Сняла блузы с плечиков и разложила на кровати. С прикроватной тумбочки взяла корзину с принадлежностями для шитья и нитями. Кусочком мела стала намечать, до какой длины укоротить рукав.
— Сейчас перекрою на волан, и будет не хуже, чем у столичных рэтт.
С хрустом разрезала ткань.
— Софи! — позвала бабуля из прихожей.
Отложила шитье и вышла к ней. Агата сияла, в ее руках какой-то сверток, упакованный в крафтовую бумагу.
— Что это у тебя?
— Я же говорила, что у меня припрятано немного золотых. Вот и подумала, что по такому поводу можно позволить себе небольшую вольность.
Заторопилась развернуть покупку, достала отрез нежно-голубого шифона.
— Правда красивый? Из него получится восхитительное платье. И вот еще… — она бережно положила материал и достала из сумки гребешок, украшенный голубым стеклом. — Идеально сочетается с тканью.
Меня с головы до ног окатило холодным потом.
— Что ты сделала? — произнесла не своим голосом. Лицо Агаты посерело, подтвердив мои догадки. — Это нужно вернуть!
Я схватила покупки и стала обратно запихивать всё в бумагу, но скользкая ткань ускользала из моих рук.
— Поздно, Софи, — она легонько коснулась моего плеча, прекращая борьбу с тканью, — чародей из лавки разорвал мою связь с палантином… Зачем он мне? Я уже стара.
Я до боли закусила нижнюю губу — ничего не исправить.
— Как же ты без него?..
Бабушка улыбнулась.
— А как другие живут?
Палантин — это не только способ принять подобие птицы. Это гарант долголетия, защита от болезней и магия. Перья из палантинов павлинов, венценосных журавлей и зимовок стоят очень больших денег, они — сильный талисман. Лебединое перо стоит недорого, но даже на него можно найти покупателя.
— Спасибо, ткань мне действительно понравилась… и гребешок, — решила поддержать Агату. Обратно уже палантин не вернешь.
— Давай сошьем красивое платье, чтобы ты вскружила голову императору! Пойду, смахну пыль со своей швейной машинки.
Агата возбужденно засуетилась и вышла из гостиной, словно это она летит покорять мужские сердца.
Бабушке я не сказала про второй браслет от императора Гавриила, пряча его под длинным рукавом.
***
Мы несколько часов провели за шитьем, но результат того стоил. Платье вышло великолепным: приталенное, подчёркивающее изгибы фигуры, длинной до середины щиколотки, с рукавом три четверти и кружевными оборочками на плечах. Оно красиво струилось при каждом шаге. Я отстояла минимальный круглый вырез на груди, внимательно следя, чтобы бабуля случайно не отрезала глубже.
Я смотрела на себя в зеркало в восхищении.
— Тебе очень идет голубой цвет, — сказала Агата.
Она утомленно уселась на край кровати.
— Устала?
— Немного, сейчас передохну и вернусь к работе.
— Я помогу. Только переоденусь.
Агата вышла из комнаты. Я отступила на несколько шагов, чтобы напоследок осмотреть наряд в напольном зеркале. Немного не рассчитала и ударилась ногой о массивный короб, выступавший из-под кровати. Я уже и забыла про него.
Вытянула вырезанную из цельного дерева шкатулку, которую Лаврентий сделал мне на какой-то день рожденья. Сдула с крышки тонкий слой пыли и открыла.
Среди разноцветных стекол, цветных речных камушков, пары ржавых заколок, которые я бережно хранила, лежало письмо. Оно совсем не пожелтела от времени. Правду говорят — в Савойе даже бумагу заклинают.
Письмо десятилетней давности, но мне захотелось перечитать его.
«Уважаемая рэтта Софья Лебедянская.
Примите мои искренние извинения из-за случившегося недоразумения. Я оплачу нанесенный ущерб и возьму на себя обязательство позаботиться о вашем будущем. Если у вас возникнут какие-либо сложности, вы всегда можете ко мне обратиться.
