Я сделала глубокий вдох. Я едва ли знала, с чего начать, и не была уверена, сколько можно ей рассказать.
— Мы с Роаном расследовали одно и то же убийство. В итоге я погналась за зацепкой в этот город.
Она медленно кивнула.
— Впечатляет. Большинство пикси не зашло бы так далеко, как ты.
Я ощутила странный проблеск гордости.
— А ты и он… — она поиграла жидкостью в бокале. — Вы любовники?
— Нет, конечно!
— Я не понимаю, почему ты так ужасаешься. После увиденного ранее я посчитала, что ты попала под шарм Тараниса.
Я прочистила горло.
— То есть. Значит, он очаровывает многих женщин?
— Ты же его видела. Сама как думаешь?
— Точно, — я нахмурилась, снова уставившись в огонь. Какое мне дело до того, кого Роан очаровывал? Мне надо вернуться в человеческий мир и оставить это место позади.
Мы вновь погрузились в комфортное молчание, и через несколько минут Эльрин начала клевать носом. Она поставила свой бокал и забралась на застеленный шкурой диван. Когда она свернулась клубочком и закрыла глаза, я накрыла её одеялом. Её рыжие волосы прекрасно контрастировали с зелёной обивкой.
Я подумывала улечься спать на полу у огня, но что-то до сих пор не давало мне покоя. Я скрестила руки на груди, уставившись в огонь, и в моём сознании заискрила идея.
Это было отражение. Вот что я ощутила в кладовке. Моя магия почувствовала его, даже если я ничего не увидела. Я встала и взяла лампу. Вернувшись в кладовку, я приподняла светильник, заливая комнату мягким свечением. Пыльные банки с едой, вино, бокалы, пустые полки… ничего.
Я закрыла глаза, стараясь настроить свой разум на отражение, нащупывая его расположение.
Через несколько секунд я ощутила тягу в животе, подобную тросу, который тащил меня вправо. Открыв глаза, я повернулась в ту сторону, уставившись на грубую деревянную стену. Моё тело, казалось, настроилось на что-то прямо за этой стеной.
Я положила ладонь на грубую древесину. Если бы стена была наружной, она была бы намного холоднее. И всё же, представив мысленно планировку хижины, я не могла вообразить комнату за этой стеной.
Я поднесла свет к стенам, задержавшись на тёмном пятне. Кто-то часто прикасался к этому месту. Я положила туда ладонь и толкнула. Раздался щелчок, и стена распахнулась, открывая тёмное помещение чуть крупнее кладовки.
Я вошла, освещая нечто вроде деревенской комнаты для хранения, пока в поле зрения не попал простой деревянный ящик на столе. Я подошла к нему, моё сердце бешено застучало. Я явно не должна здесь находиться. Я совала свой нос, куда не просили. Это дом Роана, и он явно чрезвычайно скрытный мужчина, и не моё дело шариться в его вещах
Это потому, что (как сказал бы Роан) меня влекло к собственному адреналину как к наркотику?
Я отбросила свои сомнения в сторону и приоткрыла ящик, увидев маленькое зеркальце, изящное изумрудное ожерелье и кольцо. Кому это принадлежало?
Не моё дело, конечно же. У меня складывалось ощущение, что Роан убьёт меня, если вернётся и увидит, как я копаюсь в украшениях какой-то женщины в его доме, и всё же… Я продолжала освещать лампой эту комнату.
Бледно-голубой свет отразился от ряда ножей, висевших на стене, и по спине пробежала дрожь дурного предчувствия. Маленький круг света скользнул по длинной верёвке и клещам, а также по нескольким смертоносным с виду крюкам.
Я осветила несколько полок с книгами и бумагами, пером и чернилами. Прислушиваясь, чтобы не пропустить возвращение Роана, я подошла к полкам. С чего бы ему так утруждаться, пряча комнату для хранения за потайной стеной?
Взяв лист бумаги с полки, я посмотрела на него, и мой пульс участился. Кажется, это карта окрестностей, где хижина была отмечена коричневыми чернилами, а близлежащая тюрьма обрисовывалась сильными линиями, которые наносились с таким рвением, что едва не порвали страницу. В самой западной части карты он нарисовал нечто похожее на городские стены, и я была почти уверена, что за этими стенами находился город Триновантум. Он отметил синим на карте близлежащую реку, и похоже, она текла с запада на восток.
