Я мягко улыбаюсь себе и делаю секундную паузу, откидывая голову назад и позволяя теплу солнца над головой впитаться в мою кожу. Ветерок шепчет, слегка треплет мои волосы, но они едва касаются ярких лучей, падающих на мое лицо и шею.
Я делаю глубокий вдох, затем еще один — на удачу.
Все кажется беспорядочным и совершенно подавляющим, но в то же время какая-то часть меня глубоко внутри радуется возможности наконец-то что-то сделать в этой борьбе.
То, что я застряла в стороне, опекаемая и оберегаемая, как будто какая-то драгоценная, не подлежащая разрушению собственность моих Связных, было невероятно разочаровывающим. Особенно когда мои собственные узы нашептывают темные и пропитанные кровью планы при каждом удобном случае. Я уже знаю, что я — величайшее оружие, которое есть у нашей стороны.
Теперь мне просто нужно убедить в этом Норта и Грифона.
Брут бьется головой о мои ноги в поисках внимания, и я немного приседаю, чтобы почесать его за ушами. Август встал на пятки в шаге передо мной, когда я остановилась, всегда вставая между мной и любыми потенциальными угрозами. Оба его уха стоят прямо и остро, и когда он оглядывается вокруг, меня посещает мысль о том, что не так уж часто мне напоминают, что на самом деле это не щенки, а тени, созданные моими Связными. Неподвижность в нем — это отголосок смертельного спокойствия в Норте.
Это жутковато и в то же время успокаивает.
«Тебе следует поторопиться и добраться до офиса», — посылает Атлас прямо мне, и прежде чем я успеваю ответить ему, в основном с язвительностью, слова Норта просачиваются в мой разум.
«Я вижу ее со своего места, Бэссинджер. Пока что она в полной безопасности. Если ей нужно побыть одной, то сейчас для этого самое подходящее время».
Я наклоняю голову, чтобы скрыть ухмылку, зарываюсь носом в мягкий мех Брута и делаю последний глубокий вдох, а затем возвращаюсь к оставшейся части пути к офисам.
Все, кого я встречаю, обходят меня стороной, когда я прохожу мимо них, что совсем не удивительно, есть несколько бормотаний и испуганных взглядов. Но улыбок и тихих признаний гораздо больше, чем раньше, в основном от семей нижнего уровня, и, Боже, как же я ненавижу то, как это звучит сейчас.
Все они были гораздо более компетентны в боевых действиях, чем представители семей верхнего уровня. Гейб рассказывал мне о людях, которым он помог спрятаться в школе, о Щитах, которые работали вместе, чтобы обеспечить своим семьям и сообществу ту защиту, которую они могли… Я никогда не буду уважать тех, кто просто трусил и бежал, при этом обладая в десять раз большей силой, чем те, кто решил остаться.
Никогда.
Я улыбаюсь и машу им всем в ответ, стараясь выглядеть послушной и совсем не похожей на машину для убийства, какой они все только что видели меня, но я не пытаюсь подойти ни к кому из них или остановиться, чтобы поболтать. Мне не хочется давить на них. И, честно говоря, мне нужно покончить с этим разговором с Нортом и Грифоном.
Не думаю, что он пройдет хорошо.
У дверей офиса стоят на страже три сотрудника ТакТим, но никто из них не пытается остановить меня или заговорить со мной, когда я прохожу мимо них с теневыми щенками. Опять же, ничего удивительного, и я убеждена, что если бы Норт заметил меня из своего окна или с помощью большой камеры наблюдения, то предупредил бы их о моем прибытии.
Вообще-то, я уверена, что Гейб позвонил заранее.
Я по глупости оставила свой ключ-пропуск в доме, но один из сотрудников достаточно любезен, чтобы воспользоваться своим, чтобы провести меня в лифт, ведущий в офис Норта. Когда я благодарю его с улыбкой, он отрывисто кивает мне в ответ, одна рука подсознательно лежит на прикладе пистолета, как будто даже зная, что мы оба на одной стороне, он не может не потянуться к нему, чтобы успокоиться. Не буду держать на него зла.
Мне кажется странным, что в лифте играет музыка. Такая обычная и скучная вещь, пока мир вокруг нас горит.
