Сколько меня не было часов, если Туман успел принести сюда воду и приготовить еду? Я подхватилась на ноги и пошатнулась. Поесть бы и попить, но желудок сжался в тугой комок. Еда и вода отталкивали.
Нащупав Черный в кармане, я облегченно вздохнула и зашлась кашлем. Силы покидали. Рот широко раскрывался, будто у выброшенной на берег рыбы, будто воздух мне не родной. Ноги подкашивались, в голове плыло. Я задержала дыхание — и все закончилось, силы вернулись.
Платок шаманки сидел по-прежнему на лице. Я с опаской пощупала щеки, нос, рот — кожа на месте. Благодаря платку я вышла из Скиалира? Фиолетовая маска, расколотая на десятки кусочков, лежала на шкуре. Оставлю и платок шаманки здесь, зачем мне его с собой носить?
Едва я собралась его снять, потянувшись к ушам, тени зашевелились в углу. Я выхватила Черный из кармана и превратила в меч.
— Тише, тише, милая гостья, — послышался знакомый голос, а следом передо мной нарисовалась фигура командира стражей Скиалира. С рогами, с двумя мачете в руках, он выглядел более воинственно, чем раньше.
Я отступила, крепко сжимая меч, и провалилась в темноту. Каменная комната никуда не делась, вот она, маячит рядом островком света. А я и тут, и там, и прячусь за сундуком, и под тарелкой, и в уголке, куда не достает свет браслета. За мной — свобода. Я нырнула во тьму и поплыла в ее потоках, в ее шелесте через пещеры, через лабиринт проходов навстречу далекому свету.
Тьма выпустила меня, и я, жмурясь от яркого солнца, плашмя полетела с обрыва в черный зев пропасти перед горами, где мы с Туманом недавно чуть не убились. Ветер жестоко лупил по лицу и телу, адский провал неумолимо засасывал.
Я отчаянно орала, болтая руками и ногами, пока тьма не проглотила меня. Земля уже не тянула вниз. Во тьме притяжение не властно надо мной.
Радоваться бы, что не разбилась, но… Я стала скиамаской? Как выглядела со стороны, превращаясь в тень? Почему я не дышала и в то же время жила?
— Антанариос! — эхом разнеслось по ущелью. Громкие хлопки крыльев отогнали меня в самый темный угол. Череп вот-вот разорвется от рокота.
— Отец, простите меня. Я тороплюсь.
Голос Тумана… Я кинулась на звук, тьма выплюнула мое тело на свет — я упала на край обрыва. Солнечные лучи ласкали траву, укрытую каплями росы, будили волшебный лес Ибискир, ветер шелестел листвой, но ни Тумана, ни его отца не видно. И не слышно.
Будто профессиональная пловчиха, я сиганула с обрыва, как с трамплина, и утонула во тьме.
— Не смей называть меня отцом, человеческое отродье…
— Не зовите тогда меня Антанариосом! Я Туман теперь, просто Туман, ясно?
— Праплеон подходит тебе больше. Ты привел в лес эклерцев, жег землю Ибискира!
— Скиамасы не держат на меня зла…
— Если ты забыл, Ибискир с недавних времен общий лес. Уходи в Эклер и не возвращайся! Если я учую твой запах где угодно за границей купола, сожгу тебя дотла!
Где же? Где они ругаются? Раскатистый голос дракона мешал сосредоточиться. Слишком громкий. Лучи солнца все любопытнее заглядывали в ущелье, загоняя меня глубже и глубже в тень. Утро… Меня невидимка ждет! Позже поищу Тумана. Со скоростью, с которой плыву по теням, нагоню и перегоню.
С горем пополам я нашла пещеру, где мы договорились встретиться, но она пустовала. Солнце залило светом почти всю, так что я уселась под стенкой и принялась ждать.
Командир стражей, казалось, приснился в кошмарном сне. Но разве за мной не отправят погоню? Скорее бы невидимка пришла. А что, если она ушла, не дождавшись меня?
Я обхватила колени дрожащими руками и склонила голову, прячась за пеленой волос. Но через секунду спохватилась и выпрямилась — нельзя терять бдительность. Я уставилась в темноту, из которой недавно вынырнула как призрак.
Туман мне не поверит, когда я расскажу, что случилось. Невидимка права, до ужаса права. Но так или иначе в материальном мире скиамасы кажутся безобидными. По крайней мере, благодаря платку, у меня не появилась сила сворачивать горы или шеи.
