class="p1">— Но в нем будет тесно спать, — растерянно заметил консьерж.
Возникла настороженная пауза. В тишине стало слышно, как звереныш, снова дотянувшийся до столешницы, скребет когтями благородное красное дерево.
— Короб не для меня, — сухо пояснила я. — Для леймара.
— Простите, — покаялся он, но не очень искренне.
— Каждый может ошибиться в непонятной ситуации, — философски вставил кастелян.
В номер мы поднимались с ним вдвоем. Он тащил ходившую ходуном корзинку для пикника с двумя дырочками, проделанными в боках. По плану леймар должен был сладко улечься в корзинку и смотреть на мир через отверстия, но он устроил форменный дебош, отказываясь оставаться в удобном домике.
Возле двери в номер стало ясно, что пора бы отблагодарить хорошего человека за помощь, но взять с меня было нерешительно нечего, кроме вымирающей магической твари.
— Спасибо за помощь, — произнесла я. — Доброй ночи.
— И вам, — согласился он.
— Я обязательно помолюсь за ваше здоровье, — чувствуя себя по-глупому, пообещала ему.
— Ага, — согласился он, не выпуская плетеной корзины. — Может, в номер занести?
Дурак бы понял, что от молитвы ему ни тепло ни холодно, а в апартаментах сидел богатенький господин Торн, способный отблагодарить по-мужски. В смысле, дать нормальные чаевые и, возможно, не мелкими монетами.
— Не стоит, — с натянутой улыбкой отказалась я, помня, в каком чудовищном хаосе находилась гостиная, когда меня оттуда выставили. — Вы и так мне достаточно помогли. Всю ночь молиться не перемолиться за здоровье такого хорошего человека.
На этой во всех отношениях сентиментальной, но неловкой ноте дверь открылась, явив нам Филиппа.
— Леди Торн, вы нашли зверолова? — произнес муж в возникшей тишине.
— Пока что только кастеляна.
— Тоже любопытное достижение. Решил, что вы действительно отправились в столицу.
— Подумывали бросится вдогонку?
— Подумывал, — неожиданно согласился он.
Вид у Филиппа был расслабленный, видимо, успокоился, пока я наводила ужас на служащих гостевого дома. От фрака он избавился, встречал нас в рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и с закатанными рукавами. На крепком запястье поблескивал обручальный браслет, как ни странно, очень выгодно смотревшийся на его руке.
— Господин Торн, позвольте представиться! — выступил вперед кастелян, заглядывая в глаза моего мужа с таким раболепием, что даже неловко сделалось. — Самый главный из всех кастелянов замка Сиал.
— И имя у вас есть? — не поведя даже бровью, уточнил Филипп, словно действительно собирался называть слугу по имени, а, возможно, даже по фамилии.
— Вы правы, имя есть и даже фамилия, — со всей возможностью угодливостью согласился слуга. — И вместе с ними принес вам благую весть!
— Господин, вы принесли корзинку с домашним питомцем, — слегка обалдев от вступления, напомнила я. Вдруг от близости высшего мага у мужика слегка помутился рассудок?
— Да, но благую — даже блаженную! — весть тоже принес! — парировал кастелян, отчего начиная напоминать религиозного фанатика в острой экзальтации. — Клетку доставят в ваши апартаменты завтра!
— Кхм, — глубокомысленно откашлялся Филипп.
— А сегодня мы сделали дырки в корзине! Держите…
С торжественно-важным видом кастелян протянул Торну притихшую корзинку с двумя кругленькими дырочками. Честное слово, у меня перехватило дыхание, а в голове вдруг появилась унылая картина, как мы леймаром отправляемся на постой к тетушке Клементине. Представляю, в какой восторг она придет. Спляшет с баранами, а потом по шаманским заветам прорвет их о мою голову, чтобы изгнать глупые мысли и привычку таскать в дом четвероногих приблудышей. Зверенышу, наверное, тоже чуток достанется.
— Благодарю, — бросив на меня выразительный взгляд, ответил муж и действительно забрал корзинку. — Доброй ночи.
— И вам, — с жаром закивал кастелян и сложил руки почти в молитвенном жесте. — Вы должны знать, что мы во всем помогли вашей супруге, но белка и птичья клетка оказались несовместимы. Мне жаль.
— Мне тоже, — сухо отозвался Филипп, полез в карман и вытащил оттуда сложенные пополам ассигнации.
У кастеляна едва не начался новый приступ экзальтации, но муж протянул мне корзинку со словами, дескать, подержите, леди Торн, и снова сунул руку в карман. На свет божий были извлечены две золотые кроны. Я начинала подозревать, что этот карман у него, как сообщающийся сосуд, связан с лежащим где-то в номере портмоне или даже с сундуком денег в монетном дворе.
— Вы слишком щедры, господин Торн, — вздохнул кастелян как будто разочарованно, что ни одной бумажной купюры не перекочевало из кармана высшего мага в его.
— Не стесняйтесь, — намекнул Филипп, что пора взять деньги и отбыть обратно в холл.
— Помогать вашей супруге огромная честь для всех служащих замка, но раз вы настаиваете… — Он забрал кроны и крепко сжал их в кулаке. — Добрых снов.
Слуга припустил по коридору с такой прытью, словно боялся, что за ним погоняться и отберут золотые монеты.
— Леди Торн, собираетесь ночевать в коридоре? — уточнил Филипп.
— Не хотелось бы.
Подвинувшись в дверях, кивком он зазвал меня в номер. Я протиснулась бочком и огляделась. Обстановка, понятно, сильно не изменилась. Разве что письма лежали на обеденном столе, а гипсовая дама снова стояла в углу. Отломанная голова с отбитым носом была водружена на тарелку в протянутых руках. Выглядело жутковато.
— Тереза…
— Филипп! — в один голос с ним решительно произнесла я и сконфуженно примолкла.
— Говори, — кивнул он.
— Клятвенно заверяю вас: как только мы вернемся в столицу, леймар немедленно отправиться в королевский питомник, но пока ему придется побыть с нами! — выпалила я на одном дыхании.
— Я заметил, — в его голосе энтузиазма не было, что ни капли не удивляло.
— А что вы хотели сказать?
— Извини меня. Я был резок, — в своей обычной манере, очень коротко и серьезно, проговорил он. — Не следовало выходить из себя из-за мелочи.
Вот уж удивил!
— Ну… — протянула я, невольно обводя номер растерянным взглядом. — Справедливо говоря, разгромленные комнаты — не мелочь.
— Это не стоило скандала.
— Но в номере я все равно приберусь, — поспешно предложила я, всеми силами стараясь продемонстрировать, что готова сотрудничать и вообще быть исключительно кроткой, как и положено послушно послушной жене.
— Завтра этим займутся горничные.
Воцарилось неловкое молчание.
— Тогда
