— Это кольцо моей матери. Хочу, чтобы оно напоминало тебе обо мне… Где бы и с кем ты ни была.
— У таких вещей совсем другое назначение, — кажется, в соборной тишине я слышала гулкий бой собственного сердца. — Стоит подарить кольцо той, что украла твоё сердце.
— Ей и дарю.
О, Сильван! Да, простит мне Великий Брат мысли о козлоногом в этом святейшем месте. Я — та самая синьорина, в которую влюбился Ромео?! Быть не может… Как не заметила? Считая нашего лекаря заядлым бабником, совершенно не придавала значения флирту между нами, считая это явление безобидной, лёгкой шуткой.
— О, Сильван… — согрешила ещё раз.
— Сотни раз врал женщинам о любви, испытывая только похоть, но иногда задумывался, что скажу своей единственной, когда встречу её. Серенады — не моё, — Ромео подарил мне грустную улыбку, — а три важных слова, произнесённых вслух, останутся эхом в памяти. Я бы сказал поцелуями, страстными ночами, — провёл пальцем по моим губам, и я закрыла глаза, качаясь на волнах тихого баритона, — но, увы, это невозможно. Ты сделала осознанный выбор, когда заклинание перестало связывать вас с Сальваторе. Я должен принять это, но не признаться не мог. Прости.
— Ром… это же настоящее безумие, — прошептала. — Тор знает? А Мими?
— Мими знает, мы с ней поговорили откровенно. Вертихвостка, конечно, но умная девчонка — всё поняла правильно. Сальваторе?.. — лекарь поднял брови. — Он знал с самого начала. Я уже говорил, что однажды мы чуть не подрались, говоря о тебе.
— Я разрушила вашу дружбу? — во рту собралась горечь догадки.
— Нет, — Ромео отрицательно замотал головой. — Сальваторе сам всё разрушил.
— Что? О чём ты?
— Ничего. Не слушай, — он коснулся губами моего лба и выпустил из объятий. — Пора домой, Гвидиче. Идём.
Послушно поднялась на ноги и поплелась следом за синьором Ландольфи. Перстень согревал приятным теплом, и ощущения чего-то чужеродного на пальце не случилось. Подарок Рома идеально подошёл по размеру, и чего скрывать — он просто роскошный. Я бы не взяла кольцо, но Ромео так искренне объяснился в любви, ничего от меня не требуя, не делая намёков на продолжение.
Я ведь люблю Торе — его лучшего друга... Выбор сделан, назад дороги нет, но невыносимая тоска и желание вернуться в объятия синьора лекаря сводили с ума. В последнее время я слишком много думала о мужчинах — виной тому рухнувшее заклятие Эммы. Разрыв с Сальваторе, мучительные воспоминания о Пеллегрино, а потом… Потом в омут с головой, и опять сомнения, а признание Ромео — это что-то другое, особенное.
***
Домой добирались в карете и в молчании. Смотрела на синьора Ландольфи, а он в окно. На улице успело стемнеть, и я не узнавала Илиси. Ещё недавно тёмный, недружелюбный южный город теперь расцвел фонарным светом, распустился, словно бутон. Волшебство. Вот что значит конец анархии, начало власти инквизиции. Собор запел колоколами, желая спокойной ночи горожанам. Без Охотников и полоумных ведьм Илиси быстро поднимет голову, станет одним из лучших мест великих земель Ханерды. Всё это благодаря Сальваторе, но о командире я думала мало. Предстоящее свидание больше не воодушевляло, я просто не смогу выкинуть из головы наш с Ромео разговор. В груди больно кольнуло сердце — возможно, никогда не смогу.
— Готова к возвращению магии? — Ром задал вопрос будничным тоном, словно не признавался мне в любви дюжину минут назад.
— Ром, я… Мы… Как теперь жить?
— Не думай об этом. Всё будет хорошо.
Возница остановил экипаж у ворот нашего съёмного дома. В окнах гостиной горел свет — Торе ждёт свою синьорину. Набрав воздуха в грудь, завернулась в палантин и зашагала по двору. Меня ждала встреча с командиром, возвращение в ряды ведьм и неизвестность. Последнее пугало больше остального. Кроме того, я по-другому стала смотреть на Ромео: так было, когда мы встретились первый раз. Я ведь чуть голову тогда не потеряла. Высокий, широкоплечий лекарь с длинными вьющимися волосами и карими глазами, в которые хотелось смотреть вечно, произвёл на меня впечатление. Он плыл по двору в сером балахоне, с лёгкой улыбкой на идеальных губах, а у меня дрожали коленки. Что случилось потом? Почему я выбрала Торе? Ах да… На меня действовал морок заклинания Эммы.
