Ком появился в горле от его слов. Печальный ком, не пускающий слова.
— Он прав, — сказал Коффман за мной. — Ты тратишь дыхание. Ник — хладнокровный убийца, который продаст мать, если цена будет правильной. Он говорит, что уходит из дела, что он теперь Уборщик, но я нанял его пару месяцев назад сломать человеку колени. Мне даже не пришлось повышать цену, чтобы его уговорить.
Ник закрыл глаза.
— Умолкни.
— Но Ник лучше всех знает силу денег, — продолжил Коффман. — Он ничего в этом мире не любит больше, потому что только деньги сохраняют ему жизнь.
— Что он имеет в виду? — спросила я.
Ник отвернулся.
— Богачке такое не понять.
— Конечно, не понять, если ты не расскажешь, — зло сказала я и шлепнула ладонью по его металлической груди. — Но ты говоришь «богачка», будто это означает «невежа», а это глупо и неправильно. То, что я была богатой, значит, что я понимаю, чего деньги не могут сделать. Я жила в роскоши, не переживала из-за еды, одежды или оплаты счетов, и я отбросила все это, потому что ценой жизни в этом богатстве было отдать то, без чего я ничего не стою. Это не означает, что я не люблю деньги. Я хочу быть богатой, как и ты! Потому я работаю Уборщицей, но я знаю, что деньги — это не все. Знаю, потому что я пыталась купить свободу, честность и любовь и не смогла. Но, хоть их не купить, их можно продать. Потому я борюсь с тобой в этом. Ты вот-вот продашь то, что не купишь за деньги. Это плохая сделка, Ник, и я буду ужасным деловым партнером, если позволю тебе согласиться на это.
Когда я закончила, Ник сжимал кулаки так сильно, что металлическая ладонь скрипела. Я не знала, задела я его, или он хотел ударить меня и едва сдерживался. Может, всего было понемногу, но если я что-нибудь узнала от отца, так это то, что, если провел линию на песке, ее нельзя было пересекать. Я так и делала. Я упрямо настаивала на своем, смотрела хмуро в мрачные глаза Ника, пока он не отвернулся с ругательством.
— Она дура, Никола, — предупредил Коффман. — Не слушай ее.
Ник молчал. Он стоял, глядя на все, кроме Коффмана и меня. Из другого тут были только маленькие василиски, и он смотрел на них, пока они играли и сопели вместе в радостном неведении того, что происходило над их жуткими маленькими головами.
— Коффман, — сказал он, когда его молчание затянулось. — На кого ты работаешь?
Коффман закатил налитые кровью глаза.
— Он тратит миллионы долларов ради рынка редких зверей, чтобы они бились на аренах. Как думаешь, на кого я работаю?
Я не знала. Ник, похоже, знал, потому что эта информация заставила его решиться.
— Сделки не будет, — сказал он.
— Правда? — обрадовалась я.
— Ты сошел с ума? — заорал в это время Коффман. — Мы говорим о семи милли…
— Я знаю, о какой сумме речь, — Ник уткнулся лицом в ладони. — И ответ «нет».
— Ты не можешь… — пролепетал Коффман и замолк. — Думаешь, тебя не купить? Тебя?
— Я всегда продаюсь, — рявкнул Ник. — Но не ему.
То, как он сказал это, заткнуло Коффмана. И я задрожала. Жизнь ненависти горела в тех словах, и я не осмеливалась спросить, почему. Судя по лицу, Ник собирался кого-то убить в следующие пять минут, и я не хотела оказаться жертвой, так что стала меньше, отошла к дальнему краю резервуара и вызвала дополненную реальность, чтобы узнать, была ли служба спасения василисков.
— Ты должна сказать ему, что он сделал верный выбор, — прошептала Сибил.
— Вряд ли он хочет это слышать, — ответила я шепотом.
— Возможно, — согласилась она. — Температура его тела и пульс повышены. Лучше дать ему остыть, в прямом и переносном смысле.
Я медленно кивнула, читая программное заявление посольства василисков в Канаде, проверяя, что было разрешено делать.
— Знаешь, — сказала Сибил. — Не обязательно вызывать службу спасения. Зоомагазины — неплохая судьба. В отличие от благотворительных организаций, они платят. Не миллионы, конечно, но все лучше, чем ничего.
