Пологий спуск к пляжу и каменная скамья на нем говорили, что владельцы вечерами любили смотреть «фильм про море» — всё это подтверждало сделанный ранее вывод: хозяева курортным бизнесом не занимались и в отдыхающих были совершенно не заинтересованы.
Если я собираюсь зарабатывать на жизнь привлечением в поместье туристов — а другого способа я пока не видела, придётся о-очень постараться и потратиться.
— Мамочка, а мы пойдём купаться?
Вот Далии всё нравилось, завидую! Она передвигалась по аллее вприпрыжку и не уставала комментировать увиденное: то её привлекали собачки, то кошечки, то цветочки, то бабочки…
— Нет! — отрезала её нянька.
— Конечно, пойдём, Дали, — я обернулась к Мюрей и глянула демонстративно грозно, давая понять, что отныне только я решаю, что моей дочери можно делать, а чего нельзя. — Сейчас посмотрим дом и пойдём. Мы же тут впервые, да, Пру?
Я помню, что служанка упоминала о том, что Анниэлла в «Ракушке» ни разу не была, но лучше тему развить. Мне сейчас любые детали пригодятся.
— Да, аса. Вы никогда не посещали это забытое духами место, предпочитали отдыхать в особняке мужа. Он ведь в центральной части побережья, а там собирается на сезон весь высший свет. В Сердце Раздоляндии гораздо лучше, поверьте мне, аса, и я настаиваю на том, чтобы дождаться здесь аса Рагнара...
— Ну нет, — не стала я выслушивать её советы, — предпочитаю пользоваться тем, что имею в своём личном владении. Взглянем на дом изнутри, иды. За мной!
Подхватив одной рукой подол платья, а другой за руку дочь, я решительно двинулась к дому, пропустив вперёд лишь управляющего.
Грязные каменные ступени не мыли, наверное, лет сто, а деревянные перила столько же не красили. Опираться на них было бы непростительной ошибкой — от заноз потом замучаешься избавляться. Поэтому я, крепко держа малышку за руку, поднялась на крыльцо, стараясь держаться по центру лестницы.
Гензель достал из кармана большой ржавый ключ и со скрипом провернул замок.
— А от кого вы запираете дверь? — спросила я, и глазки мужчины виновато забегали.
Руку дам на отсечение, что этот пройдоха пускает на постой сомнительных личностей, а доходы скрывает. Хотя чего там скрывать? Я на их с женой копейки не претендую. Прекрасно понимаю, что бедолагам пришлось выживать самим.
— От зверюшек диких, — нашёлся Гензель.
Ага, ага. Верю. Но сейчас не время ревизий.
— Фу, — сморщила нос дочь, как только управляющий толкнул тяжёлую дверь и впустил нас в недра дома, — мы же не будем здесь жить, мам? Бе-е-е.
Далия оказалась очень эмоциональным ребёнком и чувств своих скрывать пока не умела.
— Аси Далия! Истинные асы не говорят «фу» и «бе»! — возмутилась Мюрей.
И хоть я с малышкой была полностью согласна — запах сырости и затхлости нос не ласкал, — на этот раз обрывать няньку не стала. Откуда мне знать, что надлежит делать истинным асам?
Внутри оказалось светло. Окна хоть и красовались грязными стёклами, были большими и без штор. Правда, Гензель, все равно пощелкал рычажком, торчащим из стены у входа, и тихонько выругался.
— Перегорел осветитель, зараза!
Электричеством ли они освещают свои помещения, магией ли — мне пока не известно, но без света остаться не хотелось.
— Раздобудь новый, — распорядилась я и прошла через квадратный холл в гостиную.
М-да. Грусть-печаль. Мебель накрыта чехлами. Возможно, под ними что-то и сохранилось, а вот отделанные тканью стены выгорели, а в углах покрылись плесенью. Деревянный пол же жалобно скрипел грязными, облезлыми досками. Интересно, а канализация тут есть?
— Мам, мне не нравится, давай не будем тут жить? — повторила малышка, хорошенько оглядевшись.
Понимаю её прекрасно, но вариантов у нас пока нет.
— Ещё как будем, Далия, потому что всё поправимо. Мы попросим Гензеля открыть окна, чтобы проветрить помещение, и сделаем уборку.
