— Дай мне немного времени передохнуть. Тогда я, может, дотяну до улуса живой, — криво улыбнулась, разворачивая плечи, и едва не застонав от того, как они заныли.
— Ты сильно напряжена, в этом все дело, — тихо фыркнул Эргет, но не стал больше говорить на эту тему, зная, что словами особо не поможешь. Все же, мое детство прошло далеко от этих мест, и тело просто не было подготовлено к подобному.
Днем в степи было тихо. Палящее солнце заставляло щуриться до тех пор, пока не оказалось за спинами. Несколько раз я спрашивала, как колдун находит дорогу, но все же мне было трудно определить, в какую сторону стоит направить Коня, чтобы добраться до цели. Самой мне в степи не выжить. И не найти дороги.
Когда небо окрасилось яркими, лиловыми и розовыми цветами, я задремала. Тряска и ноющая боль в теле сделали свое дело. Прижавшись к колдуну, я прикрыла глаза, очнувшись только тогда, когда со всех сторон послышались радостные крики.
— Что?.. — сонно встрепенувшись, не без помощи мужчины удержавшись в седле, я огляделась по сторонам. Кругом сверкали костры, виднелись, словно выпрыгивая из темноты, белые бока юрт. — Мы дома?
— Да, — отозвался колдун, спрыгивая на землю. К нему на встречу уже спешила хатагтай Галуу, явно разбуженная посреди ночи, поддерживаемая под руку совей верной Джай.
— Ты вернул Лисицу? — подойдя ближе, метнув на меня быстрый взгляд, мать колдуна крепко обняла сына. С трудом спешившись, я нерешительно стала позади Эргета, ожидая, когда смогу поприветствовать хатагтай. Вот только женщина не собиралась отпускать Эргета из объятий. Чуть отстранившись, но не позволяя сыну отступить, Галуу прошептала так тихо, что, кажется, только мы и услышали. — Великая мать отправилась к предкам. Хан вызывает тебя.
Колдун не ответил, не дернулся, но его спина неуловимо напряглась от этих новостей. Даже не зная всех законов степи, я понимала, что это событие должно изменить дальнейшую судьбу Орды. Вот только как, мне пока не было ясно.
— Что с заразой? — поманив меня за собой, идя рядом с матерью, тихо спрашивал Эргет.
— Хворь отступила. И в главном улусе так же. Мало кто не смог пережить болезнь, и с последнего случая прошло уже пять дней, — отвечала Галуу, опираясь на руку сына и идя в сторону своего юрта, что благодаря настилу и колесам возвышался среди остальных.
— Когда ты хочешь откочевать?
— Утром, сын. Раз ты вернулся, нам больше нечего делать здесь. Нужно возвращаться. Зная нашего хана, до холодов и снега должен решиться вопрос с той, кто станет ханшей всей степи.
— Ты знаешь не только мысли Великого, но и ту, кого он теперь приведет в улус, — тихо упрекнул илбэчин Галуу в том, что женщина не произносит все правды.
— Знаю, — кивнула хатагтай, — но и возразить ничего не могу. Если Властелин степей желает совершить свой поход так, как планировал ранее, нет никого лучше зеленоглазой ведьмы, чтобы оставить в ее руках весь улус Чоно, всю степь.
— Да, уж с такой поддержкой, как ты, она точно справится, — кивнул Эргет, пропуская мать вперед себя в юрт.
— Но прежде того, ее надо доставить в улус. А это дело не простое, — усаживаясь перед медным очагом, в котором теплились угли, проговорила Галуу, принимая из рук Джай кувшин с зеленым чаем, смешанным с молоком и специями. Разливая напиток по маленьким чашам, хатагтай указала нам на большие подушки у очага. — Садитесь.
— Где бабушка? — принимая чашу из рук матери, тревожно спросил Эргет. Отсутствие старой женщины сразу ощущалось внутри шатра.
— Следит за ДуЧимэ, — фыркнула Галуу. — Твоя сестра пытается растерять остатки стыда и не может дождаться свдьбы.
— И бабуля теперь спит в ее юрте? Думаешь, Тамгир нарушит традиции? — Эргет потянулся к подносу, что выставила Джай, добавляя к лепешке сыр и кусок вяленого мяса. Я, не менее голодная, последовала его же примеру, радуясь, что сегодня можно будет переодеться в чистое и спать на хорошей кровати.