Я прикусила губу, изучая карту. К северо-востоку от тюрьмы он изобразил рощицу деревьев покрупнее остальных. В центре огромного дерева он нарисовал круг. И не могу сказать, как я поняла, но я не сомневалась, что это портал. Это мой билет к выходу из города. Смотритель говорил, что к востоку от тюрьмы есть портал, ведь так? Он сказал правду.
Ещё несколько секунд я рассматривала карту, продумывая дорогу к порталу. На самом деле, мне просто надо было следовать за рекой, пока она не совершала резкий поворот на север, а потом примерно десять миль к северу.
Я положила карту на место, затем повернулась к кожаному блокноту. Вот это то, куда мне точно не надо соваться.
Но я здесь не как друг Роана. Я агент ФБР, который расследует убийство. «Будь вежлива и готова убить всех, кто тебе встретится».
Так что у меня проблемы с доверием.
Я открыла записную книжку, и тут весь воздух покинул мои лёгкие.
На первой странице Роан нарисовал женщину, и от её знакомого лица моё сердце остановилось. Это было идеальное изображение моих черт. С краю он нацарапал какой-то текст, но я не могла расшифровать язык. Это не походило на огамические символы, которые я видела ранее. Я перелистнула страницу. Следующая страница была исписана текстом на том же языке. Следующая страница оказалась такой же.
Во рту у меня пересохло, когда я перелистнула страницу и нашла вырезки из газет, все посвящённые серийному убийце. Фотографии мест преступления, описания убийств.
Я перелистнула страницу и увидела вырезку из газеты, посвящённую кошмарному месту преступления — другому, и мои руки задрожали, колени ослабели. От фотографии у меня перехватило дыхание…
Это было фото спальни моей матери после того, как мой отец убил её, а потом ударил тем ножом самого себя. Статья описывала то, как муж Марты Лидделл, Хорас Лидделл, зарезал свою жену, пока их тринадцатилетняя дочь Кассандра пряталась в спальне.
Я пряталась в соседней комнате как трусиха, слушая крики своей матери. Эти болезненные, животные воспоминания бросились на решётки своих клеток.
Мир как будто накренился под моими ногами, пока я раз за разом перечитывала короткую статью. По углам вырезки Роан написал заметки на том же странном языке. Бумага была жёлтой и поистрепалась от старости. Дрожащими руками я сложила вырезку и засунула её в свою сумочку.
Он знал обо мне. Он знал, что сделал мой отец, знал, что я пряталась в своей спальне, не желая помочь матери, пока Хорас снова и снова ударял её ножом…
Меня затошнило. Все эти воспоминания, которые я заточила в своём разуме, дикие узники стыда и горя, вырывались из-за решёток своей тюрьмы.
Всё расплывалось из-за слёз, но я заметила проблески других вырезок. Интервью со мной в газете Boston Globe, которое было взято несколько лет назад, фото того, как я арестовываю убийцу.
Я сморгнула слёзы, переворачивая страницу, и нашла карту улиц. Теперь мои руки дрожали так сильно, что я едва могла держать записную книжку. Но я постепенно узнала план этой карты.
Это была карта улиц возле моего отеля. Несколько мест обведено в кружки. Я просмотрела их, пытаясь сложить воедино выделенные зоны, узкие переулки и улочки.
Красными чернилами он пометил переулок Колеса Кэтрин, где на меня напали два мужчины. Где Роан чисто случайно наткнулся на это нападение.
Я стёрла слёзы со щёк, перелистывая на следующую страницу. Ещё больше рисунков меня — на одном из них мои волосы подстрижены в короткий боб, как это было несколько лет назад.
Он следил за мной много лет. Зачем?
А потом, через считанные часы после моего прибытия в Лондон, он оказался рядом, чтобы спасти мою жизнь.
Но, конечно же, на самом деле происходило вовсе не это. Роан заплатил этим мужчинам, чтобы они напали на меня в переулке. Он отметил моё местоположение, послал за мной головорезов и сам последовал туда. Он подстроил всю эту стычку так, чтобы создавалось впечатление, будто он спас мою жизнь. Я вспомнила, как мужчина с красными глазами плюнул в меня, и плевок расплавил брусчатку… наёмные фейри. Пинок в лицо, наглая рука, хватающая меня за задницу.
