У него такой нервно-отчаянный голос, словно Шаррэль едва сдерживается от чего-то или же чем-то напуган, и я глажу его по спине и волосам, даже не пытаясь превратить всё в безобидную шутку.
— Что на тебя нашло?
Если подумать, всё началось ещё возле дома художника. Инкуб тогда тоже нервничал, всеми силами пытаясь меня увезти, и я могу это понять… Но в чём дело сейчас? Мы ведь уже выяснили, что тот мужчина — никакой не Тимур.
— Слишком много людей хотят тебя у меня забрать.
Он волнуется из-за проблем с куратором?
— Я никогда не променяю тебя на этого Борегрина.
Шаррэль прижимается губами к моей макушке и молчит. В его едва различимом вздохе не облегчение, а, скорее, тяжесть недосказанных слов.
Чувствуя, что не угадала с причиной, обеспокоенно пытаюсь поймать его взгляд, но инкуб отодвигается, откидывается на спинку своего стула.
— Я и сам никому тебя не отдам, — усмехается он.
Выглядит это как никогда натянуто.
Мне вдруг становится тревожно. Ужасно хочется понять, в чём дело, но как убедить Шаррэля сказать правду, если он так старательно притворяется? Да и место сейчас неподходящее. Вокруг полно народу, а Шинтинион, хоть и не смотрит на нас, наверняка видит всё не хуже, чем если б глядел в упор.
— Думаю, нам нужна твоя помощь, отец.
— Подробнее, — сразу забыв о птицах, знакомо прищуривается тот, и весь его вид говорит о том, что мы ничего не получим, пока лэсс Рин’тар старший не выяснит все детали.
— Это насчёт корабля. Узнай, пожалуйста, не собирается ли сегодня ночью на нём лететь некий Борегрин.
— Борегрин… А фамилия?
— Руал, — дополняю, осознавая, что тем самым даю понять, ради кого Шаррэль затевает все эти шпионские игры.
В конце концов, почему нет? Если он доверяет отцу, то почему бы не привлечь на свою сторону человека, у которого есть опыт, полномочия и доступ к нужной нам информации? Самой мне не справиться, а взваливать всё на Шаррэля… не хочу. Он и так слишком много для меня делает.
— Кто это? — ожидаемо уточняет Шинтинион, обращаясь на этот раз к нам обоим, а не только к сыну.
Инкуб ободряюще накрывает мою ладонь своей. Заметив этот жест, наг прищуривается и, готова поспорить, его губы вздрагивают в мимолётной улыбке. Это в очередной раз добавляет ему очков.
— Ирр Борегрин — мой куратор. Его назначили, чтобы я быстрее освоилась на новом непривычном месте, но телепорт случайно раскидал нас в разные стороны. Все пять месяцев он меня искал, а сегодня…
— А сегодня мы случайно встретили его здесь, — подхватывает Шаррэль. — И этот мерзавец… Ты бы слышал, какие гадости он говорил! Мы ещё обсудим это с Ириным опекуном, но сейчас хотелось бы спокойно вернуться в школу.
Он правда хочет подключить ещё и директора?
Хотя, наверное, стоит…
— Куратор, — задумчиво повторяет лесс Рин’тар старший.
— Подробностей рассказать мы пока не можем, — предусмотрительно пресекает новые вопросы Шаррэль, и я посылаю ему благодарный взгляд.
В ответ получаю улыбку.
— Ну и ну, — чуть заметно качает головой наг, в очередной раз внимательно изучив сына. — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя таким.
— Каким? — изгибает он бровь.
— Счастливым. Повзрослевшим, но всё равно делающим сущие глупости. Ревнивым… Словом, влюблённым. Я рад, что у тебя всё хорошо. Присматривай за ним, Тирайла. Шаррэль иногда совсем о себе забывает.
— Я постараюсь, лэсс Рин’тар, — улыбаюсь, не ожидая от нага подобной просьбы.
Всё же он действительно очень привязан к своей жене и сыновьям.
— Можешь звать меня Шинт. Это домашнее имя — только для членов нашей семьи, в которую, я надеюсь, ты скоро войдёшь. И говори «ты». У нас не принято придерживаться официоза… впрочем, познакомившись с Нардиэлем, ты, наверное, уже догадалась об этом.
