приеме мне удалось только чаю выпить на сборище подружек невесты. – Скажите, Сергей по чьему-то указу работал? Заказчиком может быть мой отец?
– Допрошу – узнаем, – сурово отозвался Горький и протянул мне бутерброд.
– Думаете, вам позволят узнать? – повернулась я к нему и наткнулась на напряженный взгляд.
– Яворский под присмотром, – пожал он плечами. – Я полон решимости защищать права тех, кто нуждается в защите, независимо от расы и происхождения. Кто если не мы, Ром?
– Он предлагал Дарьяру мировой договор. – Я оперлась на подоконник рядом с шефом и обняла чашку пальцами. – Дар сказал, что он не правящий, чтобы обсуждать такие предложения. А Яворский общался с отцом, искал поддержки. Отец мог использоваться Сергея и его ненависть к Дару…
– А говоришь, нечего тебе к рапорту добавить, – невесело усмехнулся Горький. – Хотя, Ром, не думаю, что твой старик замешан.
– Вы многого не знаете. А я узнала только вчера! – возразила я. – Сестра откуда-то достала мамины дневники и из них вычитала, что отец использовал ее особенный дар притягивать оборотней, чтобы договориться с оборотнями южного региона. Я – не его дочь! Мой отец – медведь!
Давид Глебович пытливо сощурился на моем лице:
– Ром, я знаю эту историю совсем не так.
– Вы знаете?! – воскликнула я. И меня осенило: – А вы почему вдруг медведь? Вы же ведьмак!
– Мой отец был оборотнем, мама – ведьмой, – спокойно объяснил он. – Да, я не размахиваю своей базовой комплектацией, но вот ты теперь тоже знаешь.
– Так а что вы знаете?
– Тебе надо с отцом поговорить. Не знаю, что там твоя сестра вычитала в дневниках мамы, но сомневаюсь, что именно то, что она преподнесла тебе. Мы ведь часто видим то, что хотим видеть там, где этого и близко нет.
– Думаете, нет у меня никакого дара?
– Ром, а какая разница? Не дар важен, а то, что ты с ним делаешь.
– Вот я и сделала – приворожила нужного отцу оборотня. Дар теперь думает, что я его просто одурачила.
– Не надо додумывать за него, Рома, – нахмурился Горький.
– Я не собиралась.
Только решимости смотреть Медведю в глаза становилось все меньше. Я почти не сомневалась, что мой отец замешан в убийстве его отца.
Вытащив из кармана мобильный, я пролистала список вызовов – номера Дарьяра среди входивших не было. Зачем я поеду?
– Ладно, мне пора, – сдавленно выдохнула, нарочито бодро оттолкнувшись от подоконника.
– Куда ты? – потребовал Давид Глебович.
– У меня же отпуск.
– Рома, мне не особо есть время с тобой носиться, но если ты не поедешь сейчас к Дару, я повезу тебя в «бобике».
– Не надо. – И я вскинула сумку на плечо. – Вы мне сами дали отпуск. Я взрослая, Давид Глебович. Сама могу решить, куда мне ехать.
– Не делай глупостей, – напутствовал он меня в спину.
Но как я могла обещать?
Ничего другого я, походу, не умела.
Его нашли под утро. Вернее, то, что осталось от обгоревшего тела. Мне указали на сверток под забором двора, когда я примчался обратно. Остаток ночи я искал Нинор, опасаясь, что она могла оказаться в доме отца. Опрашивал тех, кто видел бабку последнее время, носился к Солоху, наказал белобрысой сразу мне позвонить, если Нинор объявится. Выяснилось, Оля вообще не помнит, куда дела мобильный, но обещала найти. Ее бледная физиономия напомнила снова о Ромке, но я отмахнулся от этих мыслей. Она сейчас должна быть с сестрой…
Да и я не знал, что ей говорить.
Глядя на тело отца в пакете, я чувствовал пустоту. Но вскоре она сменилась отчетливой тоской по своей ведьме.
Вся эта беготня прочистила мозги и помогла понять – я мог отчетливо осознавать, что не позволю собой манипулировать. Тот, кто во всем этом замешан, понесет наказание. По закону или в обход – все равно. Желание дать Ромалии мирную жизнь никуда не делось, но разве оно не нормальное? Вполне. Только не любыми средствами. Я не буду ползать перед ублюдками на пузе. Но и ведьму свою никому не отдам. Надеюсь, она наговорилась там с сестрой по душам. Может, спит еще. А проснется – поеду и заберу. Она нужна мне, и плевать на ее одаренность. Справлюсь.
– Дар…
Я посмотрел на бутылку воды у своего носа, потом на Яна. Уставший и вымотанный, он сидел рядом на траве.
– Надо с похоронами решать.
– Решим, – взял я бутылку и выпил почти все в несколько глотков. Потом вытащил мобильный и глянул на часы. Начало седьмого. Быстро отыскав нужный номер, я надавил на вызов. Но после недолгой тишины мне сообщили механическим голосом, что абонент, который мне жизненно важен, недоступен.
– Черт, – выругался я и набрал снова. Итог тот же. – Где эту ведьму черти носят?!
– Что такое? – поинтересовался Ян.
– Ромке не могу дозвониться.
– Езжай за ней. Я решу вопросы, – кивнул мне на калитку Ян. – Раз Нинор не нашли под завалами, значит, она просто куда-то ушла… Бывает.
– Надеюсь, – поднялся я. – Я быстро.
Новая волна беспокойства зашуршала внутри, перебирая нервами. Надо было позвонить Роме раньше, но я искал Нинор. Прыгнув за руль, я решил заехать домой и переодеться. К черту душ – потом залезу вместе с ней, лишь бы ведьма дождалась…
Я даже двигатель не стал глушить возле дома. Распахнул рывком калитку… и замер на пару секунд, хмурясь.
– Вот сучка! – выругался, наконец, и прошел к крыльцу. Нинор сидела на ступеньках с крысой в привычном кумаре, и даже не взглянула на мое приближение. – Я полночи тебя ищу! – повысил я голос. – Нинор!..
Я опустился перед ней на колени, пытаясь заглянуть в глаза, и та подняла на меня заплаканное лицо. Тогда я, повинуясь порыву, сгреб ее в объятья и прижал к груди:
– …Как ты меня напугала… – Бабка всхлипнула и разревелась. – Нинор, мне надо за ведьмой… Я ее бросил.
– Ну и дурак, – всхлипнула она и выкрутилась из моих рук, нахохлившись. – Ведьма ждать не будет. Эта точно не будет… Этой надо в глаза постоянно осмотреть и не моргать, чтобы не упорхнула! А ты бросил!
Я поднялся и зашагал в дом, оставляя Нинор с ее табачным бредом. Разбирало зло. От бессилия. Я боялся обидеть Ромку в момент слабости, а теперь она не берет трубку… Черт!
Я снял костюм, влез в джинсы, схватил футболку и уже начал спускаться по ступеням, когда мобильный в руках зазвонил. Горький.
– Дарьяр, Рома доехала?
– В смысле? – замер я посредине лестницы.
Он тяжело вздохнул:
– Наверное, не успела еще. Не могу до нее дозвониться.
– Что случилось? Где ты с ней пересекся? – нахмурился
