есть несколько минут в запасе, чтобы добыть новые цепи и заковать богомерзкое создание до самого сожжения.
Если бы не правила, изничтожил бы ее самостоятельно. Прямо здесь и сейчас.
— Будьте начеку! — донесся до нас громовой голос Бадриона.
Девушки тотчас задергались. Мала даже осмелилась заехать кулаком по плечу, но это выглядело так нелепо, что я чуть не прыснул со смеху. Обе мелкие, и до подбородка мне не достают. Особо-то и сил не прикладываю, чтобы удержать их. Вырываются, как малолетние сорванцы из рук грозной матери.
Без магии они никто. И защитить себя никак, кроме как бегством, не могут.
Однако с легкостью способны обдурить, сбить с толку, приворожить если и не магией, то чарами, доступными любой женщине.
Главное, никогда не терять рядом с ними бдительности.
Из темноты левого прохода наконец-то вывалился небольшой отряд инквизиторов во главе с Бадрионом. При виде нас он встал как вкопанный. Густые черные брови, казалось, еще сильнее сдвинулись к переносице, мелкие глазенки сузились, а на лице заходили желваки.
— Сукин ты сын! — неожиданно гаркнул он.
У меня бы запросто глаза на лоб полезли, будь это возможным. Ведьмы тоже обомлели от таких слов — застыли ненадолго, и я заметил, как они удивленно переглянулись.
— За языком следи, рядовой, — прорычал в тон ему. — Доставай цепи.
— О, не переживай, я с превеликим удовольствием закую тебя в кандалы, чертов предатель. А затем передам Апостолам — пусть вершат над тобой суд. — Он усмехнулся, позволяя суровым чертам лица слегка разгладиться. — Чего встали? Схватить их!
К моему огромному удивлению, собратья бросились в нашу сторону.
Предатель? Вот дерьмо!
Я впал в такое замешательство, что даже не сообразил отшатнуться. Зато мелкие грешницы пришли в себя гораздо быстрее. Острые зубки Малы впились мне в пальцы, и, шикнув от резкой боли, я ослабил хватку. Этого оказалось достаточно, чтобы они высвободились и пустились наутек.
Часть инквизиторов кинулась за ними, а я не без труда увернулся от летящих в меня кулаков и от нежданной атаки мечом.
Бадрион.
Подонок! Едва не перерезал горло.
— Ты вроде бы намеревался доставить меня Апостолам, — напомнил я ему, быстро вынув из-за пояса кинжал.
Применять серебро против своих же как-то уж совсем погано, но если выбора не останется, мне придется защищаться тем, что есть.
— Сгодишься и мертвым, — бросил в ответ и тут же сорвался с места.
Я успел уйти от холодной смертоносной стали. Резко присел и первым нанес удар — резанул по внутреннему сгибу колен. Бадрион повалился на пол, и от стен и низкого потолка отразился его гневный рев, внезапно смешавшийся с криками одной из ведьм.
— Нет! Не трогайте ее! Не трогайте! Малари!..
Девчонка брыкалась в руках охотника, в то время как Мала пыталась уйти от двоих, смыкая окровавленные пальцы на рукояти ножа.
Он пронзил ей живот, но она бежала. Приносил адскую боль — как странно, что я это чувствовал, — а она все равно не останавливалась. Ей важно было защитить другую ведьму. И это я тоже чувствовал.
А мне отчего-то важно было защитить ее. Тело так и зудело, прося меня не стоять на месте. Сердце в безумии билось о ребра, внутри все дрожало, обдавало волнами жара.
Проклятье. Что все это значит?!
В какой-то момент на меня нахлынули страшно бурные эмоции. Ужас, ярость, беспомощность. Все это принадлежит ей — колдунье. А такое чувство, будто мне.
Малу сбили с ног, она вскрикнула, и я не выдержал — ломанулся к ней, на ходу сшибая инквизиторов. Чудом успел выбить из руки собрата меч и, совершенно того не желая, приложил его головой об стену.
Расправившись с остальными, нанеся несмертельные раны и обезвредив, немедля прошел к ведьме и…
… взял на руки.
Ее глаза расширились, но она не сказала ни слова.
Дьявол меня побери!
Я не хотел этого делать. Или хотел.
Нет, не хотел, но что-то так и требовало доставить ее в безопасное место. Что-то так и тянуло к этой мелкой, дерзкой, ненавистной нечисти. Я скрипел зубами, мысленно ругал себя и ненавидел. А в итоге сдался желанию уберечь ее.
Колдовство, не иначе. Я все еще под действием чар, хоть и вернул способность мыслить и чувствовать.
— Ненавижу, — процедил тихо и крепко сжал челюсти.
— Взаимно, Дон. — Кажется, все осознав, ведьма расплылась в победной улыбке. Над правым уголком рта возникла ямочка, которую я раньше не замечал. — А теперь проводи нас на поверхность, будь хорошим мальчиком.
— Я не позволю тебе прятать ее не пойми где! — заверещала ведьма, как только я, кипя от невыразимого раздражения, ответил на ее вопрос, где собираюсь переждать бурю.
Впрочем, надеяться, что Бадрион после унизительного поражения отложит поиски, не имело никакого смысла. Эта сволота приняла меня за сообщника нечестивых. Бред, с какой стороны ни погляди! Даже объясниться не дал. На что он метит? На мое место? И это всего лишь изящный способ сместить меня с должности?
Гадать тоже было бессмысленно. Я знал наверняка, что Бадрион завидовал мне с самого начала обучения в воскресной школе: уже тогда сын командира Святой инквизиции без особого труда добивался поразительных успехов в учебе, в то время как сыну простого фермера, ближе к смертному одру разорившегося и растратившего все состояние, приходилось из кожи вон лезть, чтобы заслужить уважение учителей, а затем — Апостолов. В конечном счете мы оба стали охотниками, но зависть и какое-то одному ему известное чувство несправедливости до сих пор хранятся в сердце собрата.
— Это слишком опасно! — не унималась мелкая черноволосая бестия. Хуже Малы, честное слово. Юлит и не отстает. Едва добился от нее разрешения вынуть клинок из живота ведьмы. — В первую очередь инквизиторские псы будут искать тебя там.
Я резко притормозил, покрепче прижав к себе мягкое стройное тельце Малы, потерявшей сознание, когда мы выбрались из катакомб на площадь.
Инквизиторские псы? Этой девчонке жить надоело?
Хмуро воззрился на нее, но моя злость, кажется, ее даже не задела. Она продолжила недовольно сопеть, вцепившись в мою руку.
Я страстно хотел поставить ее на место. Напугать, дать понять, что этому инквизиторскому псу рядом с ней очерствела вся нечисть и их неискоренимое безумство.
О чем я там мечтал? Оставить службу и начать жить по-человечески?
Что ж, можно смело забыть обо всех мечтах и человеческих желаниях, как о чем-то пустом, незначительном и мимолетном. За один день и из-за одной ведьмы моя жизнь перевернулась с ног на голову, и