Его Императорское Величество Марьян Соколов»
Хмыкнула, пробегаясь взглядом по строкам. Наивно было ждать помощи от тогда еще шестнадцатилетнего мальчишки, хоть и императора. Помню, что вместе с письмом до нас дошли горькие вести: император Леопольд Соколов и его жена — родители Марьяна — погибли. Водитель не справился с управлением, и их автомобиль упал в обрыв. В империи Орниталь был сорокадневный траур, и еще двенадцать месяцев государственным Указом было отменены все праздники. В тот год на престол взошли два молодых императора: Марьян Соколов и Гавриил Гриф. Под их правлением мы живем по сей день.
Сокол — подвеска на обручальном браслете — шевельнулся, распахнув крылья, сделал два взмаха и снова застыл. Так всегда происходит, когда я думаю о Марьяне. Обручальный браслет связал нас магией. Интересно, а что он ощущает, когда я о нем думаю?
На второй руке слегка дрогнула подвеска стервятника — странно, я ведь не вспомнила о Гаврииле. Может, это он думает обо мне? Улыбнулась своим мыслям. Какое дело императору до какой-то безродной девушки?
— Софи, ты скоро? — раздалось с улицы.
— Уже бегу!
Закрыла письмо в шкатулке, переоделась и пошла помогать Агате по хозяйству.
***
Дирижабль в долину Пересмешников прилетал один раз в месяц, и это было настолько значимым событием, что встречать его собирался чуть ли не весь город. Вот и сегодня наполненная воздухом громадина с застекленной пассажирской площадкой приземлилась на площади рядом с ратушей. Ее тут же обступили толпы любопытной детворы и торговцы, желавшие подзаработать. Помню, еще ребенком мы с Мари прибегали посмотреть на господ, которые расхаживали по палубе в красивых одеждах. Я и не мечтала, что когда-то смогу взойти на этот борт.
— Ты все с собой взяла, Софи? — бабуля задавала этот вопрос уже третий раз за последние полчаса. Лаврентий остался дома, хоть и настаивал на своем праве проводить меня в дорогу.
— Все: документы, приглашение, одежду…
— А еду?
Агата приготовила еды чуть ли не на неделю, но я положила в чемодан пару яблок и пшеничный рулет, молчаливо оставив все яства в кастрюлях. Бабуля была так взволнована моим отлетом, что этого не заметила.
— Взяла. Я вечером прилечу в Савойю и сразу отправлю почтового голубя с письмом. Не переживай, все будет хорошо.
— Да я и не переживаю, — неуверенно заверила Агата.
С дирижабля раздался гудок, предупреждая о скором отбытии.
— Мне пара.
— Постой, — Агата достала из сумки несколько купюр и протянула мне, — возьми.
— Нет! Вам нужней! — отступила назад.
— Рэтта Софья Лебедянская, возьми немедленно! — серьезным голосом произнесла Агата.
Характер у нее — кремень, она и дирижабль остановит, чтобы своего добиться. Взяла деньги и зажала в руке.
— Обнимемся, — произнесла, сжимая худощавую женщину в объятьях.
— Чтобы привезла из Савойи жениха. Без него домой не приму!
— Хорошо, — шепнула ей на ухо и незаметно подложила деньги в карман ее платья.
Прозвучал второй предупредительный гудок. Наспех поцеловала ее в щеку, прихватила поклажу и пошла к дирижаблю.
Бортпроводница в синей форме и белоснежном шейном платке заученно улыбнулась, когда я протянула билет. Его прислали мне вместе с приглашением на отбор. Пока она проверяла, я повернулась к Агате. Бабуля махала белым платком — денег, что я вернула, хватит, чтобы нанять помощь по хозяйству, а у меня осталось немного золотых из карманных денег, что берегла на черный день.
Меня впустили на борт. С громким стуком за спиной захлопнулась никелевая дверь. Меня пошатнуло, когда дирижабль стал набирать высоту. Я подошла к круглому окну, но за пушистыми облаками уже стало не видно долину Пересмешников.
Внутри палуба была в три раза больше чем снаружи. Видимо, пространство расширялось при помощи волшебства. Я знала о такой магии, но никогда не встречала. Вдоль цепочки иллюминаторов стояли медные лавки с деревянными сиденьями, как на аллее. Вот только вместо деревьев здесь были зефирные облака. В центре дирижабля находились каюты и ресторан. На одном конце палубы был склад, а на противоположном — рубка для капитана и персонала.
