Демоны, я в Крепости всего несколько часов, а уже говорю о ней, словно эта каменная махина живая!
Вконец расстроившись смотрю в окно. Хотя бы закаты здесь красивые, думаю я, когда вижу наверху одной из стен хрупкую фигуру. Ветер треплет длинные черные волосы, и это почему-то завораживает. Девушка раскрывает объятья, как будто пытается обнять весь мир, закидывает голову. Она слишком далеко, чтобы я увидел ее мимику, но почему-то я уверен, что она смеется. Невольно улыбаюсь в ответ, настолько светлой она кажется. Уверен, девчонка отправляется на вечеринку куда-нибудь за пределы учебного заведения. Всё, как и везде.
И вдруг она приглаживает растрепавшиеся волосы, перебрасывает их на плечо, и я понимаю, что сегодня уже видел именно этот жест. Хмурюсь, потому что не узнал сразу объект наблюдения. Как же это я? Слишком другой она казалась на той стене, слишком не соотносилась с образом в моей голове. И это уже интересно.
Засовываю в ножны клинок, от которого тут явно больше пользы, чем от любого другого оружия, и смотрю, как кадет Арос перепрыгивает с одной части выступа на другую.
— Ну что же, посмотрим, куда вы там бегаете, — я выхожу за дверь, с неудовольствием отмечая, что вечер перестает быть томным.
Я сижу за столом в компании нескольких своих однокурсников, пью очередной коктейль и смеюсь над шутками парней, которые лезут вон из кожи, соревнуясь в остроумии. Алиша, как всегда, пристроилась рядом и робко улыбается. Я злюсь на нее — прекрасный брюнет так и не пришел. Алиша сказала, что он вежливо отказался, но разве это повод, чтобы с ним соглашаться?
— Я считала, что могу на тебя положиться, — как можно более холодно говорю я девушке, чем, похоже, порчу ей настроение на весь вечер.
Вечер, кстати, можно было бы назвать замечательным, если бы не одно «но». Отсутствие черноволосого красавца.
— Мари, можно тебя на минутку? — раздается сзади.
Я закатываю глаза, чем вызываю приступ смеха у ребят за моим столом, и только после оборачиваюсь.
— Привет, Тибо, — я кривлю губы в подобии милой улыбки — парень еще не знает, что выбрал худший момент для того, чтобы ко мне подойти. — Ты что-то хотел?
Тиборд Рандмайн был мной покинут незадолго до конца прошлого учебного года. Все дело в том, что мне, напомню, ужасно хотелось (и, надо признать, хочется до сих пор) вляпаться в эту всем известную первую любовь. Тогда мне сдуру показалось, что Тибо идеальная кандидатура для таких дел. Я честно старалась почувствовать хоть что-то, но, увы, через четыре месяца стало ясно, что это совершенно бредовая затея и что Тиборд не герой моего романа, о чем я ему и поспешила сообщить. Оказалось, что за это же время Тибо понял прямо противоположное — он-то как раз был уверен в том, что я его героиня. Обижать его мне претило. Хоть я и не успела особенно привязаться к нему, но хотелось все решить полюбовно. Однако, все оставшееся до каникул время мечта любой девушки нашего корпуса писал мне проникновенные письма, порывался приехать в дом к папеньке, дабы просить моей руки, поэтому старательно пытался выведать, где он — этот дом, находится. Я стояла на своем, письма сжигала, место нахождения не выдавала и вообще вела себя как заправский партизан. В коридорах старательно делала вид, что кадет Рандмайн мне не знаком совсем, чем приводила его в бешенство, чередующееся с отчаянием.
За пару дней до окончания учебного года ситуация совсем вышла из-под контроля: папенька прислал мне письмо с настойчивым благословлением нашего с Тибордом брака. Брак в принципе, а с Тибо в особенности, абсолютно не входит в мои планы. Острый вопрос необходимо было решать так же остро. Кадет Рандмайн как будто бы почувствовал невидимую поддержку и стал еще настойчивее и увереннее в себе, чем прежде.
Скрепя сердце, мне пришлось повести себя, как и подобает королеве. Несмотря на то, что это был единственный раз, когда мне не хотелось так себя вести. Но, видит Единый, они просто не оставили мне выбора.