Откусывая кусок лепешки, я едва не подавилась, услыхав ответ хатагтай:
— Но ты же нарушил, — Галуу не смотрела на меня, но от стыда опалило щеки, а лепешка застряла в горле, вызывая приступ кашля.
— Это другое, — упрямо проговорил Эргет, нахмурив брови. — МенгеУнэг моя невеста, и это известно всей степи.
— Сегодня она невеста, это так. Но если ты уважаешь ее, не стоит забывать, что слухи быстро разносит ветер. Никто не станет уважать жену Эргета Салхи, если он не уважал свою невесту.
— Мама!..
— Нет, — сурово и непреклонно проговорила Галуу, с такой твердостью в голосе, какой мне не доводилось слышать ранее, — девушка останется в моем юрте до свадьбы. МенгеУнэг?
— Как прикажете, хатагтай, — немного растеряно отозвалась я, совсем не понимая, откуда этой женщине все известно и правда ли это имеет такое огромное значение. Тут же вспомнилось, что для Суары эти правила не действовали. Как я поняла, девушка спала там, где ей было угодно. Или где пожелает Эргет. — Могу я спросить, благородная?
— Говори, МенгеУнэг, — кивнула женщина, потягивая напиток из своей чаши.
— Что изменится теперь в степи? После того, как Великая мать отправилась по тропе предков?
— Очень многое, — отозвался Эрегт прежде матери. Темные брови колдуна сошлись, выдавая тревогу. — И первым будет то, что Ташуур, племянник Властелина степей, может решить, что больше не стоит ждать. Раз у Хана нет наследников, а Великая мать умерла, еще больше нойонов станет поддерживать Ташуура. Его власть станет крепче. А это опасно для Чоно, опасно для всей степи. Ташуур попытается убить Хана и стать Великим. Тогда в степь вновь придут войны мелких кланов. Опять не станет покоя.
— И что же, приезд женщины с зелеными глазами сможет это остановить? Если в Чоно появится ханша, это все изменит?
— Нет, бага охин, — покачала головой Галуу, прикрыв глаза. — Все изменит сын, которого привезет собой зеленоглазая хатагтай. И я даже могу сказать, кого Великий отправит на другой край степи за такой ценностью.
Глава 43
— Если у Хана есть наследник, почему он все еще не в улусе Чоно? — я не понимала этого, тем более, что от самого существования наследника зависело будущее Орды.
– Пока ребенок мал, пока не достиг пяти лет, его душа не имеет сильной защиты, чтобы противостоять злым пожеланиям и духам. Их защищает сила матери, которая рядом, — пояснила Галуу. — Но многие дети, особенно если у их родителей есть сильные враги, могут не дожить до нужного возраста. В пять лет ребенку дают второе имя, и тогда все меняется. Тогда за его спиной появляются духи, что оберегают ребенка самого. Как было с тобой, после того, как тебя приняли в семью.
Призадумавшись, я поняла, что не ощущаю никакого постороннего присутствия позади себя. Разве что, те сны, с темными бурыми крыльями, что укрывают меня от яркого, слепящего света, могли считаться каким-то намеком на присутствие духов за спиной.
— Твой мохнатый друг, Цадах, не просто так появился, — сказал Эргет, внимательно поглядывая на меня. — Духи принимают ту форму, которую легче понять человеку. Большинство жителей степи никогда не видели своих хранителей, предпочитая доверять это дело шаману, но, видно, дух решил, что так будет правильнее. И, клянусь звездами над головой, он оказался прав.
Я кивнула, раздумывая. Про Цадаха стало все понятно еще раньше, но вот с наследником Великой степи пока мне никак не удавалось разобраться.
— Если ребенок берет защиту матери, то почему Хан не забрал и женщину, что сумела родить ему наследника? Стоит только людям увидеть, что еть кому передать свою власть, в Орде все переменится.
— Великая мать была категорически против присутствия зеленоглазой ведьмы в улусе. И не переменила бы мнения даже ради наследника. А одного его в улус везти было нельзя, — добавил Эргет.
— У Великой матери были свои мысли, — кивнула Галуу. — Когда-то давно она уважала молодую зеленоглазую ведьму, предсказавшую ей непревзойденное величие младшего сына. Но старая женщина не приняла того, что ей предсказала наша будущая ханша.
