…Когда возникла необходимость убрать карету с дороги, Мартьен попросил женщину выйти из экипажа, во всеуслышание объявив, что она находится под его защитой, и с этого момента она всё время держалась подле него, как видно, опасаясь внимания других разбойников. Занятый своими новыми обязанностями, Мартьен не имел пока возможности спокойно разглядеть невольно захваченную им пленницу, успев заметить только, что она была невысокого роста, но очень хорошо сложена, тонка в талии и очень молода — на вид ей было не более двадцати лет…
— О, простите меня, благородная госпожа! — обернувшись к сидевшей на траве рядом с Мартьеном женщине, рассыпался в извинениях Кордиан. — Кстати, может быть, вы поведаете нам, кто вы и куда держали путь, который мы столь бесцеремонно прервали?
— Меня зовут Риса рэ-Бэйд, я вдова барона рэ-Бэйда, — приятным мелодичным голоском произнесла женщина.
Про себя Мартьен отметил, что у неё необыкновенно красивый голос, но вслух лишь спросил:
— А что это за баронство — Бэйд? Первый раз о нём слышу.
— О, это совсем небольшое поместье далеко на востоке, — спокойно отозвалась женщина. За время, прошедшее с момента ее пленения, она успела придумать вполне убедительную историю. — Я родом из Сейнэ, из города Аншест. Три года назад я познакомилась там с вдовствовавшим тогда бароном рэ-Бэйдом — он приезжал в Аншест на курорт, лечить радикулит. Излечившись, он сделал мне предложение, и вскоре я стала его новой женой. Он увёз меня в Тэру. Но вот три месяца назад он скончался, а его сыновья от первого брака отобрали у меня всё оставшееся от мужа наследство. Они сказали, — её голос дрогнул — они сказали, что по новому закону женщина в Тэре не может владеть землёй, и что я должна уехать обратно в Сейнэ. Они позволили мне забрать только мое приданое — и то не всё! — несколько платьев, да фамильные драгоценности…
Женщина на мгновение замолчала, как будто снова переживая предательство пасынков, а затем негромко продолжила:
— Они знали, что мне некуда будет податься в Сейнэ — ведь мои родители давно умерли, а рэ-Бэйд продал доставшийся мне от них в наследство домик в Аншесте… И они приставили ко мне этот эскорт, чтобы я не вздумала сбежать по дороге, дабы обратиться за помощью к принцу Кориладу. Или к его врагам, — совсем тихо добавила она.
— Корилад навряд ли бы тебе помог, госпожа, — со знанием дела начал объяснять Кордиан. — Вдова после смерти мужа в нашей стране лишается всего, что принесла в его семью в качестве приданого и зависит только от милости его родственников… если таковые есть. Таков закон, — он покосился в сторону Мартьена, — принятый восемь лет тому назад Корсидом II. И Корилад его не отменял…
— …но враги Корилада, к числу которых мы принадлежим, — усмехнувшись, продолжил объяснение приятеля Мартьен, — придя к власти, собираются отменить этот дурацкий закон. Или, — он покосился на Кордиана, — по крайней мере, внести в него чёткие оговорки. Так что, как видишь, госпожа, ты попала именно туда, куда хотела — к людям, которые будут бороться в том числе и за то, чтобы вернуть тебе твоё богатство и земли!
* * *
Ночь Мартьену предстояло провести в старой землянке Кудлатого, прятавшейся в лесу неподалеку от места недавнего сражения. Как удалось узнать молодому человеку, участок, где старая дорога становилась узкой, издревле был облюбован разбойниками, как необычайно удобное для нападений место. Неудивительно, что поблизости у них было обустроено укрытие от непогоды.
В землянке было грязно и не особенно уютно. Во всей обстановке ощущалась рука покойного атамана. Несмотря на грубо сложенную небольшую печь, везде чувствовался запах плесени. Если бы не дождь, Мартьен предпочел бы заночевать где-нибудь в лесу, привычно завернувшись в свой старый плащ — ему не очень-то хотелось ложиться на засаленную перину, служившую ложем атаману, несмотря на то, что оно находилось в отделенной от остального помещения занавеской нише, расположенной в самом тёплом месте землянки, возле печи. Но выбора у него не было. Став атаманом, он должен был занять место Кудлатого. Вспомнив, что ему доводилось ночевать и в худших условиях, Мартьен привычно бросил в изголовье постели свою котомку.
Развернувшись, он вдруг очутился лицом к лицу с Рисой рэ-Бэйд, которая по-прежнему не отходила от него не на шаг. Ему ещё предстояло решить, куда её отослать — не таскать же везде с собой чужую женщину! — но сейчас он не мог ничего придумать, а потому спросил:
— Где ты будешь спать, госпожа? Я думаю, — он кивнул головой в сторону широкого атаманского ложа, — там вполне хватит места на двоих…
Впрочем, ширина ложа вполне позволяла уместиться на нём троим, а то и четверым людям. Мартьен не стал опускать занавеску, чтобы не смущать девушку. Не раздеваясь, сняв только сапоги и куртку, он лёг с одного края ложа, а Риса устроилась на другом, так что их разделяло порядочное расстояние. День был тяжёлым и полным волнений, поэтому Мартьен заснул крепким сном усталого человека, едва успев опустить голову на котомку.
…Проснулся он, как обычно, на заре. Как и многие рудокопы, Мартьен обладал удивительной способностью чувствовать время суток, даже находясь в полной темноте под землёй, и сейчас уже точно знал, что наступает утро. Впрочем, торопиться ему сегодня было некуда, и можно было позволить себе просто полежать некоторое время в мягкой постели, наслаждаясь бездельем…
Мартьен попытался потянуться и внезапно обнаружил, что кто-то прижимается к нему сбоку, кто-то тёплый и уютный… Открыв глаза, при слабом свете догоравшего в печи огня, он увидел рядом с собой Рису. Его пленница спала, тесно прижавшись к нему, и положив голову ему на плечо. Как видно, ночью ей стало холодно, и она, не просыпаясь, инстинктивно прижалась к нему в поисках тепла. Мартьен замер, чтобы нечаянно не разбудить женщину, и невольно принялся разглядывать её. Вдовствующая баронесса рэ-Бэйд была красива той яркой, чувственной красотой, которая может свести с ума любого мужчину. Шелковистая масса её черных вьющихся волос, разметавшихся во сне, оттеняла нежную белую кожу. Одна прядь почти касалась его лица, и Мартьен ощущал исходящий от неё лёгкий аромат. Тень от длинных ресниц лежала на едва розовеющих щеках. Маленький нос был совершенной формы, пухлые алые губы чуть-чуть приоткрылись, слегка обнажая ровный ряд мелких белых зубов…
Её манящие уста казались такими нежными и тёплыми, что Мартьену нестерпимо захотелось почувствовать их вкус. Не думая ни о чем, он слегка приподнялся и прикоснулся к губам спящей женщины лёгким поцелуем.