Мне было необходимо, чтобы Тибо сам отказался от идеи воссоединения со мной, и я сделала то, что могла. Папенькины уроки я помнила очень хорошо и знала наверняка — униженный враг — не соперник. Все закончилось тем, что за романтическим вечером с предложением руки и сердца наблюдал чуть ли не весь курс. Весь же курс видел и слышал, как я одела Тиборду тарелку с салатом на голову, а кольцо бросила в бокал. Можете себе представить, что после этого было. Соперник был унижен, а я несчастна, но не долго. Ровно до тех пор, как папенька не прислал письмо, что готов рассмотреть и другие кандидатуры на роль моего мужа.
— Мари, можно с тобой поговорить? — корректирует свою просьбу кадет Рандмайн.
— Прости, Тибо, я очень занята, — все так же улыбаясь, отвечаю я.
Уйди, уйди, ну пожалуйста! Неужели ты не видишь, что сейчас во мне еще меньше жалости, чем прежде? Не заставляй меня делать что-либо, от чего мне потом тоже будет плохо.
— Я не займу много твоего времени, — он совсем сломлен, я это вижу и часть садистских желаний тухнет во мне, сменяясь сочувствием.
Не знаю, видят ли его состояние другие, но отчего-то мне не хочется, чтобы это стало достоянием общественности.
Уходи, Тибо, уходи!
— Пожалуйста! — ну зачем?!
— Тиборд, — начинаю я, уже совсем не желая говорить то, что сейчас скажу. — Ты жалок. Мы с тобой все обсудили, а теперь ты ходишь за мной как влюбленная девчонка. За то, что я проделала в конце прошлого года, будь у тебя гордость, конечно же, ты бы вообще не смотрел в мою сторону. Но ее у тебя нет и в помине. А у меня нет желания общаться с теми, кто потерял такой важный атрибут, как собственное достоинство!
Я отворачиваюсь, хочу зажмуриться, помыть язык с мылом, чтобы смыть с него гадливые интонации своего брата. Но вместо этого поднимаю коктейль и салютую ребятам напротив. Они, конечно же, мне отвечают. В небольшом заведении царит полнейшая тишина, поэтому я слышу, как Тибо медленно поворачивается и направляется к выходу.
— Зря ты так, Мари, — наклоняясь ко мне, говорит Лео. — Тибо хороший парень.
— Ну так догони его, — бурчу я. — Такой преданной девчонки ты вовек не найдешь.
На самом деле мне гадко и грустно. Но я знаю, что поступаю правильно. Папенька мною точно бы гордился, если бы я не нарушила его планы. И, наверное, даже брат удовлетворительно поджал бы губы, если бы услышал мой ответ.
Не удержавшись, я все-таки оборачиваюсь, чтобы с горечью взглянуть на его поникшие плечи и вздрагиваю, увидев нового персонажа на сцене.
6
В дверях «Веселой ивы» стоит высокий брюнет с желтыми глазами и презрительно смотрит на меня. Именно так. Презрительно. Такой взгляд мне знаком и привычен, но не здесь, не в Крепости. Мерзко и неприятно, однако, несмотря на это, сердце по-девичьи сжимается, ускоряет ритм и весело подпрыгивает к горлу. Причем, все это оно делает одновременно.
— Мари, Мари, смотри! — шипит на ухо Алиша. — Он пришел!
— Я вижу. Жаль, что так не вовремя.
Но не в моих правилах отступать. Поэтому я величественно поднимаюсь и направляюсь к новому кадету. Чем ближе я подхожу к нему, тем меньше во мне остается запала для предстоящей беседы. Коленки подгибаются, а руки предательски влажнеют. До красавца остается пара шагов, когда горло вновь сжимает ледяная ладонь. Замираю и следующий вдох уже не может проникнуть в мои легкие. Я в ужасе тянусь к шее, желая разжать руку, но под своими пальцами чувствую только свою кожу. Смотрю прямо в глаза новому кадету, а он словно не замечает, что со мной происходит. Помогите же мне кто-нибудь!
Все заканчивается так же неожиданно, как и в прошлый раз. Верчу головой, вглядываюсь в лица кадетов и понимаю, что никто ничего не видел. Никто не понял, что я чуть не умерла секунду назад. Делаю усилие над собой и вновь смотрю в золотистые глаза брюнета.
— Привет! Меня зовут Мариис Арос. Рада приветствовать тебя в Крепости.
