнадцать метров глаза щиплет от смрада, я прониклась искренним сочувствием. Правда, ненадолго. Вспомнив, какую судьбу он прочит мне, сочувствие моментально сменилось злорадным удовлетворением. Так ему и надо, живодёру несчастному!
А работники верёвки и кола, оценив состояние и настрой своего работодателя, поудобнее перехватили оглобли, вытащив их из-за спин. Что-то мне подсказывает, несладко придётся оборванцу.
Но тут.
Луч заходящего солнца упал на его вытянутую вперёд невозможно грязную руку и рассыпался сотней крохотных лучиков-радуг.
Не нужно быть ювелиром, чтобы понять ЧТО может обеспечить подобный эффект. А облапаный бродягой хозяин ЭТО ещё и УВИДЕЛ, в отличии от меня. И не только увидел, но ещё и понял, осознал, оценил и моментально стал похож на пекинеса-переростка, так выпучились его глаза. Как только эти шарообразные зыркалки из орбит не выпали!
— Мне нужна лошадь, — несколько увереннее проблеял аромо-уродец, плавно отступая.
Окружающие, будто крысы за Гамельнским крысоловом, синхронно шагнули следом.
