Я не сразу сообразила, что он больше не смотрит мне в глаза, а куда-то за мою спину. Кожей, всем телом почувствовала странную вибрацию воздуха, низкую, от которой волосы дыбом становились, а в груди все натянулось как струна. Что-то… происходило за моей спиной, но мне не дали рассмотреть. Альберт внезапно отпустил меня, быстро попятился. Мне показалось, что он даже слегка побледнел. А вибрация прекратилась, сразу же, как Альберт убрал руки, и я оказалась на свободе.
- Эх ты, кукла, - он через силу усмехнулся, - ну кто бы сомневался, что ты ввяжешься не пойми во что. Да не смотри ты так, больше я тебя и пальцем не трону. Мне моя жизнь дороже.
Он отвернулся, а я окончательно впала в ступор. Что это было, только что? Что за странные объятия? И не менее странные слова?
- Не надо так со мной, - только и сказала, опуская голову, - я не заслужила.
- Мне просто стало интересно, кто разбил голову тому борову, - Альберт быстро провел ладонью по лбу, как будто вытирая пот.
Мы помолчали, а затем Альберт проговорил:
- Видимо, тот самый знакомый, за которым ты погналась в толпе. Ильса, будь осторожна. Как я уже говорил, я не слишком хороший человек, но… Понимаешь, кукла, ты слишком хорошая. И мне будет жаль, если с тобой что-то случится. И без того уже случалось… Я не для того у твоей кровати дежурил ночами, чтобы…
Он вдруг запнулся, махнул рукой и умолк окончательно. Больше не сказал ни слова до тех пор, пока из лавки не вышли чрезвычайно довольная Габриэль и совершенно умиротворенная Аделаида.
К ночи я была как на иголках, даже усталости не чувствовала. Вся извелась, пока Габриэль, наконец, не улеглась в кровать, предварительно пересмотрев все наши покупки. Мне не хотелось покупок. Ни очередных панталон, ни склянок с ароматными притираниями, ни тяжеленьких кусочков мыла. Я ждала темноты и… Его. Габриэль даже посмеялась, мол, наряжаешься так, словно не спать собралась, а на свидание. И правда, зачем-то я облачилась в новенькие панталончики с кружевом, в изысканную сорочку, на плечи накинула длинный пеньюар. Пришлось отшучиваться, я же теперь почти герцогиня. Должна же понимать, как это, даже дрыхнуть в роскошной одежде?
И вот, наконец, за окном стемнело окончательно, Габи потушила свечи, и в комнате воцарилась тишина. Я затаилась под одеялом, даже дышать тише стала. Габрриэль должна была уснуть поскорее, потому что Винсент не придет, пока она бодрствует. Но, как назло, Габриэль не спалось. Она тяжело ворочалась в постели, вздыхала и сопела. Я невольно сжала кулаки. Да что ж такое? Почему все, все в этом мире против нас с Винсентом?
- Ильса, - вдруг тихо сказала подруга, - знаешь, мне немного стыдно просить, но… Не могла бы ты завтра переночевать у Аделаиды?
Я лишь улыбнулась. Как смешно – именно об этом и говорила Аделаида, когда мы обедали в «Поваренке».
- Ты уверена? – спросила я в ответ, - это… Альберт, да?
В темноте громко засопели.
- А почему бы и нет, Ильса? – в голосе Габи была печаль, - что я теряю? Мы теперь сноходцы, семья и законный брак нам не светят. Так почему я не могу быть свободной с тем человеком, который мне нравится? Видишь, как получилось. С одной стороны, мы с тобой совершенно несвободны, в том смысле, что принадлежим ордену. Но эта несвобода, как ни странно, освободила нас от тех пут, что накладывает светское общество. Мы можем любить, кого хотим. Правда, без каких-либо перспектив и очень кратковременно.
- Хорошо, - я кивнула, - завтра я пойду в гости к Аделаиде. Ну, если он только в самом деле тебе нравится, а не потому, чтобы просто попробовать.
Габриэль не ответила, и довольно скоро я услышала ее спокойное размеренное дыхание. Заснула. Я лежала, зарывшись под одеяло и боялась шевельнуться, выжидая… чего?
Я не знала, как Винсент появится. Просто шагнет из Долины Сна? Или… как в прошлый раз, через тайный ход в стене?
Закрыла глаза.
