Потом Раим щене такой разнос учинил, что от него даже Свап пятился. Но и нахваливал двуногий вожак от души. Особенно за то, что Туря, славная девочка, на кухнях из подпространства вышла, а не в виварии. Перенесла бы пассажирка встречу с магией – вот вопрос. Хотя, размышлял Раим, может быть, и пронесло бы, раз щена опять в барьерной сети вивария брешь нашла. После этого решили – дверь в вольер держать открытой и лазейку в магической защите пока не искать. Свапу, бедняге, теперь добавилось хлопот – следить, чтобы своенравная подопечная не увлеклась и не отправилась гулять. А пастухи нервничали. Их Оля лично успокаивала и заверяла, что ни щене, ни вожаку они никаким боком не интересны, потому как давно знакомы и невкусные. Бояться не надо, с косточками девочка просто играет. А Тыря, проходимка такая, забавно шевелила иголками на макушке и сопела так трогательно, что впору «Ежик в тумане – 2» снимать с нею в главной роли. Пастухи от такого шквала обаяния размякли, неожиданно осмелели, и теперь козявка получала от них подношения личинками и пусть робкие, но почесушки. Один из этих гигантов духа оказался не чужд рукоделию и выстрогал специальный гребешок, чтоб нгуруле бровки чесать.
– Заходите, Оля. Здесь у нас помещение для пастухов. Как управляющей вам здесь делать нечего, а как наезднику – стоит познакомиться. – Раим сделал приглашающий жест и полез в настенный шкафчик.
Помещение Оле не понравилось – маленькое. Длинный узкий пенал с куцыми окошками на обе стороны. На редкость неуютно, хуже, чем у нее в караулке. Стол, скамейки, шкафчики в простенках. Мужичье царство.
Опытным глазом мебельщика Оля прикидывала, как сделать бестолковое помещение удобнее. Сейчас терпимо, нгурульих нянек только трое. А ведь совсем скоро вернутся остальные пастухи, и здесь будет не протолкнуться. Так, эту лавку убрать на полигон, там сгодится. Все равно на ней отдыхать неудобно – слишком узка. Стол такой длинный зачем? Не лучше ли два покороче? Замену можно присмотреть в запасниках, там много чего приличного сгрузили…
– Госпожа Вадуд! – Голос Бигбоссыча был недовольным, и Ольга обернулась недоуменно. Разве он привел ее сюда не затем, чтобы у пастухов появился хоть какой-то комфорт?
Лавэ что-то вынул из убогого навесного шкафчика.
– Снимайте повязку, драгоценная госпожа, и показывайте, что там у вас. – На стол демонстративно была поставлена стеклянная узкогорлая посудина, в которой плескалось и переливалось опаловым нечто несерьезно розовое.
Оля медлила, а Сатрап Эскулапыч, не стесняясь, проявлял нетерпение. Бинты снимать ох как не хотелось, у нее не было ничего на смену. Вчера и так пришлось Павла просить, чтобы постирал полотняные полоски, которые не столько защищали ожог, сколько заставляли осторожнее шевелить рукой. Под неумолимым взглядом лавэ Оля поежилась – начальник смотрел исподлобья и был очень похож на Свапа, которого допекла Тыря. Хорошо-хорошо, она уже снимает, но, видит бог, начальник, ты сам напросился...
Вспухший волдырь напоминал рыбий воздушный пузырь. Даже Ольга внутренне скривилась, а ведь час назад она обрабатывала кожу смягчающим средством от мадам Ироты и уродство это видела. Прав Пашка, придется решать вопрос с лекарем, раз тут никакого завалящего противоожогового спрея с пантенолом не водится. То, что водянку удается сохранить от разрыва, это хорошо. И ожог второй степени – тоже не смертельно. А вот багровая каемка, которой еще вчера не было, немного настораживает. Воспаление, вот оно и набирает силу.
– Это для каких ран средство? – уточнила недоверчивая помощница, отдергивая руку.
– Это проверенное зелье, Ольга. Изготавливается специально для наездников, – терпеливо уговаривал Раим, стараясь быть снисходительным. – Я сам им постоянно пользуюсь. Видите, ни одного шрамчика! – Он медленно покрутил крепкой кистью. Действительно – ни одного.
– Раз зелье для открытых ран, значит, подсушивает и стягивает, – констатировала Ольга и отступила подальше. – А у меня волдырь, и нельзя допустить, чтобы он лопнул.
