Его улыбка вызывала желание ударить его. Он не знал, что она не закричала бы!
Он подмигнул.
Ноздри Айслинг гневно раздувались, и если бы ее глаза могли поджечь его, она бы это сделала. Она как раз знала чары, которые сработали бы отлично, если бы он остался на месте, чтобы она не попала по книгам…
— Идем, — шепнул он.
Что-то зашуршало над ними от звука. Она не хотела встречать его сестер, так что пошла вперед, подав ему руку, позволив ему повести ее сквозь библиотеку.
Они бежали между монолитов книг, замирая, когда его сестры падали с потолка. Порой они случайно шумели, а иногда его сестры просто опускались за книгами.
Айслинг следила за их движениями, когда приходилось замирать. Они не защищали книги. Им было все равно, что они страдали, так что они делали?
В один из спусков Бран прижал ее к полкам и накрыл собой. Уперев руки по бокам от нее, он смотрел в ее глаза и не двигался, пока его сестра не поднялась к потолку в тумане.
— Они записывают все, что происходит в мире Неблагих, — пробормотал он так тихо, что она его едва услышала.
Айслинг приподняла бровь, спрашивая без слов, зачем.
— Моей матери нравится знать обо всем, что происходит при дворе Неблагих. Ничто не проходит мимо нее.
Это было излишней опекой, по мнению Айслинг, но разве она могла осуждать выбор королевы? Она не была королевой. Кто знал, что она сделала бы, управляя двором.
Что-то не менее безумное. Айслинг захотела бы узнать каждого, попытаться запомнить их имена и семьи. Она не хотела бы, чтобы кто-то из ее подопечных ощущал себя так, как она, пока росла.
Эти мысли были глупыми. Бран не будет королем. В очереди на трон перед ним было много родственников. Он сам так сказал…
Она застыла на миг, сжала кулак, желудок мутило. О чем она думала? Она не собиралась выходить за Брана. Она точно не будет его королевой, если он…
Айслинг снова остановила себя. Этот путь было опасным, и она отказывалась идти по нему.
Он прошел мимо стопки книг выше него, их страницы сыпались на пол водопадом ярких красок и чернил с кляксами. Она смотрела миг, ждала, что он оглянется, пока ждал ее.
В этот раз он только поманил ее рукой.
Такие жесты с Айслинг лишь заставляли ее идти медленнее. Хмурясь, она подобралась к нему, замедлившись, когда он махнул ей идти быстрее.
Они не шумели. Его сестры не вопили, и она не слышала странный шелест, с которым они скользили по паутине. Все было хорошо. Зачем он ее торопил?
Она встала рядом с ним, за углом их ждала тьма. Библиотека кончалась, и начинался тронный зал.
Комната была огромной, полной дыма и тумана. Центр был странно озарен зловещим голубым сиянием. Магия обвивала большие троны, один больше другого. Туда могли уместиться десять человек, встав бок о бок. Она такого еще не видела.
Летучие мыши облаком летали по залу, их вопли били по ее ушам как колокольчики. Это место было опасным.
Она взглянула на Брана и поняла, что он не собирался приводить их сюда. Его рот раскрылся, глаза были большими, и она впервые видела, чтобы его руки дрожали. Айслинг сжала его ладонь своими руками.
Он посмотрел на нее, его глаза сияли эмоцией, которую она не могла назвать.
— Что такое? — спросила она.
— Тут живет моя мать.
Шорох начался над ними, схожий, но и отличающийся от звука его сестер. Ее спина напряглась. Айслинг совершила ошибку, посмотрев наверх, и ее кровь похолодела от страха.
Потолок был из паутины. Широкие полосы липких нитей тянулись, сколько хватало взгляда. В чем-то это было красивым. Паутина мерцала серебром, бросала голубые блики на пол, и казалось, что зал находился под водой.
Паутина тянулась там, где когда-то отдыхала большая пухлая фигура. Желудок Айслинг сжался. Бран говорил, его семья не была нормальной. До этого она не осознавала, какими искаженными могли быть их фигуры.
Брешь в паутине, накинутой на трон. Нити паутины свисали мотками, беспечно брошенными и спутанными.
Айслинг уставилась на огромную тень, что шла среди паутины. Длинная паучья лапа вытянулась из тьмы, мягко похлопала трон и скользнула на сидение. За ней последовала другая лапа, еще и еще, пока все восемь лап не устроились изящно на троне.