— Не в этом случае, — я открыла новое окно со списком существ, защищенных Указом Миротворца. Да, василиски были сверху, значит, Коффман говорил правду. — Любой, кто купит зверя, защищенного Указом, преступник или безумец. И их все равно продадут тому, кто даст больше. Если василиски не станут обязательным питомцем знаменитости за несколько часов, это означает арену. На кону слишком много денег, чтобы было иначе. Мы можем доверять только тем, у кого уже есть василиски, потому что им уже предлагали миллионы, и они отказались.
К сожалению, все они жили скрытно. Это было логично, когда защищал зверей, которые так дорого стоили, но с ними было сложно связаться. Я знала только одну группу, которая могла заинтересоваться, и которой было легко позвонить. Их номер хранился в моем телефоне на всякий случай. Я не знала, считалось ли это, но если кто и был заинтересован в поддержании Указа Миротворца, так это его офис в посольстве драконов в СЗД.
— Ого, — сказала Сибил, когда я выбрала номер из списка. — Твой папа не обрадуется.
— Когда это меня останавливало? — буркнула я и поднесла телефон к уху. — Привет, — сказала я, когда оператор ответила. — Думаю, у меня есть то, что вы хотите.
Не было способа быстрее, чтобы привлечь внимание дракона или смертного, который работал на дракона. Как только слово «хотите» вылетело из моего рта, я услышала щелчок диктофона, гарантируя, что я навлекла цирк на наши головы.
* * *
Через два часа резервуар окружали мужчины и женщины со значком Миротворца. Дракон прибыл следить за происходящим. Она была очень юной. В ней не было и капли хищной угрозы, какую умел источать мой отец, и она была членом клана Хартстрайкер, эти драконы были ближе ко дну в их мире. Но, хоть она не была уровня моего папы, ее человеческий облик все еще был очень красивым, и ее пылающая магия была острой, как бритва, удерживала извивающиеся Узлы на месте грубой силой, чтобы команда могла работать.
Мой отец всегда звал Миротворца слабым, но меня впечатляла его организация. Они даже убедили СЗД открыть особую дверь между Узлами и посольством драконов, а я не знала, что такое было возможно. Видимо, слухи в городе не были шуткой, СЗД была в долгу перед местным драконом. И в самом волшебном городе в мире и драконы были особенными.
— Большое спасибо за это, — сказала я, низко поклонившись перед драконшей, когда портал стал стабильным, и она смогла выпустить магию. — И за то, что пришли так быстро.
— В таких случаях нужно быть быстрыми, — отвлеченно сказала драконша, ее ярко-зеленые глаза смотрели на виртуальный планшет, который она вызвала в дополненной реальности. — Кражи василисков были большой проблемой весь год. Если мы не переместим их быстро, мы их потеряем, а такое допустить нельзя. Они уже под угрозой вымирания, хотя, если бы решала я, я бы позволила им умереть. Виды, которые не хотят сами размножаться, заслуживают вымирания. Но жена Миротворца дружит с Духом василисков, потому они в списке, а я выполняю свою работу, — она взглянула на ритуальный круг в резервуаре, где маги в броне осторожно поднимали василисков размером с котов в мягкие переноски. — Они хотя бы дети в этот раз. В прошлый раз пришлось спасать василиска размером с лошадь. Чуть не откусил мне руку.
Она покачала головой, вздохнув, и повернула парящий планшет.
— Подпишите, — приказала она. — Вы вызвали нас, это делает вас законным опекуном. Просто подпишите, что вы отказываетесь от прав, и мы отстанем от вас.
— Вообще-то, — быстро сказала я. — Они не все мои. Мои только сорок процентов. Остальные принадлежат моему напарнику.
Она пожала плечами.
— Мне плевать, кто подписывает.
— Мне важно, — я посмотрела в глаза драконши. Глупый ход, но важный, если хотел, чтобы они тебя слушали. Некоторые драконы съели бы на месте за такую наглость, но многие уважали смертных, которые не боялись. Она работала на Миротворца, так что я решила, что драконша была из последних. После тридцати секунд гляделок она отмахнулась.
