Габриэль сморгнула, наблюдая за игрой света на монетке.
— Сколько стоит? — спросила воительница, заметив, как эта вещичка очаровала девушку.
— Десять динаров!
Зена отобрала монетку из рук барда и с швырнула её обратно на прилавок.
— Вор! — пробормотала она и подтолкнула Габриэль к следующему киоску.
— Но, — возразила Габриэль, — она такая хорошенькая…
— На неё пошло железа на полдинара максимум. А продают за десять! — Зена ожидала, что Габриэль будет и дальше протестовать, но та уже даже не вспоминала о монетке: её внимание привлекло кое-что другое.
— Смотри! — воскликнула она, таща за собой воительницу к очередной торговке. — Свитки! — уважительно сказала Габриэль, вынув кусок папируса их плетёной корзины на прилавке. На свитке обнаружились стихи, и Габриэль в благоговении пробежала их глазами.
— Зена, смотри, свиток! Стихи, написанные рукой Сафо! — Её глаза цвета морской волны теперь подернулись мечтательной пеленой, словно она видела нечто, недоступное остальным. Габриэль вздохнула:
— Как мило….
Зена выдернула свиток у неё из рук и указала на надпись, гласившую: «подлинная копия».
— Больше похоже на то, что это стихи, написанные рукой торгаша, — проворчала она и бросила свиток обратно в корзину.
— Ой, а это что?! — заинтересованно воскликнула Габриэль и, обогнув торговку свитками, заспешила к задку другого киоска.
— Знаете, — торговка, старая женщина, подошла к Зене и улыбнулась, — пусть это копии, но это всё равно те стихи, которые она пела. Я знаю. Я слышала их собственными ушами и записала слово в слово. Вот, — старушка нашла в корзине среди прочих свитков один маленький и протянула его Зене. — Я думаю, вот это вам понравится.
Зена уставилась на старушку, собираясь уйти, но искренность женщины заставила её остановиться, развернуть свиток и прочесть его.
«Волос твоих цвет золотой, странный:
Рыжие искры, блеск светлый…»
Обычно холодные голубые глаза Зены потеплели, и она улыбнулась старушке, у которой от изумления расширились глаза.
— Сколько? — прошептала Зена.
— Для вас — один динар, — улыбнулась торговка.
Зена протянула ей один динар и оглянулась, ища Габриэль. Убедившись, что бард чем-то увлечена, Зена свернула маленький свиток и тщательно спрятала его в латной рукавице.
Старая женщина наградила её тёплым взглядом старческих лучистых глаз.
— Что?! — смутившись, Зена резко нарушила затянувшуюся паузу. — Это подарок, — объяснила она, стараясь придать голосу беспечный тон.
Избегая встречаться глазами со старушкой, Зена отошла от прилавка.
— Ох уж эти воители, — покачала головою старушка, переключая внимания на следующего клиента.
Зена с невинным видом обошла прилавок и присоединилась к Габриэль, просматривавшей разнообразные мелкие сувениры с эмблемой лиры Сафо и другие дешевые безделушки. Зена, не любившая ходить по рынку и торговаться и совершенно справедливо не считавшая это занятие своим коньком, начинала терять терпение.
Неожиданно легкий ветерок принёс запах готовящейся на открытом огне еды. Этот запах было ни с чем не спутать, и желудок воительницы явственно озвучил свои требования.
Габриэль оторвала взгляд от выставленных на продажу изделий.
— Проголодалась? — спросила она, погладив Зену чуть ниже нагрудной пластины.
— Очень, — Зена сгребла сказительницу за плечи и, толкая её перед собой, оттащила от лотка. — Иди на запах!
Габриэль втянула носом воздух.
— М-мм… Нам сюда.
Они пробились к лоткам с едой.
Зена увела у Габриэль бутерброд с ветчиной, когда та уже хотела вонзить в него зубы и откусить большой, лакомый кусок. Зена сама откусила этот кусок и закатила глаза, демонстрируя свой восторг по этому поводу. Потом она повернулась и пошла прочь.
— Эй! — обиделась Габриэль, взяла из протянутой руки торговца следующий бутерброд и заплатила два динара. Пробормотав «спасибо», она последовала за Зеной, пытаясь откусить от её бутерброда. Некоторое время они шли молча, насыщая голодные желудки большими кусками, и наблюдая за бесконечным шествием проходящих мимо людей. Признаться, Зена никогда не видела ничего подобного. Жонглёры, факиры и другие завлекатели публики по всей площади создавали атмосферу фестиваля, но это не был фестиваль. На площади собрались бедные и богатые, молодые и старые — и вся эта толпа была здесь только по одной причине: увидеть выступление одной поэтессы — и в этом было отличие от фестиваля. Последний раз Зена видела столько народа на городской площади, когда её армия брала приступом Коринф. Отгоняя неприятные воспоминания, Зена взглянула на солнце. Оно почти завершило дневной путь и собиралось сесть на западе.
Зена запихнула в рот последний кусок бутерброда и предложила Габриэль:
— Пшли пблише к шшчене.
— Не говори с набитым ртом, — Габриэль опрятно прикончила свой бутерброд. Она обладала удивительным умением есть всё, что попадалось на глаза, при этом не набивая рта. Зена никогда не могла понять, как сказительнице удавалось есть так быстро и с такими хорошими манерами. «Дело мастера боится», — подумала Зена и бесцеремонно проглотила кусок, чтобы продолжать разговор.
— Я говорю, пошли поближе к сцене. Скоро начнётся.
Через самую гущу толпы они двинулись с края площади к центру, в направлении помоста. Пробраться туда было совсем не просто.
Скоро они оказались в давке, где каждый хотел подойти к сцене как можно ближе. Зена сосредоточилась на продвижении к помосту, держа для надежности Габриэль перед собой, чтобы ее не оттеснили. Скоро они застряли в толпе, и продвинуться дальше было совершенно невозможно. Зена видела сцену, но когда опустила взгляд на Габриэль, то увидела, что последней приходиться тянуть шею, чтобы заглянуть через головы впередистоящих. Вся проблема была в скромном росте Габриэль.
— Тебе видно? — спросила подругу Зена.
Габриэль взглянула на неё с жалостливым выражением разочарования и покачала головой. Больше Зене ничего не требовалось.
— Держись за меня, — она обошла сказительницу, и та ухватилась за неё, держась за бедра.
Зена легонько постучала по плечу мужчины, стоявшего перед ней. Он обернулся — и наткнулся на взгляд самых убийственных, самых опасных голубых глаз, какие он когда-либо видел. Он сглотнул и немедленно отступил в сторону. Зена и Габриэль продвинулись вперёд.
