Я подошла тоже к столу и взяла печенье. Оно пахло свежей выпечкой. Кто-то тронул меня мягко, и мохнатая лапка потянулась к вкусняшке. Котёнок. Девочка была рядом и улыбалась. Я в ответ тоже улыбнулась.
— Как тебя зовут?
— Сара. А котёнка Сырок. — и отломила крошку своего пирожка для животного. В завершении праздника было что-то трогательное. Все расслабились и лица просветлели. Они прикоснулись к духам рода, хоть были и далеки от земли-родины.
— Пора возвращаться. — Голос разрубил нить впечатлений, металлический и равнодушный. Я забыла про соглядатая. А он был рядом. И был равнодушным. Как могла не коснуться сила мистерии человека? А ведь он просто человек, хоть и на службе у тирана. Брост был начеку. Он взял меня за руку и, ни с кем не прощаясь, повёл к выходу из резервации. Соглядатай, зевая и не смотря по сторонам, шёл сзади. Я дышала глубоко и часто.
Переполненная отражениями силы рода гессов (или это не отражение? А нити связующие?), я будто пересеклась с их родовой памятью, проросла она во мне травами степными и горными (хотя, в горах ведь нет трав, лишайники?..не знаю). Выйдя за пределы, соглядатай покинул нас, а я остановилась и посмотрела на Броста.
— Кто я? Ты можешь сказать мне? Я хочу узнать свою сущность. Я пропиталась вся трагедией и величием этих людей. Во мне жар и стремление к действиям. Почему? Что я могу сделать для них? Я чувствую, что могу!
— Не торопись, — только бросил Брост и пошёл дальше, не оглядываясь.
Глава 6
— Какие ещё народы тут в плену? Я хочу всех видеть!
Что-то тяжёлое и жаркое разливалось во мне и начинало бушевать. Ощущения необычные. У меня не было в переживаниях прошлого подобного. Жажда действий была сродни жажде воды в пустыне.
— У меня есть пропуск ещё в две резервации. Пошли.
Было видно, что у него целенаправленные шаги, а не просто он хочет развлечь меня. Он о чём-то думал. А я не могла даже спросить. Хотя, кто я такая? Выкинутая из другого мира. Я должна была быть проданной, у меня была цена…Но мне видится моя ценность в моих дальнейших поступках, в поисках и находках.
Теперь, оглядываясь назад, живя с драконами и ощутив свою сущность, я знаю свою истинную цену. И свой долг, исходящий из неё. Но всему своё время. Главное, не останавливаться.
--
Смотрю на хлипкого юношу в очках, решимость которого стальными витками держит моё запястье. Над ним полупрозрачной иллюзией летит его сущность — дракон. Тоже худой и в очках. Лупа прикреплена сбоку. Ведь Брост — дракон, который сопереживает всему живому и хочет исследовать и рассматривать их сущности. А они есть и у бабочек, и у паучков.
Шли долго и молча. Я то ли обиделась, то ли чего-то хотела. Брост думал. Я заметила, как мимо его носа пролетел на паутинке паучок. Смешной кругляшок, а смелый, летает. Странно, что Брост вообще не заметил его. Это невероятно. Мы подошли к железным воротам в охватывающем гористую площадь заборе. Слева была вышка со стражником.
— Куда?
— Я из племени драконов, у меня пропуск. От Браслея.
Вспышка чуть ослепила, но в следующий миг передо мной и стражей стоял дракон и держал в лапах сверкающий печатью пропуск.
— Проходи.
Страж открыл ворота, Брост прикрыл меня своим чешуйчатым телом, и мы вошли на территорию другого пленённого народа.
— Доры. Народ рек. — сказал Брост, опять став человеком.
— Так ты превращаешься вот так быстро? Значит, это мир магии?
— Нет. Очень редко. Это мир ментальности.
Мы шли по камням. Откуда столько их? Кое-где будто вздутые из земли появлялись невысокие горы. Низины были орошаемы. Вообще воды было много. Но она какая-то неживая, что ли. Струйки стекали между камней, собираясь в небольшие резервуары. Их и озёрами не назовёшь. Усилия по изменению территории были видны в виде необычных по форме кустов и деревьев, но их было немного. Фонтаны у подножия этих странных гор были слабыми и вялыми, будто голодные и уставшие псы прилегли после долгих бродяжничеств.