Недоверие к отличному зелью и к его, Раима, мнению раздражало неимоверно, но некоторое здравое зерно в этих рассуждениях было. Действительно, ожог – не колотая рана и не ссадина.
– Тогда собирайтесь, едем к целителю.
– Я планировала сегодня посмотреть раскладку продуктов на…
– А я планировал наконец рвануть в столицу, заказать эти ваши реле! Хватит перечить!
– Но мы еще не завтракали!
– Вот в городе и позавтракаем. Раз такая оказия вышла, то и проблему с одеждой решим. Зовите Павла, Оля.
Глава 25
Под вечер утро наконец-то стало добрым.
(Одностишие Леонида Либкинда)
Оля стояла на пороге вивария и недоуменно смотрела на то место, где только что был лавэ. Поморгала и заслонила глаза от утреннего по-летнему яркого солнышка. Вот сейчас слепящие блики рассеются, и лавэ вновь станет видимым, помолчит и как ни в чем не бывало одарит ее насмешливой улыбкой.
Не одарил.
И даже не проявился. Его не было. Совсем. Интересно, она сможет когда-нибудь привыкнуть к подобным казусам? И вообще, что за манеры?! Кинул непонятное распоряжение и пропал:
– Собирайтесь, Ольга. И поторопитесь. Через полчаса извольте быть у главных ворот. – И сделал шаг в никуда. Только холодом повеяло. Вот так настоящие мужчины оставляют за собой последнее слово – исчезают в подпространстве.
Бесит!
– Ты чего, тёть Оль? – осторожно спросил племяшик. – Рука болит?
– Угу, Паш, болит. Аж чешется кое-кому по кумполу настучать! – Пашка противненько заржал. Взаимное недопонимание между взрослыми его чрезвычайно веселило. Самому Пашке каким-то непостижимым образом удавалось держаться на одной волне и с тетушкой, и с начальством. Хотя оба они – те еще «нудитаторы-энтузиасты». Ольга передернула плечами, стряхивая раздражение.
– Сказано собираться, ну дык и пошли. – Парниша слегка недоумевал, что такого сложного потребовал лавэ, раз добрейшая тёть Олечка так осерчала.
– Так! – провозгласила свой любимый стимулирующий лозунг Ольга. – Ты, – указующий перст больно ткнулся в широкую грудину, – марш переодеваться в приличное. Зайдешь в мою комнату, заберешь в тумбочке кошелку.
– У меня приличное дома, – кивнул Пашка в сторону караулки.
– Ага. Тогда я за кошелкой, а ты заберешь у моей кровати узел. Там форма, которую тебе давеча подобрали.
Пашка поморщился. Примерки – это такая нудятина! В наездники, что ли, спецом мелкотравчатых берут? Если по плечам хорошо, то штаны либо коротки, либо спадают. Обратный алгоритм тоже действует.
Оля рассчитала все, кроме того, что главные ворота оказались значительно дальше от бытовых помещений, чем она помнила. Пришлось нестись как на уходящий поезд, благо, что поутру в этих коридорах обслуге делать нечего и никто не увидит ее свекольно-румяной физиономии. Чем он думал, этот Раим Солдафоныч, когда дедлайн назначал? Часы бы сначала выдал! Внутренний таймер – это, конечно, хорошо, но не всегда доказуемо точно.
Помощница была зла, как рой ночных шелисс-кровосток. Лавэ услышал и без труда узнал этот уникальный мыслепоток раньше, чем увидел саму Ольгу. А когда увидел – усовестился. Это ж надо было так одичать, чтобы дать женщине на сборы в город так мало времени! Собственно, он дал ровно столько, сколько потребовалось бы ему самому, чтобы сходить ножками до кабинета, нацепить пару артефактов, кинуть в потайной карман несколько крупных монет и дотопать быстрым шагом до ворот. Быстрым шагом тренированного мужчины. Ну или хорошему извозчику доехать от ближайшей стоянки до ворот корпуса. Теперь лавэ настроился ждать подопечных и платить извозчику-буби за дополнительное ожидание, но подопечные приятно удивили. Ольга даже принарядиться успела – освежила свое унылое «форменное» платье шарфом.
– О! Карета подана! – восхитился Павел. – А ты переживала, тёть Оль! – Догадаться, что Раим Заботович метнулся в город, чтобы нанять коляску, было несложно. Ольга была благодарна – не пилить до лекаря пешкодралусом. Ехать – не идти, не придется подвешивать руку на шарф. Ожог неприятно дернуло.
