Мои ноги даже не касались земли. Держа руки на моей талии, Джек перевернулся вокруг меня, так, чтобы я оказалась напротив него, и притянул меня ближе, моя голова стала выше его, наши носы были в дюйме друг от друга.
Его улыбка была ослепительной. Она всегда такая, но раньше, я просто любовалась ею издалека, когда он прохаживался с Лейси Грин или одной из его других подруг.
Сегодня вечером эта улыбка предназначалась мне.
- Мы сделали это, Бекс!
Он покружил меня.
- Поздра...- я не смогла произнести что-либо еще, потому что его губы были на моих. Их вкус был слабосоленый. Не было сомнений, что его черные полоски на щеках окажутся и на моем лице, но меня это не заботило. Это наш момент, мы вместе, и я знала, что это закончится слишком быстро.
В конце концов, он был героем. Вскоре его товарищи по команде понесут Джека с поля на плечах. Я знала, что если я хочу встречаться с защитником, мне придется делиться им, как сегодня.
Сейчас.
Мой обеденный уголок.
Мои спицы метались вперед и назад, так они работали. Обед оставался нетронутым на твердом полу из плитки рядом со мной. Питьевой фонтан рядом с моим плечом вздрагивал, выпрыскивая наружу охлажденную воду.
Мне понравился белый шум и одиночество в укромном уголке.
- Никки?
Я остановила свое бешеное вязание, но не подняла глаз. Может быть, кто бы это ни был, ему нужна не я.
- Бекс?
А может и я. Две ноги появились рядом с моим мешком с обедом. Как она разыскала меня?
Я посмотрела вверх. Девушка, смотрящая на меня, не изменилась. Она все еще красива, с круглым лицом, длинными светлыми волосами, падающими каскадом на плечи. Эти волосы всегда выглядели как снимок водопада, как если бы он мог двигаться.
Она расстроена. Я чувствовала это.
- Привет, Джулс, то есть Джулианна, - сказала я.
Она сочувственно улыбнулась и опустилась на землю, чтобы быть со мной лицом к лицу. Я отложила вязание.
- Джулс, - поправила она. - Ты зовешь меня Джулс.
Я постучала по полу пальцами, закрыв глаза. Я почувствовала, как одну из вязальных спиц поместили обратно мне в руку, и когда я открыла глаза, Джулс положила клубок пряжи мне на колени. Она перебирала цветы на шляпе, которую я почти закончила.
- Это великолепно, Бекс, - сказала она. Мое прозвище ощущалось так, словно теплый кофе путешествовал вниз по моему горлу, согревая мои внутренности. - Когда ты научилась вязать?
- Две недели назад.
Мои пальцы автоматически начали свою работу снова.
- Ты всегда быстро всему училась.
Я улыбнулась. Она использовала тот ненавистный факт, что школа легко давалась мне.
Именно тогда раздался звонок об окончании обеда. Я вскочила на ноги, поразив этим Джулс. Я не могла с этим ничего поделать. Здесь все казалось громче.
- Эй, Бекс. У нас есть еще пять минут, - сказала она.
- Извини, я просто... - я не знала, как закончить.
Джулс сжала мою руку.
- Все нормально. Я могу только представлять, через что ты прошла.
Она не сказала, но это звучало, как будто она верила слухам, что я сбежала и попала в реабилитационный центр. По крайней мере, она не спрашивает меня обо всей истории. Я предпочла бы, чтобы люди верили слухам, чем я попыталась бы объяснить им, что я была в своем роде в Нижнем Мире в течение ста лет. Мне не нужно, чтобы каждый думал, что я сошла с ума.
Я ни с кем не говорила до конца дня.
Когда я вернулась домой из школы, мой папа был в гостиной с женщиной в сером костюме, он представил её, как миссис Эллингсон. Она сказала, что она здесь как мой друг. Я ответила ей, что мне не нужны друзья.
Она попросила меня сдать анализы.
Вечером того же дня мой папа позвал меня в свой кабинет. Я знала, что чего бы он ни хотел, это было серьезно, поскольку учеба всегда была тем предметом, где все наши серьезные переговоры имели место быть.
Он заканчивал писать письмо, когда я вошла, так что я спокойно села и осмотрелась. В комнате пахло кожей. Стены из темного дерева были покрыты фотографиями его достижений. Его церемония вручения дипломов юридического факультета. Его инаугурация мэра Парк-Сити. Разрезка ленты для проекта реконструкции в Египетском театре на главной улице.
Была лишь одна семейная фотография на стене, которую мы сделали на Рождество два года назад. Мои мама и папа обнимаются, сидя на диване, я и мой уже десятилетний брат Томми стоим за ними.
Бедный Томми. Он был счастлив, что я вернулась, но он не знает, что делать со мной. Это заняло у него целую неделю, чтобы понять, что я не в состоянии играть в бейсбол вместе с ним, как раньше. Казалось, он хочет, чтобы я что-то сказала. Что угодно. А потом он уходит разочарованным. Я любила его, но я не знаю, как исправить все то, что было сломано в нашей семье.
Стол моего отца усыпан бумагами, на многих из которых показаны гистограммы последних голосов за его переизбрательную кампанию. Я подумала, что если из-за меня сейчас страдает его работа, но я боялась спросить.
- Как продвигается кампания? - спросила я.
Он поднял один палец, все еще не отрывая глаз от монитора.
- Просто... одну... минуту... и отправить. - Он закрыл ноутбук, а затем сложил руки на стол. - Кампания в порядке. Это все хорошие руки Перси. Но я не об этом хотел поговорить с тобой.
Я так не думаю.
Он заерзал на стуле, и вкус эмоций в воздухе только подтвердил то, что говорил язык его тела. Мой отец нервничал.
- Теперь, когда ты вернулась, я думал, что мы могли бы обсудить ожидания. В частности, то, что я ожидаю от тебя, и что ты ожидаешь от меня.
Это не совпадение, что в первый раз мы заговорили, только после визита миссис Эллингсон. Она, наверное, дала ему брошюру под названием "Определение ожиданий: Как воссоединиться после побега с вашей дочерью-подростком" или что-то вроде того. Но я пообещала себе, что сделаю все проще для отца, если это было то, что ему нужно...
- Я слушаю, - сказала я.
- Хорошо. Вот то, что я ожидаю от тебя. Первое: ты будешь ходить в школу, каждый день, и будешь стараться хорошо учиться. Согласна?
Я кивнула.
- Да.
- Второе: ты будешь проходить все... тестирования от миссис Эллингсон. Согласна?
Это звучало, как будто он колебался, использовать ли слово "наркотики". Возможно, если он не говорил этого, то это не может быть правдой.
- Согласна.
- Третье: я организовал для тебя общественные работы в столовой, начиная со следующей недели. Ты будешь работать один час во время ланча каждый день. Понятно?
- Понятно.
- Триб посылает фотографа.
Фотограф? Чтобы снимать мой позор? Перси Джонса, руководителя кампании моего отца, это, вероятно, устроило.