«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я так тебя жду. Мне так тебя не хватало все эти месяцы, так сильно, как будто я тебя…»
Додумать я не успела. В самом темном углу, у стены, зашуршал проворачивающийся фрагмент стены. Сердце подскочило и суматошно заколотилось где-то в горле.
- Винс, - прошептала я.
Во рту мгновенно пересохло. Там, в темноте, явно кто-то был – и этот кто-то стоял неподвижно. Почему он не подойдет? Стараясь двигаться бесшумно, я спустила ноги на пол, нащупала войлочные домашние туфли, затем встала и шагнула вперед, туда, где медузой растекался непроглядный мрак. Я совершенно не успела заметить, как Винсент оказался рядом, дыхание застряло в горле, когда меня обхватили крепкие руки, прижали к сильному телу. И хриплый шепот мне в макушку: Ильса, моя ласточка, моя любовь.
Все мысли о том, что надо бы соблюдать осторожность, куда-то разом делись. Я до боли в пальцах вцепилась ему в плечи, сперва отстраняясь, а потом сама потянулась вперед, нашла губами его губы. Они были такими же сладкими, как и в наш самый первый раз, немного отдавали винной кислинкой, он опять был вынужден пить ту гадость, что дает ему мертвая сестра…
- Пойдем, - выдохнул он мне в губы, - не здесь.
И увлек в провал в стене. Я едва не потеряла туфлю, когда, вцепившись в Винсента, семенила рядом. Он обнимал меня за талию, так крепко, словно боялся упустить… Уже внутри замковой стены он прислонился лбом к моему лбу. Я не видела его лица, слишком темно, но и без того ощущений море: тонкая вязь запахов, гладкая кожа, шероховатое сукно под пальцами, жаркие, сводящие с ума прикосновения.
- Моя ласточка, - тихо шептал он, - как мне тебя не хватало. Но я бы скорее умер без тебя, чем привел бы ее… к тебе.
Смысл сказанного с трудом доходил до меня. Сообразив, о ком говорит Винсент, я уткнулась лицом ему в рубашку, обхватила за туловище и прижалась крепко-крепко.
- А сейчас? Где… она?
В темноте не было видно, но мне показалось, что он поморщился.
- Занята. Честно говоря, даже не знаю, чем именно. Но сейчас я не чувствую, чтобы она за мной присматривала.
- Какие занятия могут быть у духа? – прошептала я.
Воспоминания разбили очарование встречи, и я невольно вздохнула. Винсент взял мое лицо в ладони. Ласковый мрак обнимал нас, обертывая темной сладостью, маня обещанием чего-то невероятного, несбыточного. Надолго ли все это? Когда увидимся еще раз? Да и увидимся ли?..
Винсент поцеловал меня так нежно, тягуче, что у меня все внутри заныло, стягиваясь в огненную спираль. Я гладила его крепкие плечи, сминая ткань, и беззвучно хныкала оттого, что мне хотелось гораздо большего, чем все эти поцелуи. В какой-то миг мне стало остро необходимо, чтобы между нами больше не было ничего, и одежды тоже, и чтобы он… я не знала, каково это на самом деле, с мужчиной, но хотелось ощущать Винсента всем телом, стать настолько близкой к нему, насколько это вообще возможно.
- Ильса, - я кое-как сообразила, что он уже несколько раз назвал меня по имени, - моя девочка, не надо. Не здесь, понимаешь?
Я до боли прикусила губу. Почему это вечное не сейчас? А когда? А вдруг нас завтра не станет? А вдруг дух Сонной Немочи его убьет?
- Нам надо поговорить, - твердо сказал Винсент, - идем, я отведу тебя в одно место… там нас никто не услышит.
Из горла рвался крик. Я не хочу ни о чем разговаривать, только не сейчас!
- Почему ты вечно меня отталкиваешь? – прохрипела ему в лицо и сама испугалась. Зачем я так. Сейчас он еще разобидится и вообще уйдет, а я снова буду баюкать свое изодранное в клочья сердце.
Вместо ответа он закрыл мне рот поцелуем, совсем не нежным. Я задыхалась, тело плавилось от нахлынувшего желания, пальцы скользили по рубашке.
- Глупенькая, - прошептал он, - я тебя не отталкиваю. Неужели не понимаешь, какая это пытка для меня, находиться рядом с тобой и ограничиваться поцелуями?
- Так не ограничивайся.
Хорошо, что в тоннеле было темно, и он не мог видеть, какая я красная.