— Это немного драматично, Привязанная. Там почти нет следов ожогов, — растягивает Грифон, когда двери лифта открываются, его руки тянутся ко мне, чтобы схватить меня и вытащить в свои объятия. Это кажется немного отчаянным, немного чересчур нетерпеливым для моего спокойного и уверенного главы ТакТим Привязанного, но я принимаю это без слов.
Это был дерьмовый день.
— Если ты еще не понял, что я немного драматизирую в предполагаемом уединении собственной головы, то это похоже на твою проблему, — ворчу я себе под нос, но мои руки так же крепко обхватывают его, как и его меня.
Я пользуюсь моментом, чтобы позволить себе впитать немного его силы, опираясь на его твердый вес, а он просто позволяет мне раствориться в нем без единого слова жалобы. Грифон был моим безопасным местом с тех пор, как появился в моей дерьмовой комнате в общежитии и силой уложил меня в постель, чтобы унять ужасные боли при месячных, даже когда я не могла принять это или признать.
Я отчаянно нуждаюсь в нем.
А еще мне кажется, что вид изображений предполагаемого предательства Сейдж и все то дерьмо, которое последовало за этим гребаным моментом, высосали из меня последние силы.
Это странное чувство, потому что все то время, пока мои узы контролировали меня и использовали так много моего дара, я не чувствовала, что расходую его или исчерпываю энергию. Я никогда не чувствую, что мой дар вот-вот иссякнет. Но обычно, когда мои узы ускользают и я снова обретаю контроль, у меня еще остаются силы, а не ощущение, как будто я пробежала ультрамарафон.
В этот раз все было по-другому.
То ли из-за моих Связных и того, как я передавала им энергию, то ли из-за души Одаренного, которую поглотили мои узы, но только после того, как я услышала о Сейдж, меня охватило глубокое истощение. Я уверена, что это был скорее защитный механизм, чем что-то, что действительно влияет на меня физически.
Я даю себе целую минуту на то, чтобы сжать Грифона в ответ так же сильно, как он сжимает меня, прежде чем отстраниться, отойти и осмотреться.
Офис Норта выглядит гораздо более неопрятно, чем я когда-либо видела в любом из его помещений раньше. Диван все еще наполовину застелен с того места, где Нокс обычно спит, одеяла, подушки и его неизменная стопка книг сложены там, ожидая его возвращения. Повсюду на полу валяются папки и коробки с бумагами, а за его столом установлена компьютерная доска, на которой мигает всевозможная информация.
Наконец мой взгляд останавливается на самом Норте, который выглядит старше, чем несколько часов назад, на его плечах лежит тяжесть прошедшего дня. В груди зарождаются первые толчки моих уз. Мне не нравится видеть его под таким давлением. Невыносимо видеть, как на него влияет то, что он стоит у руля этого сообщества и несет ответственность за стольких людей.
Как он до сих пор стоит на ногах — уму непостижимо.
— Мы перевели Сейдж в одну из наиболее удобных камер в подземном бункере, — тихо пробормотал Грифон, и я, оглянувшись на него, коротко кивнула.
Сейчас или никогда, думаю. — Я здесь, чтобы поговорить с вами обоими о ней. Я не могу поверить, что она это сделала… Не поверю, что она это сделала.
Грифон обменивается взглядом с Нортом поверх моей головы. И хотя уголки его рта опущены, он медленно кивает. — Мы тоже не думаем, что она шпионка, Привязанная, но есть только несколько объяснений, которые приходят нам в голову.
Норт вклинивается, его тон пропитан разочарованием и усталостью: — И мы не можем рисковать, оставляя ее среди населения, пока не узнаем, что именно произошло и как предотвратить повторение этого. Мне нужно, чтобы ты пообещала мне, Олеандр, что не будешь пытаться вытащить ее. Дело не в вашей дружбе. Речь идет о безопасности людей. Мне нужно знать, что ты будешь работать с нами над этим.
На мгновение мне хочется оскорбиться, но я должна напомнить себе, что ради этой девушки я вошла в горящее здание, и они оба это знают, поэтому вместо этого я смотрю Грифону в глаза и говорю совершенно честно и уверенно, зная, что он сможет почувствовать это через мои слова: — Я собираюсь выяснить, что случилось. Я собираюсь спасти свою подругу. Я не собираюсь рисковать ничьей жизнью без необходимости.