Мы с Ромом вошли в дом, и по ноздрям ударил резкий запах алкоголя. Наш славный командир расслаблялся в кресле у камина с бутылочкой вина. Никаких бокалов, исключительно из горла, а вместо закуски — гадостное расположение духа. Это стало понятно по неприветливому взгляду и злому прищуру Сальваторе.
— Волшебного вечера, — Тор приветствовал нас, не вставая с кресла. — Думал, не дождусь.
— Прости, — расстёгивая пуговицы на пальто, старалась не смотреть на командира. — Мы с Ромео немного задержались.
— Я показывал синьорине Гвидиче собор Великого Брата в Илиси, — лекарь стянул верхнюю одежду, снял шляпу и уселся в кресло напротив друга.
— А я улизнул от Святейшего пораньше, — командир не особо ловко ворочал хмельным языком. — Хотел больше времени провести с любимой, а её нет. Где ты, куколка?! — на пухлых губах кудрявого заиграла дурацкая улыбка.
— Торе, перестань, — заняла место на диванчике. — Ты видишь, я здесь.
— Не-а, — он мотнул головой. — Я звал свою любимую куколку, а ты — не она…
— Ты пьян, дружище, — Ромео поднялся и подошёл к командиру. — Я помогу тебе добраться до кровати.
— М-м-м… — промычал Торе, отпихивая от себя руку лекаря. — А сам завалишься на соседнюю койку с моей женщиной?
— Заткнись, — процедил Ром и вернулся в кресло. — Ты знаешь, я не позволю себе лишнего.
— Серьёзно? Тогда почему на пальчике синьорины Гвидиче кольцо твоей матери?
— Это тебя не касается, — огрызнулся Ландольфи.
— Замечательно, — Тор кивнул и перевёл плавающий взгляд на меня. — Что скажешь, куколка? Отдашься этому синьору за кусок металла с камешком?
— Не смей, Сальваторе, — Ромео глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться порыв гнева. — Амэно не виновата.
Мне бы ответить командиру, а ещё лучше отвесить ему хорошую такую оплеуху, но ситуация крайне щекотливая. Чувствовала вину, потому что сегодняшний вечер в компании синьора Ландольфи стал одним из лучших в моей жизни. В конце концов, Тор пьян и ревнует, его можно понять. Лучше поговорить завтра, когда он протрезвеет.
— Не виновата, — командир запустил пальцы в кудри и надул щёки.
Одним махом допив остатки вина, он поднялся с кресла, но ноги не держали. Пары неуверенных шагов оказалось достаточно, чтобы командир запнулся и рухнул на ковёр. Ромео бросился его поднимать, а я подскочила с дивана, но осталась стоять на месте. Объяснив взглядом «не надо», лекарь закинул руку друга себе на шею и потащил его к лестнице. Терпеть не могла, когда Торе перебирал с алкоголем: жалкое зрелище, недостойное командира Ловчих.
Со второго этажа доносилась отборная брань — Сальваторе и Ромео ругались. Слов я не разобрала, но поняла, что причина конфликта — синьорина Амэно Гвидиче. Сидела на диванчике в гостиной и не шевелилась, дышала через раз. О, Сильван… Кошмар! Наверху что-то грохнуло, Тор ещё раз выругался, и всё стихло, а через несколько мгновений по лестнице спустился Ромео. Быстрым шагом он пересёк гостиную и скрылся в кабинете, громко хлопнув дверью. Моего терпения хватило на пару минут — сердце заходилось гулкими ударами: не выдержав, я бегом бросилась к лекарю.
— Гвидиче, иди спать, — попросил Ромео, когда я ворвалась в кабинет.
— Великий Брат, — заметила сбитые костяшки на правой руке синьора Ландольфи, — вы с Торе подрались?
— Один удар вряд ли можно считать дракой, — Ром говорил тихо. — Утром вернём тебе магию, и я съеду из этого дома. Закончу дела в Илиси, а потом вернусь в Польнео.
— Ты собираешься снять другое жильё? — сделала несколько шагов вперёд на ватных ногах.
— Да. Здесь мне делать нечего.
— Святейшие печати, это какой-то ужас, — я замотала головой, пытаясь прийти в себя.
Произошедшее казалось дурным сном, кошмаром, вылезшим из самой бездны. Всё рухнуло в один день. Я потеряла поддержку подруги, с Торе происходило что-то странное, а теперь ещё и Ромео… Как без него? О, Сильван…
