– Хави, милый. – Хакерша развлекалась вовсю, гоняя полицейских от укрытия к укрытию. – По возвращении в «Логово» с тебя выпивка.
– Только не увлекайся, Никс, – ответил Хавьер. – Задержи их на пару минут и уходи в безопасное место, если закончила.
– Будет сделано, командир, – усмехнулась фемма, обрывая связь.
Нам тоже не стоило мешкать, дожидаясь, пока полицейские вызовут подкрепление. Кессель помог мне подняться, потащил за собой. Несколько невысоких подъемов, поворот, узкий коридор из наклонных пластин солнечных батарей – и мы оказались на противоположном краю крыши стеклянного офисного небоскреба.
Последнего небоскреба в относительно ровной череде высотных зданий, по которым мы удирали от литиан.
Между нами и следующей высоткой раскинулось бескрайнее пустое пространство скоростной магистрали. Начищенные гладкие корпуса ховеров, бесконечным потоком мчащихся во все стороны, ослепляли яркими солнечными бликами, мешая рассмотреть дорогу. Далеко внизу, почти у самой кромки тумана, была видна площадь и кусочек парка с примыкающим к нему сферическим стеклянным куполом.
Бежать было некуда.
– Кессель… – Я обернулась к нему, нервно поглядывая на магистраль и искренне надеясь, что нам не придется скакать по пролетающим ховерам. При всех невероятных способностях шейдера, это было уж как-то слишком. – Что дальше? Только не говори, что ты не знал, что здесь тупик.
– Знал, – спокойно заявил шейдер, снимая с плеч рюкзак. На свет показался штурмовой крюк. – Это не тупик.
Я бросила скептический взгляд на далекую площадь, куда уже начали стягиваться полицейские ховеры.
– Предлагаешь спуститься по стене прямо в распахнутые объятия литианской полиции?
– Предлагаю довериться мне и не тратить время на разговоры.
Подготовка к спуску заняла меньше минуты. Хавьер подтянул ремни на наших страховочных поясах и снова соединил их так, что я оказалась лицом к нему и спиной к стене дома. Он зацепил трос, проверил крепость механизмов, проверил коммуникатор, а потом зачем-то протянул мне вибронож.
– Это еще зачем? – напряглась я.
– Объясню позже, – уклонился он от ответа. – Готова?
Плотно обхватив ногами талию Кесселя, чтобы не мешать спуску, я кивнула, и шейдер спиной вперед прыгнул в пустоту.
Секунда свободного полета, мягкое пружинящее прикосновение ног к стеклянной стене – и новый толчок опустил нас еще на несколько этажей ниже. От высоты, солнечных бликов и ветра захватывало дух, а пьянящая близость Кесселя, такого горячего под плотной кожаной курткой, лишь добавляло переживаний. Прыжок, еще прыжок…
Трос дернулся и застыл, не позволяя закончить движение. Нас качнуло в стену, и Хавьер, выпустив черные когти, зацепился за переплет оконной рамы.
Я посмотрела вниз. До ближайшей пешеходной платформы, парящей в нескольких десятков метров от нас, было по меньшей мере этажей тридцать. Подножие же самого стеклянного небоскреба терялось далеко в густом тумане.
Я вытащила из-за пояса вибронож, примерилась к толстому стеклу.
– Похоже, трос закончился. Куда теперь? В окно?
Хавьер покачал головой.
– Нет. По моей команде режь трос.
Что?
Я посмотрела на него как на умалишенного.
– А сразу спрыгнуть с крыши было не проще? Или захотелось пообжиматься напоследок?
Но шейдер, как всегда, оставил мои выпады без внимания. Он замер, будто прислушиваясь к чему-то. Я почувствовала, как напряглись под моими бедрами каменные мышцы его пресса.
– Сейчас, – коротко скомандовал он.
Тон был такой, что я не посмела возражать. Активировав лезвие, чиркнула по тросу – раз, другой, – но прочные металлические нити не поддавались.
– Не могу! – отчаянно воскликнула я.
В воздухе тускло сверкнул длинный черный коготь. Трос лопнул, и в это же мгновение Кессель оттолкнулся от стены, разворачиваясь в полете.
Время застыло. Перед глазами, словно в замедленной съемке, мелькнула отдаляющаяся стена здания, тонкие шпили центральных высоток и бескрайнее чистое голубое небо. С каждой секундой они становились все дальше, все меньше. Руки Хавьера сомкнулись за моей спиной…
Бум!