Однако вот на площадку между несколькими фонтанами выходят люди. Они одеты в голубые одежды и в руках у них пики с привязанными голубыми лентами и звоночками. Перезвон то тихий, то более громкий приближается к нам. Люди что-то выкрикивают, но скорей, радостно, чем требовательно. Кто-то пританцовывает. Мелодия песен вплетается в перезвон.
Это не протест, это праздник. О, сегодня у всех праздники. Но это традиция. Напряжение внутри присутсвует у каждого.
Дети выбегают вперёд, махая голубыми шарфиками. Они кричат, галдят, танцуют или просто прыгают. Фонтаны вдруг взвиваются струями вверх. Брызги разбрасываются на всех, и начинается общее веселье.
Будто бурлящие пузырьки, люди то подпрыгивают, то приседают, быстро перекручивая голубые ленточки, звоночки наполняют волнами всё пространство у фонтанов.
Дети смеются, самые смелые уже прыгают прямо в фонтан и, полностью мокрые, начинают обливать других, тащить за собой. Скоро почти все на площади мокрые и весёлые. Песня под звон колокольчиков, обращённая к духам рода Воды, набирает силу и уносится высокими голосами ввысь.
Мне тоже становится весело, я бегу к фонтану. И опять странное чувство соединения с этим народом, с его мелодией и движениями пронзает меня. Я ощущаю себя частью водной стихии, тех, кто почитает её и воспевает, берёт её дары и не отравляет своими отходами.
Вдруг все расступились и вышли на середину три стройные девушки в длинных платьях, Лёгкая походка, гибкость и изящество — в девушках угадывались сёстры. Но они были совсем разные. Одна, нежная и рыжеволосая, была в неярко-рыжем с серым наряде, она грациозно семенила, расставив руки и кружась, как листочек, поддерживаемый ветром. Вторая, блондинка, видно, предпочитала спорт, сильные ноги вытанцовывали пируэты, а тело выгибалось в танце. Третья была с тёмными волосами и круглыми голубыми глазами, белая блузка и пёстрый пиджачок делали её торжественной и беззащитной. Хрупкая и небольшая ростом, она бегала на носочках по центру, изображая волны.
— Это Дая, Дия и Зорянка, — услышала я у самого уха слова Броста. Дочери предводителя доров. Самое ценное, чем он дорожит — после чести своего народа.
— Доры весёлый народ. Глядя на них, не скажешь, что они страдают. А ведь это именно так. Они привыкли жить с водной стихией одним дыханием. Всё живое, что есть в ней — их братья, они не ловят рыбу, а только могут спасти, если она выбросится на берег. У себя на родине они провели огромное количество каналов, всё сверкает голубизной, и трава изумрудом, она сочная и покрытая цветами. Букашки, змейки, птицы, зверушки, все с удовольствием живут в зелёных насаждениях вокруг воды.
Брост улетел в мыслях или воспоминаниях, видно было, что он был на этой земле, и она и народ глубоко тронули его сердце. Он был чист, благороден. А я чувствовала свою никчемность. Сколько жизней я не прошла и в каких обличьях не бывала, как только становлюсь человеком, вся мерзость и лукавство, двойственность мыслей и поступков вылазят. Но я смогу победить эти слабости.
Пока я мешала, как кашу, свои мысли, наслаждаясь видом танцующих девушек и всего народа, Брост исчез. Я оглядывалась и смотрела сквозь толпу. Ко мне подошёл смешливый юноша. Похоже, так он и родился с улыбкой, наверное родовая травма.
— Привет. Я Дрон. Потанцуем?
А почему нет? Я встряхнулась, выпрямилась, видя, что все доры очень гибкие и стройные, подала руку юноше и пошла. Как мне показалось, пошла барыней широким шагом, разводя руками и притопывая.
— Эй, меня не забудь. — парень смеялся и чуть поостудил мой пыл. Ну да, я не вижу себя, небось, каракатица кривоногая посреди лебедей. Но как-то станцевались и слились со всеми. Река. Тут я увидела Броста, жарко говорящего с каким-то мужчиной. Дор что-то доказывал и горячился, Брост убеждал, казалось, но эмоции тоже присутствовали. Тайна.
Я поняла. Брост не посвящая меня в свои дела, имел свои цели и использовал мои прогулки-любопытство для важных встреч. Но я уверена, что они нужны не просто ему, а пленным. Вот что! Он договаривался с ними о совместном восстании.