В любом случае ненормально долго не дышать. Лучше бы на время снять платок.
Только я потянулась к нему, слева блеснул широкий клинок. Меня точно ледяным душем окатило. Я подхватилась, на ходу запуская руку в карман. Штаны словно сшились между коленей, и я неуклюже хлопнулась на бок.
— Милая гостья, — шептал страж, выписывая двумя мачете плавные фигуры. Сотни лезвий ножей, прикрепленных к одежде, вспыхивали слепящими бликами на солнце. — Вы забрали то, что вам не принадлежит.
Я перевернулась на спину, превратила Черный в меч и, прикрывая им грудь, поползла прочь от тьмы, отталкиваясь пятками и локтями. Штанины не разъединялись. Как они слиплись?
— Верните Бокдуш.
— Вы не подумайте ничего плохого, я верну обязательно! Но чуть позже.
— Когда превратитесь в скиамаску, пути назад не будет.
Значит, пока что ничего не обратимого со мной не произошло. Можно бы немного успокоиться, но не сейчас, когда я лежала перед вооруженным скиамасом, будто луковица перед поваром, которую вот-вот ловко порубят на маленькие кусочки и не всплакнут.
— И как быстро превращусь? — спросила я, отползая к краю пещеры. Меня колотило от страха, бросало то в жар, то в холод. В локти и бедра больно колола каменная крошка, но я упрямо ползла.
— Зависит от того, сколько у вас самообладания, милая гостья.
Странно, он ни разу не шевельнул пальцами, затянутыми в черные перчатки — они словно приросли к эфесам мачете. Словно клинки продолжение рук.
— А вы собираетесь лишь пугать меня, не так ли? Не похоже, чтобы вы планировали меня разрубить на кусочки.
— Я заковал свое сумасшествие в мечи, потому что слыл талантливым кузнецом, — пожал он плечами, приподнимая светлые брови. Не будь на нем сотен лезвий, выглядел бы он вполне дружелюбно. Даже с рогами. Может, дело в ангельском оттенке волос — молочно-белом. — А во что вы закуете свое сумасшествие?
Он описал широкими лезвиями восьмерку и ринулся ко мне.
Локоть соскочил с камня в пустоту. Я кувыркнулась назад и полетела вниз с обрыва. Солнце разлилось по горе пылающей лавой, разогнав тени. Разобьюсь! Ошалело я всматривалась в пустынный морской берег. Он молниеносно приближался. Еще чуть-чуть — и песок станет для меня последней кровавой колыбелью.
Нигде ни одного темного уголка или пятнышка! Только от черной скалы оромхии тянулся по песку небольшой мрачный треугольник.
Я устремилась руками к нему, он поманил в тихие, темные объятья.
Из тени на раскаленный песок я вышла в длинной юбке. Черным пришлось обмотать запястье, чтобы его не потерять. Брести по песку в юбке неудобно, но ткань не рвалась и выскальзывала из рук, когда я ее приподнимала. Это явно ненормально.
Отойдя от скалы подальше, я сорвала платок. В легкие хлынул живительный морской воздух. Юбка рассеялась, и я засунула в правый карман Черный, а в левый — Бокдуш.
Заурчало в животе. Я присела у кромки воды и обмыла орешки, которые носила в узелке края рубашки. Они оказались по вкусу похожи на миндаль, сытные, но их ужасно мало. Зря я не съела оставленную Туманом рыбу. В любом случае страж не дал бы мне спокойно позавтракать.
Тело тяжелело. Я посмотрела вдаль, на бесконечный морской берег, и ноги налились свинцом. Подремать бы.
Пусть в юбке неудобно идти, но под бокдушем силы бурлили во мне. И как я без него догоню Тумана? Даже не найду его.
Я набрала полную грудь кислорода и обернулась на горы: высоко-высоко темнел потолок пещеры — оттуда я свалилась. Солнце слишком далеко отплыло от небосклона — утро закончилось. Невидимка не пришла или не дождалась меня. Придется рассчитывать лишь на себя. Если найду Тумана, он взъерепенится, отправит обратно в Скиалир, привяжет к дереву, но точно не возьмет с собой.
А мне бы запрыгнуть ему на спину, крепко ухватиться за него и лететь вместе под кронами деревьев. Здорово было. Было… Я сморгнула слезы. В груди невыносимо ныла рана.
Ничего, заживет.
