- Это, конечно, разобьёт мне сердце, хотя это будет не столь уж важно. Главное в другом. Это навсегда сделает её несчастной!
Вспомнился рассказ двоюродного деда. А была ли несчастной его несостоявшаяся кто-то там? Не знаю.
- Прошу вас, Власий Егорыч, если что-то вроде истории с Вольдемаром Делегардовым случится, не спешите давать своё согласие! Я сейчас делаю так много, чтобы помириться с Лиззи... - челюсть непроизвольно сжалась от воспоминаний о её показательном игнорировании, и сил говорить дальше не стало. Но я едва открывая рот всё же закончил: -Я не прошу помощи, господин Арчинский. А только прошу не спешить с решением, если, кончено, вдруг такой вопрос встанет.
- Господин Зуртамский, - едва заметные светлые брови сдвинулись, создавая на круглом лбу смешную пирамидку, - я могу утверждать только одно: если моя дочь вступил в брак, то исключительно по собственному желанию.
Да! Да!
Да мне просто не могло так повезти! Я сжал пуговицу своего камзола с диким остервенением и переспросил:
- То есть вы, господин Арчинский, благословите брак своей дочери с любым мужчиной, если на то будет её добрая воля?
Он посмотрел на меня прищурившись и чуть склонил голову набок. Если бы я не был уверен, что в нём нет ни капли магии, то утверждал, что он пытается проникнуть в мои мысли.
- Да, - отрывисто сказал господин Арчинский и посмотрел на меня с вызовом. А я сдержал победную ухмылку и ослабил хватку на пуговице - запись на кристалл памяти можно было остановить.
- Благодарю вас, господин Арчинский, - и протянул ему свою руку. Он крепко пожал её. Неожиданно крепко.
Я издали поклонился Лиззи и первым покинул гостиную Делегардовых. Пусть такое завуалированное, но согласие её отца на наш брак у меня было. И условие добровольности меня вполне устраивало. Я только усмехнулся - будет вам добровольность!
Теперь мне нужно было реализовать последнюю часть плана.
107. Лиззи Арчинская
Морозный ветерок забил дыханье и я не сразу задала вопрос, вертевшийся на кончике языка.
- Что он хотел?
- Ты про молодого человека, про Эрика?
Вот ещё новость! Стоеросовый уже и Эрик! До чего шустрый малый, вот так запросто, за пару минут беседы расположить к себе моего осмотрительного отца. Это редкость. Ишь какой талантливый!
- Да, про этого дуболома, - слова получились слишком горькими и злыми. - Так что он сказал?
- Я оказался прав, доченька. Думаю, не стоит сбрасывать этого человека со счетов.
- Что?! - я чувствовала, что веду себя неправильно, что не стоит так бурно реагировать, но ничего с собой не могла поделать
Отец посмеивался, закрываясь воротником от холодного ветра.
- Давай скорее сядем.
И потащил меня в крытый экипаж. Уже когда мы забрались внутрь, не сдержалась.
- Папенька! Что? Что он тебе говорил?!
Отец только улыбался и хмыкал.
- Дочь, он лишь попросил не спешить со следующей попыткой брака.
Я задохнулась, открыла рот, чтобы возмущённо заорать, но в него тут же забился ледяной воздух, и я закашлялась. Хорошо, хоть ветер в экипаж не задувал.
- Он?! Да как он посмел вообще о таком говорить с тобой? У, Зуртамище-дуболомище! -прошипел сквозь зубы, едва справившись с кашлем. - Ненавижу его! И замуж я не собираюсь! Ни за кого! Вообще не пойду. Никогда. Хватит, находилась уже!
Я злилась, и так сильно, что сжатые в кулаки руки, побелели, даже суставы заболели. В горле першило, и от этого на глазах выступали слёзы. Подумать только, он к отцу моему подошёл, сам представился, не постеснялся, гордостью своей аристократической поступился. Это что же такое произошло, что он снизошёл к нам?
Отец всё с той же улыбкой погладил мою руку в перчатке, похлопал по запястью. Я сморщилась в желании разреветься - всё же эмоции и судебного разбирательства, и разговора Зуртамского с отцом сильно взъерошили мои чувства. Но плакать на морозе неправильно, и я просто похныкала, чтобы хоть как-то выпустить из себя накопившееся.
