— Я тоже очень рада.
Я во все глаза уставилась на женщину. Высокая, статная и обычно такая надменная графиня превратилась в заботливую мать трех дочерей. Когда-то строгие стальные глаза сейчас излучали лишь доброту и мягкость.
— Вы подоспели как раз вовремя, — мачеха ласково обняла меня, стараясь не запачкать мукой, — Я пеку печенье. Сейчас будем пить чай. Девочки, не позволяйте скучать госпоже Араминта и ее спутнику, пока я хлопочу на кухне!
— Ой, это князь Руслан, — спохватилась я, — из Лукоморья.
— Мое почтение, миледи, — Руслан поднес руку графини к губам.
— Ах, какой очаровательный юноша, — зарделась она и улыбнулась, — Весьма рады вам. Располагайтесь.
Подождав пока мачеха скроется в кухне, Золушка схватила меня за руку и потащила к диванам:
— Госпожа, если бы вы знали, что здесь произошло после вашего отъезда! Матушка совсем добренькая стала. Сестрицы даже сперва решили, что она умом тронулась, — Жаннетта утвердительно кивнула, — Но графиня объяснила, что раньше-то мы жили не правильно…
— Да, да, совсем не правильно, — привычно поддакнула Шарлотта, — Маменька говорит, что коли мы будем с добротой и сердечностью относиться к людям, то мир лучше сделаем!
— Ну, весь мир или нет, это вопрос спорный, — поумничала старшая сестрица, — Но сами-то лучше уж точно станем!
Я с изумлением взглянула на Золушку. Неужели все так разом переменились? Ладно, мачеха, у нее стимул был, незабвенный Фенечка, но сестры-то от чего хорошими сделались?
Тут раздался голос графини:
— Девочки, несите чай! Печенье готово.
— Сию минуту, маменька! — прокричала в ответ Жаннетта и широко улыбнувшись, отправилась на кухню.
— Ах, сестрица, я помогу тебе! — проворно вскочила Шарлотта.
— Ну что ты, милая, отдыхай. Я сама все сделаю, — с настойчивой улыбкой отвечала сестра.
— Так я и не устала, — не сдавалась бывшая толстушка, — Я помогу поднос донести!
Наконец сестры скрылись с наших глаз.
— Золушка, что происходит? — полюбопытствовала я.
В серых глазах девчушки заиграли веселые дьяволята.
— С мачехой все в порядке. Она, и правда, после разговора с вами подобрела. Ко всем намного лучше относиться стала. Меня за дочь считает.
— А сестры?
— Ох, сестрицы поначалу доставили мне немало хлопот! Все пытались графиню на правильный путь наставить. Слава всевышнему, та так влюблена в Феню, что на все готова ради новой встречи с ним.
— Так как же ты с ними справилась-то?
— С сестрами? Да у нас бал королевский намечается. Король с королевой невесту принцу выбирать будут. Созваны все девушки Тридевятого. Уже и нам прислали приглашение, мол, невеста должна быть красоты писаной и ума великого. Ну, а я втихаря ниже приписала, что предпочтение будет отдаваться той, кто добрее всех и услужливее окажется. Вот сестры и стараются. Боятся, как бы кто слово дурное про них не сказал. Эх, жаль, что бал так скоро! Всего пять дней осталось. А потом сестрицы опять пакостить начнут.
Мы с Русланом переглянулись. Я уже рассказывала ему историю Золушки, и он был в курсе грядущих событий.
— Золушка, а приглашение для тебя есть?
— Конечно. По последней воле мачехи я теперь тоже полноправная графская дочка. Только вот ехать ли? Не знаю даже.
— Конечно, ехать! — я и Руслан воскликнули хором.
Золушка удивленно улыбнулась и покачала головой.
— А вот и чай!
В гостиную вошли красавицы-сестры и мачеха. Поставив поднос на журнальный столик, графиня наклонилась и прошептала:
— Госпожа Араминта, а вы ведь не забыли о своем обещании? Я старалась выполнять все указания. И за маленьким питомцем следила, и все свои прежние ошибки исправила, все как вы велели! — она ласково погладила Золушку по волосам, доверчиво заглянула мне в глаза, и совсем тихо спросила, — Фенечка теперь вернется?
— О, конечно, — промычала я, запихивая в рот печенье.
Ух, надо срочно придумать, как расколдовать садовника. Сейчас, без магических сил, это сделать будет оооочень сложно.
— Араминта, ты мне этого не рассказывала! — Руслан возмущенно ходил взад вперед по моей (да, в очередной раз она моя) комнате, — Как ты могла так бесцеремонно обращаться с человеческой жизнью?!
На туалетном столике одиноко стояла клетка с хомячком. Маленький Феня удивленно взирал на нас голубыми, словно бусинки глазками. А я самозабвенно ревела, признавая свою волшебную недееспособность.
Мачеха с тремя девушками осталась в гостиной, а мы с князем отправились наверх «проверять, как графиня справлялась с обязанностями». На самом деле, мне очень нужна было помощь Руслана.
— Тогда мне казалось, что так будет лучше, — сквозь слезы пояснила я, — Что же теперь делать? Как превратить его обратно в человека?
— Если бы я знал! Твоя магия была основана на Кощеевой силе, а его заклятья во век не снимешь.
Я прекратила реветь и с надеждой уставилась на Руслана:
— Так это же не я колдовала! Все сделал Дамир. Я его просила…
Князь наморщил лоб:
— Тогда есть шанс. Можем сами попытаться, а можем попросить герцога.
— Нет, нет! Только не надо никого просить! — меньше всего хотелась вновь общаться с Дамиром, — Лучше уж сами как-нибудь.
Я недоумевала, как мне мог нравиться такой жестокий, холодный и беспринципный человек. Ведь, если внимательнее к нему присмотреться, то кроме смазливой мордашки больше ничего хорошего-то и нет. Самовлюбленный эгоист и бабник!
— Руслан, — я порывисто подошла к князю, — спасибо за то, что ты всегда со мной. Мне очень нужно знать, что даже в самые тяжелые минуты я могу рассчитывать на твое плечо.
Его губы чуть тронула улыбка.
— На мое плечо, на мою жизнь. И на мое сердце…
Я взглянула в его серьезные синие глаза.
— Руслан…
— Да, милая.
Князь обнял меня за талию и нежно притянул к себе.
Высокий красивый мужчина сжимал меня в своих объятиях и от этого прикосновения взволнованное сердечко исполняло бешеный танец.
Я обняла его за шею. Чуть приоткрыла рот… Сильные руки, сжимавшие в объятьях, не оставляли сомнения относительно силы чувств. Поцелуй получился ласковым и многообещающим. Я полностью растворилась в теплых касаниях нежных губ.
Черт возьми, этот мужчина мог пробудить влечение даже в монахине!
— Руслан…
— Ты снова останавливаешь меня? — ответил князь, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по шее.
— Руслан, мы не одни… Там Феня…
Останавливать его очень не хотелось, но разум настойчиво твердил о присутствии третьего лишнего.
