воде, и море было пенистым у берега и самого волшебного сине-зеленого цвета.
Это самое море Мариса видела в своих снах, этого самого цвета. И это небо. А замок… Он был похож, во всяком случае.
– Любишь живопись? – услышала она.
– Простите, милорд… отец мой, – она опомнилась, поклонилась священнику, который подошёл и уселся в кресло.
Брат лорда Ивина оказался невысоким полноватым человеком, тоже рыжим, но его шевелюра была пышнее и ярче, маленькая шапочка священника на ней еле держалась, и это выглядело даже забавно. На Марису он смотрел доброжелательно и с явным любопытством. Она подумала, что этого человека невозможно испугаться.
– Так что тебе там понравилось?
– Просто красиво, отец мой.
– Ладно, – не стал он настаивать и показал на стул. – Сядь.
– Благодарю, отец мой.
Мариса села – стул оказался невероятно жестким и неудобным, а резьба на его спинке и сиденье как будто была создана затем, чтобы доставлять неприятности сидящим.
– Брат рассказал мне, надеюсь, всё. Так же надеюсь, что он был правдив. Выясним это по ходу дела. Желаешь что-то добавить от себя?
Мариса мысленно пожала плечами – откуда же она знает, что тут наговорил рыжий. Однако ответила:
– Думаю, что нет, отец мой. Лорду Монтери всё обо мне известно.
– Проверим это после. Ты выросла в Финервауте, Мариса. Как ты сама относишься к праву господина на первую ночь?
Она замерла от удивления – ну и вопрос! Никогда никто из старших не спрашивал у неё ничего подобного. Но ответить следовало, и она сказала:
– С этим приходится смириться, отец мой.
– Ты так и смотрела на это? Как на несправедливость, с которой следует смириться?
– Да, отец мой.
– Ты обижена на лорда Ивина Монтери за принуждение, которое он позволил по отношению к тебе? – этот вопрос был не лучше.
Но обвинить рыжего – это уже слишком.
– Нет, отец мой, – сказал она твердо.
– Нет, не обижена? Он был так хорош? – въедливо уточнил отец Савер.
– Нет, не было принуждения, – Мариса посмотрела в лицо священнику.
– Как это понимать? – не унимался он. – Сама говоришь про несправедливость, про смирение…
– Так вышло, что мы видели друг друга раньше. Случайно. Лорд Ивин мне нравился. Он нравился мне больше, чем граф и мой супруг.
– Значит, можно спокойно обвинять тебе в измене супругу?
– Сначала графу, отец мой. Потом супругу. Только ни один, ни другой ко мне в жизни ни разу не прикасались. Получается так, – Мариса понимала, что говорит нечто неправильное.
А священник вдруг весело рассмеялся. Потом сказал:
– Я понял. Вот что, мне нужно время, чтобы сделать выводы, и чтобы собрать Совет Трех, который даст разрешение на ритуал развода. На это время я предлагаю тебе остаться в этом монастыре на правах послушницы. Здесь ты будешь в безопасности, как и надлежит молодой женщине. Что скажешь?
– Я согласна, благодарю, отец мой. А как надолго? – она не удержалась.
– Это небыстрое дело. Тебе следовало бы провести в монастыре год. А может, и два.
Мариса только моргнула от изумления, и уже чуть не начала возражать…
– В твоем случае всё случится быстрее, – спокойно пояснил отец Савер. – Но не следует меня торопить. Напиши полное имя того священника, который занимался твоим обучением, – он подвинул ей лист бумаги, а чернильница с перьями стояла рядом, на столе.
Мариса обмакнула перо, тут же испачкав в чернилах кончики пальцев, и написала, что требовалось. Отец Савер с интересом наблюдал. Она смутилась – испачкала руки, как замарашка…
– У тебе неплохой почерк, девушка с мельницы. Пока всё. Иди отдыхай, – отец Савер сложил лист, взял звонок со стола и позвонил.
– Отец мой, можно повидать лорда Монтери? – спохватилась Мариса.
– Нет, не стоит, – сказал священник гораздо жестче, чем говорил до этого всё остальное. – Тебе нужно время от него отвлечься. А ему от тебя. Кстати… посмотри на меня, пожалуйста, – его голос слова стал мягким.
Она подняла голову, посмотрела на отца Савера. Он с минуту разглядывал рубцы на её лице, потом кивнул.
– Благодарю. Можешь идти. Доброй ночи.
– Спасибо, отец мой.
Ей так хотелось прямо сейчас добиться ответа – когда её отсюда выпустят? Но не стоило сердить священника, от которого её дело зависело целиком. Она пообещала себе спросить завтра, подыскав подходящую минуту.
Монахиня уже её дожидалась. Выходя, Мариса зачем-то обернулась, и снова увидела замок и море. То же море, то же небо?
Да ладно. И то, и другое всюду одно и то же.
– Примерно две недели, – сказал вдруг отец Савер и усмехнулся еле заметно.
– Благодарю, отец мой, – она улыбнулась ему, не в силах скрыть радость.
Две недели не страшно.
Монахиня привела Марису в другое здание, дальше от ворот, и окликнула первую попавшуюся в коридоре девушку:
– Крисс! Иди сюда!
– Да, сестра Мона? – та приблизилась.
В руках девушка несла корзинку с мотками шерсти, поверх которых лежал почти готовый шерстяной чулок. Она посмотрела на Марису и ощутимо вздрогнула, разглядев её шрамы, быстро отвела взгляд.
– Это новая послушница, – монахиня показала на Марису, – будет жить с тобой. Она сирота, работала на мельнице!
Пренебрежительный тон монахини отчего-то Марису задел. Монахини в Финервауте, с которыми ей нечасто, но приходилось сталкиваться, вели себя не так.
– Я жила в доме мельника, достопочтенная сестра, – сказала она. – На мельнице работают крепкие парни, куда до них мне.
– Полагаешь, мне это интересно? – подняла брови монахиня.
– Я так решила, раз вы об этом говорите, – Мариса слегка поклонилась.
– Хм. Отведи её к сестре-кастелянше, – приказала монахиня Крисс, больше не глядя на новенькую.
– Пойдём, – кивнула Крисс.
Сестра-кастелянша и её кладовая находились здесь же, недалеко. Там Марисе выдали зелёное платье, белье, маленькую полотняную шапочку – такую же одежду, в какую была одета Крисс, и постельное бельё – старое, штопаное, но чисто выстиранное. Потом Крисс отвела Марису в маленькую келью на двоих, молча показала на пустую лежанку и ушла.
Как видно, Марисе досталась молчаливая и не слишком приветливая соседка. Пока ходили в кладовую, Мариса успела её рассмотреть. Крисс была тонкая, изящная, хотя и довольно высокая, с нежной белой кожей, с маленькими красивыми руками,