Немного неловко обращаться на «ты» к тому, кто старше не то что на пару лет, а на пару столетий, но, похоже, придётся привыкнуть. Не спорить же. От приглашения в ближний круг не отказываются.
— Спасибо. Тогда и ты зови меня, пожалуйста, Ирой. Это тоже своего рода домашнее имя.
Улыбающийся инкуб молча целует меня в висок.
Да-да, я уже поняла, что хорошая девочка и всё сделала верно…
Кивнув в знак согласия, Шинтинион любопытствует:
— Какие у вас планы?
— В первую очередь — Антэрд, — твёрдо заявляет Шаррэль. — У Иры учёба, а у меня — незаконченная работа, так что до лета мы будем там. Потом снова приедем. Если Ирочка согласится.
— Приезжайте. Я уговорю Элаэру взять на неделю отпуск.
— О, это будет большое событие! — иронично фыркает инкуб и оборачивается ко мне: — Тебе же тут нравится?
— Такой красоты больше нигде нет, — улыбаюсь я вежливо.
На какой ещё ответ он рассчитывал в таких обстоятельствах?
— Хочешь сама покормить птиц?
Предложение неожиданное, но, к счастью, я вовремя понимаю, что Шаррэль просто хотел бы ненадолго остаться с отцом наедине, и глупых вопросов не задаю.
— Попробую! — киваю.
— Вот, возьми, — протягивает наг свой пакет с сушёными цветами. — У меня немного осталось.
— Спасибо, Шинт.
Пруд — популярное в парке место, так что вокруг него полно скамеечек. На одну из них я и сажусь, устремив взгляд на покрытую рябью воду, кувшинки и застывших в неподвижности идолий.
Значит, на летних каникулах всё-таки намечается знакомство со свекровью-суккубой? Что-то наша игра в «жениха и невесту» грозит затянуться…
А впрочем, игра ли это сейчас?
Не похоже, что Шаррэль со мной притворяется. Я действительно ему нравлюсь. И если окажусь достаточно бессовестной и неблагодарной, чтобы променять возвращение обратно в свой мир и поиск Тимура на безмятежную жизнь с инкубом, мы и правда можем стать парой.
Как странно звучит…
— … чтоб он исчез!.. — доносит налетевший ветерок обрывок фразы Шаррэля.
До этого я не пыталась вслушиваться в их разговор, однако теперь украдкой кошусь в ту сторону и невольно напрягаюсь, увидев немигающий холодно-расчётливый взгляд инкуба, обращённый куда-то в пространство, на невидимого противника.
По спине пробегают мурашки.
Какое-то смутное подозрение, не оставлявшее меня с самого утра, постепенно обретает форму, и я застываю, не видя ни птиц, ни пруда.
Что, если речь вовсе не о кураторе?
Я настолько доверилась Шаррэлю, что мне и в голову не пришло самой перепроверить адрес художника! Он сказал, что знает, куда ехать, а я, как полная идиотка, даже не задумалась, почему ревнивый инкуб внезапно переменил мнение и решил без споров меня туда отвезти!
Мог ли он обмануть? Способен ли использовать связи семьи, чтобы сделать что-то плохое? Да, Шаррэль обычно кажется добрым и безобидным, но это — со мной, а с другими… Если подумать, я никогда не видела его со стороны.
Не подвергла ли я опасности того, кто в действительности написал тот портрет?
Глава 31
Попрощавшись с Шинтинионом, идём домой. Достаточно уже на сегодня встреч и прогулок! Не хватало только ещё на какие-нибудь неприятности набрести. Инкуб и без того ведёт себя необычно. Его что-то гнетёт, я чувствую, но с расспросами пока не пристаю, надеясь, что сам расскажет, когда будет готов.
Верить, что он солгал в угоду своему эгоизму, не хочется до последнего. Это будет предательство, которое не прощают.
— Постой, — отмирает Шаррэль, когда мы проходим маленький продуктовый рынок. — Давай купим клубники.
— Опять? Дома ведь ещё много еды, на сегодня нам точно хватит.
Но он уже энергично тянет к лоткам.
— Ты же сказала, что любишь её. Сделаем на ужин клубничный мусс.
— Шаррэль… — притормаживаю. — Не стоит так ради меня стараться. Давай просто…
— Мне хочется тебя порадовать, — улыбается, набирая все фрукты подряд. — Можно?
Как спорить, когда он ставит вопрос так? Как подозревать в чём-то плохом?