Шквальный порыв ветра ударил в лицо, буквально сдирая кожу. Меня опрокинуло на спину, а Кессель, связанный со мной страховочным поясом, повалился сверху. Шейдер как мог попытался смягчить удар, но, кажется, головой я приложилась знатно. Иначе как объяснить, что все, кроме близкого лица Кесселя, слилось в смазанный бело-голубой фон. Уши заложило от скорости и рева ветра.
Ветер, скорость, голубое небо, холод металла, пробиравший через тонкую ткань рубашки. Я нервно хихикнула. Если подумать, ушибленная голова тут совсем ни при чем. Или как раз наоборот.
Потому что только безумцу может прийти в голову идея спрыгнуть прямо на крышу скайвея, только что вылетевшего со станции пересадочного узла.
А ведь я, помнится, хотела предложить Кесселю дойти до полицейского управления пешком. Сорок минут спокойным шагом, ага. Вот и прогулялись. Правда, верхом, но какая, по сути, разница. А теперь возвращаемся в родные трущобы. Скайвеем. Почти как приличная цивилизованная пара.
Ага, конечно.
Из груди вырвался еще один смешок. Повезет, если это заодно еще окажется наша линия. Доберемся прямо до места… с ветерком…
Не удержавшись, я расхохоталась в голос.
– Кессель… – Я всхлипнула, давясь рвущимся изнутри истерическим смехом. – Хави, представляешь, я в детстве так мечтала прокатиться на скайвее! Потому что «на» – это же сверху, а не внутри. Мама всегда сердилась и говорила, что моя голова полна глупостей. Но смотрите-ка – сбылась… мечта детства. Я на скайвее.
Хавьер прижал меня крепче, мощным телом закрывая от ветра, пытавшегося сдуть неожиданных безбилетников с обтекаемой гладкой крыши. А я хохотала, уткнувшись в плечо шейдера, и никак не могла остановиться. Шисс! Месяц назад я и представить бы не смогла, что одна ночная смена так круто изменит всю мою жизнь и приведет меня сюда – на крышу несущегося на полной скорости скайвея, в объятия самого невозможного манна из всех, кого мне только доводилось знать.
Да что там, вся жизнь рядом с Хавьером Кесселем неслась вперед как разогнавшийся скайвей.
– Кессель, – с чувством произнесла я, – как же скучно я жила, пока не встретила тебя.
– Снова.
Внутри все замерло.
– Что?
– Встретила меня снова, мелочь. Потому что наше детство тоже было… веселым.
Я посмотрела в его глаза и… вспомнила.
Полицейский рейд. Сумасшедший бег под низкими сводами ангара, ладонь, тянущая меня за собой в безопасность. Крохотное убежище в защищенной части старой базы «Механического солнца», достаточно свободное, чтобы спрятать пятилетнего ребенка, но слишком тесное для шейдера-подростка, которому пришлось искать другое укрытие.
«Сиди тихо, мелочь. Я вернусь. Ты только дождись. Доверяешь мне?»
«Да», – выдохнула я.
Чернота. Смерть. Взрыв. Надсадный скрип искореженных металлоконструкций, готовых вот-вот рухнуть на голову. И – вечность спустя – яркий спасительный свет, бьющий в глаза, и протянутые ко мне худые, но такие сильные руки, покрытые черными чешуйками шейда.
«Сола», – позвал меня тихий и хриплый голос.
Его голос. Голос Хавьера Кесселя, которого отец когда-то давно попросил сохранить мне жизнь. И он сдержал обещание. Защитил меня, а потом нашел под завалами разрушенного ангара, потому что точно знал, где искать.
Не Ли Эббот.
А он, Хавьер Кессель.
Крики, выстрелы, шорох опадающих под ногами камней. Руки пропали. Теперь я помнила, помнила: Хавьер – именно он! – упал в двух шагах от укрытия. Мешком повалился на каменные обломки, подняв в воздух тучу мелкой цементной крошки. Некогда плотная кожаная куртка была изодрана в клочья. Майка – да была ли она вообще? – казалась серой от пыли и красной от крови.
Кровь была везде…
Я сжалась в своем укрытии, затихла – ни звука, ни шороха.
Отчаянный полный боли взгляд – и Хавьер пропал. Его заслонила черная тень, вызывающая внутри инстинктивный безотчетный ужас. Ужас, который отпечатался в сознании на всю жизнь, заслонив прежние воспоминания об отце, «Солнце» и насмешливом шейдере-подростке, который спас меня – тогда и сейчас.