— А кто же будет прибирать, аса? Сельма моя, как вернётся, ужином займётся...
— А раньше кто этим занимался?
— Так разбежались все. Без денег-то кто останется? Только мы с женой верные и остались. Надеялись, что новые хозяева явятся и отблагодарят за преданность-то...
Намёк предельно откровенен. Ну и хитрый мужичонка!
— Обязательно отблагодарят, Гензель. Если найдут за что. Но сейчас вопрос в другом: скажи, прислугу можно нанять из местных?
— Так это, аса, курортный сезон начался. Все уже пристроились. В деревне остались только те, кто хозяйства держит и продуктами торгует...
— Ясно. Значит, сами будем чистоту наводить. Открывай окна.
— Ох! Как сами? — голос Прудении звучал жалобно.
— Духи леса! Где там доктор? — а голос Мюрей встревоженно.
— Ух ты! А мне можно тоже убираться? Я хочу мести большой метелкой! — и только Далия затее обрадовалась.
— Как, как… Руками будем убираться, иды, или предпочитаете жить в грязи? И да, Далия, ты будешь помогать.
Я осознавала, что нещадно палюсь. Прекрасно понимала, что веду себя странно, но очень надеялась — удар головой и амнезия послужат мне надёжным оправданием.
— День добрый, аса, аси, иды и ты, Гензель, тоже здравствуй, — раздался от двери гостиной приветливый голос, и упитанный мужчина в соломенной шляпе, шортах до колен, пестрой рубашке, сандалиях, очках и чемоданчиком в руках вошёл в комнату. Признаться, я растерялась. Он выглядел как обычный земной отдыхающий из глубинки и даже носки под открытую обувь надел, как любили многие земляне, — я доктор Корбин Девас. Где больной?
— Ох, ас доктор, — запричитала Пру, — хозяйка наша упала в лесу и головой ударилась. Теперь сама не своя и половину не помнит...
— Лесной дух в неё вселился, ас доктор! — поделилась подозрениями Мю. — Мыслимое ли дело: благородная аса решила своими белыми руками убираться!
— Разберёмся, иды, разберёмся, — доктор поставил чемодан на стол и, потерев руку об руку, двинулся прямиком на меня, выставив их перед собой.
Мне показалось, что его ладони светятся, и на миг стало страшно: вдруг он маг и поймёт, что я не Анниэлла? Но не дойдя до меня, доктор продолжил:
— А от удара по голове и не такое бывает. Помню, лет пять назад один благородный ас надрался в трактире да и схлопотал кружкой по голове, а утром очнулся с умением говорить на пяти языках...
И тут, я поняла, что с доктором, если что, можно договориться, только надо лишних выпроводить из комнаты.
— Милые иды, а вы чего застыли? Уже можно брать тряпки и начинать убираться, Гензель вам всё выдаст. Оставьте нас с доктором одних.
Мю и Пру, ворча, нехотя покинули гостиную, не забыв забрать с собой и малышку с управляющим, а мы с доктором застыли, внимательно изучая друг друга.
Глава 5
— Аса Анниэлла Торви если глаза меня не подводят, — сказал док, оглядев меня с головы до ног, — присядьте, я осмотрю вашу голову.
— Мы знакомы? — уточнила на всякий случай.
А потом сорвала ближайший пыльный чехол и с максимальной грацией пристроилась на диване. Ну, просто я подумала, что память памятью, а вот движения у великосветской дамы должны быть отточены годами, и плебейское плюханье вызовет у доктора лишние подозрения.
— Лично нет, но семейство Торви известно на всю Волостию, как и семейство Хакон. — Ага, ага, помню — девичья фамилия Анниэллы. — Я читал о вас в газетах и видел репортажи с приёмов...
Доктор, приблизившись почти вплотную, сначала поводил руками над моей головой, а потом, запустив их в волосы, ощупал шишку.
— Ох, больно! — вскрикнула я, когда он особенно сильно нажал на её центр.
На самом деле мне не было больно, просто надо же как-то реагировать.
— Прошу простить, аса, это было необходимо. Расскажите, что произошло?
— В том-то и дело, что я не помню, — попыталась добавить в голос отчаяния и развела руками.
— А что вы помните? С какого момента начинается провал?