Волоски торчали, как шипы, на лапах. Свет сиял на их концах, отражаясь от гладких пластинок, покрывающих лапы. Опустилось пухлое брюхо, паутинная бородавка двигалась, королева Неблагого двора опускалась, и ее становилось видно.
Рвота подступала ко рту Айслинг. Она отвернулась, чтобы королева не увидела этого. Ни одно существо не должно было так выглядеть.
Королева была паучихой и женщиной. На месте глаз нормального паука рос человеческий торс. Она была мускулистой, почти как мужчина, особенно на животе и плечах.
Она села на трон. Она вытянула несколько лап вперед, наверное, пытаясь устроиться удобнее на сидении, созданном для существ с двумя конечностями. Она изящно опустила руки на подлокотники, тряхнула темными волосами, и они скрыли ее грудь, а потом поманила их пальцем.
— Блудный сын вернулся.
— Мать, — процедил Бран.
— Я всегда знала, что ты вернешься домой. Вопрос был, когда.
— Я не сам это выбрал.
— Конечно. С тобой всегда так, — она снова пошевелила пальцами. — Подойти, сын мой. Дай на тебя посмотреть.
Он отодвинул Айслинг и шагнул вперед. Она ушла в тень, молясь, чтобы Неблагая королева не увидела ее. Им точно не нужны были проблемы. И эта женщина была одной из тех, кто мог их устроить.
Она смотрела, как Бран поднимается по ступеням к трону и опускается на колени перед матерью.
— Милый, как всегда, — отвращение искажало слова королевы, делая их оскорблением, а не похвалой.
— Я не могу такое изменить, мать.
— Твой брат смог. Сестры смогли. Но ты всегда был упрямым, убегал, куда мог. Не знай я лучше, решила бы, что ты Благой.
Она протянула руку и взлохматила его волосы. Айслинг скривилась от звука сломанных перьев, падающих на пол. Королева толкнула голову Брана, чуть не сбив его со ступеней.
— Позор. Ты мог стать великим. Зачем ты вернулся в этот раз?
Бран опустил ладони на бедра.
— Воды из Лебединого озера.
— Зачем?
— Я до этого ничего у тебя не просил, мать.
— Я хочу знать, зачем, — одна ее лапа поднялась и царапнула землю с оглушительным звуком. — Что заставило моего сына вернуться в темный замок?
Айслинг знала, что ему будет сложно. Признание матери, что он был проклят, еще и человеком, как он тогда думал, не пройдет хорошо. Особенно, если он был наименее любимым ребенком, что она уже видела сама.
— Я был проклят, — прорычал он. — Мне нужно снять проклятие.
Его мать отклонилась в удивлении. Не такую реакцию ожидала Айслинг, и это потрясло ее так, что она чуть не вышла из теней помочь ему.
Шепот королевы зазвучал в тронном зале:
— С чего тебе хотеть сделать это?
— Мое право решать, хочу я оставляться проклятым или нет.
— Но снятие…
Бран перебил ее:
— Я этого хочу, мать. Что бы ни думали вы с отцом, я делаю это.
Они говорили об одном? Айслинг нахмурилась, пытаясь понять суть разговора. Они словно говорили о том, что он ей не поведал…
Ей казалось, что она должна была настоять, чтобы они узнали тайны друг друга перед тем, как пришли сюда.
Королева вдруг подняла взгляд, впилась им в тени, встретилась с взглядом Айслинг с таким пылом, что холодная дрожь побежала по ее стене.
— Кто прячется в тенях? — прошептала королева. — Что за подарок ты мне принес, сын?
— Она — не подарок для тебя.
— Обычно королеве приносят жертву.
— Ты — моя мать, — осторожно ответил он. — Сначала мать, а потом королева. Если убьешь ее, убьешь и меня.
Королева пронзила его взглядом, а потом поняла значение его слов.
— Это? Эта букашка тебя прокляла?
— Мать, — предупредил Бран.
— Подойти, тень. Дай на тебя посмотреть.
Она ощущала себя насекомым в паутине. Кашлянув, Айслинг шагнула вперед, и странное голубое сияние упало на ее платье и заплясало на темных локонах ее волос.
