Оставив Пэт разбираться с племянником, Памела поднялась на чердак. Она машинально перелистала книгу, но ничего нового в ней не было. Постояв немного, прочитала заклинание на вызов духа и стала ждать.
— Памела? — удивилась призрачная Глэдис, появившись через минуту. — Зачем ты вызываешь меня, дорогая?
Памела вздохнула.
— Мне нужна твоя помощь. За последние два дня произошло столько всего…
— В чем дело, Пам? — тревожно спросила та. — Что-то с Уиллисом? С сестрами?
— С Лайеном.
— С Лайеном? — призрачная женщина вытаращила глаза. — Что могло случиться с Лайеном?
Бесцветным голосом Пам рассказала духу обо всем: о решении Коннора очистить душу, о том, как Лайен отправился в Чистилище и о том, что случилось вчера вечером.
За время этого рассказа выражение призрачного лица Глэдис менялось с изумленного на тревожное, а потом — на мрачное. Когда Памела закончила свое повествование, дух погрузился в раздумье.
— Я не ожидала от Лайена такого безрассудства, — наконец, произнесла она. — Дух ни за что бы так не поступил.
— Потому, что он — дух, Глэдис. А Лайен — Охраняющий по сути своей.
Глэдис промолчала, а потом спросила:
— А как Коннор?
— Пока не видела. Филлис и Пэт были рядом с ним, когда все произошло.
Старуха укоризненно покачала головой:
— Должна тебе сказать, Фил выбрала себе не лучшего мужа.
Памела невольно улыбнулась. Мужа, достойного, по мнению Глэдис, любой из женщин семьи Харрисонов, просто не существовало на свете.
— Конечно, такой дерзости можно было ожидать только от демона, — пробормотало привидение. — Хотя, должна признаться, мне всегда нравились мужчины, умеющие рисковать, — мечтательно продолжила старуха.
— Извини, что прерываю твои приятные воспоминания, — усмехнулась Памела, — но я хотела бы вернуться к разговору о Лайене. Что с ним будет?
— Не знаю, Памела, — помолчав немного, озабоченно сказала Глэдис. — Все слишком необычно. Совет Охраняющих может не принять во внимание благие намерения твоего мужа…бывшего мужа.
— Глэдис, настоящий или бывший — какая разница! Надо просто спасти Лайена. Я прошу тебя — узнай хотя бы, что ему может грозить.
— Я попробую. Но, должна тебе сказать, дорогая, — наставительно произнесла старуха, — что нарушать правила непозволительно!
* * *
Фил сидела за своим столом, мечтательно подняв глаза к потолку. Сегодня все казалось ей таким незначительным по сравнению с главным — благополучным возвращением Коннора — что она никак не отреагировала на вопли «маленького босса» о легкомысленных девицах, которые безответственно относятся к своим обязанностям. Тексты, которые просто сами выплывали из принтера, казались ей остроумными и благожелательными, вопросы, которые задавали читатели — легкими и понятными. Колонка была готова уже к полудню. Словом, все было так прекрасно, что даже окончательно сломавшийся принтер казался случайным недоразумением в этой безоблачной жизни.
Опомнилась Филлис только после того, как заверещал телефон.
— Алло! — почти промурлыкала она, ожидая, что это — Коннор.
— Филлис, привет! — раздался знакомый голос. Но не тот, который она ожидала.
Джексон!
Девушка растерялась. За всеми этими перипетиями она просто забыла о его существовании. Впрочем, как и о многом другом — тоже.
«Господи! Что мне сказать ему и как?»
— Филлис? Я не ошибся, это — Филлис Харрисон? — настойчиво повторил Джексон.
— Дд-да, — выдавила из себя она, наконец.
— Ты мне не рада или это только кажется?
Фил закусила губу.
— Джексон, я рада, что ты вернулся…
— В смысле — рада, что благополучно долетел? — допытывался тот. — Или рада меня увидеть?
— Ну-у…просто — рада, — вывернулась Филлис.
— Мы сможем увидеться через пару часов. Говори — где.
Она растерялась перед таким напором. Впрочем, в этом был весь Джексон Дан: если есть вопрос — должен быть ответ.
— Джексон… — Фил пробовала на ходу придумать отговорку, — ты приехал так внезапно…Я обещала…э-э-э…сестрам…
— Понимаю. Тогда сегодня вечером, в том ресторанчике, где мы были в последний раз?
Филлис вздохнула. Сумбур в голове сменился жалостью. Это будет несправедливо, если она не встретится с Джексоном. Он столько ей дал! В конце концов, надо попрощаться с ним по-человечески.
— Хорошо. В восемь часов.
— Отлично. Я буду ждать тебя там. Целую. Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, — чуть слышно прошептала Филлис, чувствуя себя жалкой лгуньей.
Миссис Дрейк последние сутки почти не спала. Всего лишь за один день она испытала столько, сколько никогда в своей короткой жизни не испытывала.
Все эти необычные явления, перемещения, какие-то таинственные процессы совершенно выбили ее из колеи. Дайана так и не поняла, каким образом какой-то камешек мог вывести Коннэла из комы. И почему мисс Харрисон называла мистера Такера Коннором? Что они вообще за люди — Харрисоны?
Экстрасенсы или как их там?
Ее жизнь, простая и понятная до последнего времени, вдруг дала такой сбой, что миссис Дрейк совершенно растерялась. Когда они с Пэт Меттэрс каким-то образом очутились в уютном садике ее матери, Дайана не произнесла почти ни одного слова. Она только молча переводила взгляд с малышки Филлис, которую мисс Меттэрс уговаривала вернуть Солнечный камень мистеру Такеру, а миссис Дан с удивлением наблюдала за этой сценой, ничего не понимая. Зато маленькая Филлис, похоже, все поняла. Вложив камешек в руку мисс Меттэрс, она сказала:
— Пусть Коннэл станет здоровым.
То, что завертелось потом в больничной палате, и вовсе показалось миссис Дрейк фантастическим. Она даже не сразу поняла, что Коннэл пришел в сознание. Наоборот, ей показалось, что это — конец. Все, что произошло, было для нее настолько ошеломляющим, что она пришла в себя только в кабинете врача. Дайана не слышала почти ничего из того, что говорил доктор Уоллер. Очнулась она только, когда Филлис Харрисон попросила о встрече. У Дайаны внутри все сжалось от отчаяния. О чем говорить? Что может сказать ей женщина, появление которой лишило Дайану надежды на счастье?
Приехав на такси домой, Дайана, не раздеваясь, легла на постель. Она то задремывала, то проснувшись, бессмысленно смотрела на окно спальни. Иногда ей вспоминалось бесстрастное лицо мистера Такера, и тогда горячие капли появлялись в уголках глаз. Иногда перед ней вставала мисс Харрисон, шепчущая что-то у изголовья Коннэла, и тогда слезы моментально высыхали.