- Лиззи, ты же знаешь, я поддержу любое твоё решение, - папенька тепло пожал мою ладонь. И я, шмыгнув носом, сказала:
- Спасибо, папенька.
Чуть успокоилась, откинулась на сиденьи. И услышала голос из сна: «Проси громче, моя девочка! Я не слышу!» и чуть не стукнула кулаком по стеклу.
108. Лиззи Арчинская
Во сне я ждала его. Всем своим существом тянулась к нему. Я жаждала его. Губы ждали его поцелуев, тело - ласки его тёплых рук. А мой милый не появлялся. Я задыхалась от желания, сгорала от внутреннего огня. Мне было жарко, и я столкнула одеяло. Спустила одну, а затем другую лямку сорочки. Проводя рукой по плечу, чувствовала, как бегут мурашки даже от моего собственного прикосновенья. Где же он? Где?..
Какие же эти ночи мучительные!
И вдруг дышать стало легче. Просто появился он. Я не видела - глаза во сне открывались плохо, я просто почувствовала. Он всегда появлялся неожиданно, неслышно, без звука, без искр магии. Просто возникал, и всё.
- Милый! - тихо позвала я и протянула руку в его сторону.
- Да, мечта моя, девочка моя, - прошептал мне на ухо самый желанный мужчина на свете.
- Почему ты не зовёшь меня по имени, милый?
- Ты этого хочешь?.
Я улыбнулась, не в силах открыть глаз. Попросила:
- Поцелуй меня.
И он поцеловал. Жажда, от которой пересыхали губы и от которой не спасали его поцелуи, становилась нестерпимой, иссушающей, горчившей на языке сухим пламенем, а он всё целовал и целовал моё лицо, моё тело, но дальше... Дальше, туда, где была та самая черта, не заходил.
- Милый, я не могу больше! Хочу... Сейчас, - выдохнула и подалась ему навстречу, не в силах терпеть. Слышала его тяжёлое хриплое дыхание над собой и не сомневалась - он сам хочет того же.
- Ты уверена? Ты в самом деле этого хочешь? - спросил тихо-тихо, прямо в ухо, щекоча своим горячим дыханием так, что мурашки бежали по рукам и ногам, накаляя ещё сильнее то, что, казалось, уже не может быть горячее.
- Да!
Какой хороший, приятный сон! Я
Я наконец познаю это. Познаю с самым желанным мужчиной в мире и перестану мучиться по ночам от ставшего невыносимым томления, от этой жажды. От любопытства.
Попробую один раз и успокоюсь.
Это же сон. А во сне - можно. Тем более, что сил терпеть это просто нет.
- Я сделаю, как ты просишь, - шептал он, проводя губой от моей скулы по шее.
- Но только если ты согласна стать моей.
- Согласна! - выдохнула, плохо понимая смысл вопросов.
- Согласна? Согласна стать моей на всю жизнь?
- Да!
- Тогда, если ты согласна, я одену тебе это кольцо.
Да сколько можно говорить, когда так горит всё тело?!
- Да! Да! Да!
Я почувствовала его горячие губы на своей груди, и в позвоночнике прострелило острым наслаждением. Я охнула. Как сладко!
Тело изогнулось в попытке не упустить ни мгновенья этой сладости, а голос охрип, когда я произнесла:
- Но и ты станешь моим на всю жизнь, - прохрипела я, не вполне понимая о чём говорю.
- Я принимаю твоё условие, моя женщина.
И прохлада металла на моём пальце чуть отрезвила меня, а затем снова я задохнулась от жара и сладости - почувствовала горячие поцелуи на груди, шее, губах. Вот мягким движением мои ноги развели в стороны. Толчок был не сильным, а ощущения необычными, но именно такими, как хотело, как жаждало и жадно вопило моё измученное ласками тело.
И я сделала движение навстречу...
А затем я уже не могла остановиться, даже когда услышала своё имя, даже когда сонная муть развеялась, и я впервые смогла открыть глаза и ясно рассмотреть всё.
И убедиться, что всё это не сон. И даже когда всё вспомнила, поняла и осознала кто он -самый желанный мужчина на свете из моих снов, остановиться я уже не смогла бы.
109. Эрих Зуртамский
