стали обсуждать, значит, то и случится.
Но надо было теперь сделать перерыв. Руки сильно болели от постоянной возни с нитками и тканями.
– Лёля, – спросила мать. – Как у тебя с Тёмой складывается?
Девушка, которая безмятежно пила чай, вспоминая сладкие моменты из недавнего прошлого, аж дернулась.
– Хорошо, а что?
– Может, ты замуж за него выйдешь?
Вопрос матери показался Лёле полной неожиданностью. Как она догадалась, что они стали близки?! Нет, не могла. Никак не могла. Невозможно это, и всё тут!
– А зачем мне замуж?
– Детишек родишь, воспитывать их будешь, – сказала мать.
– Ну вот ещё! А Родине кто долг отдавать станет?
– Можно подумать, некому. Красная Армия вон какая большая. Один раз германца побили, и второй побьем. А девушкам на войне делать нечего. Семья – вот их главное призвание.
– Прости, мамочка, но ты глубоко неправа, – ответила Лёля. – Если все станут по домам отсиживаться, врага мы не остановим. Он так и до самой Волги дойдет!
– Он и без нас с тобой дойдет, – обреченно прошептала Маняша.
– Ни за что! Мы его совсем скоро остановим, по шее надаём и пинками под зад погоним в его фашистское логово! – Воскликнула Лёля, распаляясь. – А ты «замуж», «детишки». И без меня есть кому рожать!
– Лёля, а ведь ты никогда с таким характером замуж не выйдешь! – послышался из прихожей голос старшей сестры. Та вернулась совершенно неожиданно.
– О! Валентина, легка на помине! – улыбнулась младшая сестра. – А говорила, что до вечера на работе будешь?
– Да в группе трое малышей разболелись, их разобрали по домам лечиться. Остальным объявили карантин. Нас вот, помощников, тоже отпустили, – ответила Валя. – А чего это вы тут обсуждали без меня? Как Лёльку поскорее замуж выдать, да?
Вале вообще поведение младшей сестры всегда казалось странным. Сама-то она никогда особой скромностью в отношении мальчишек не отличалась. С невероятной легкостью кружила им головы. Те влюблялись, словно зачарованные ходили домой провожать. Но максимум, на что могли рассчитывать – что Валя даст понести свой портфель.
– Лучше вообще никогда, чем с кем попало! – гордо заявила Лёля. Она бы могла добавить, что очень бы хотела, как ее старшая сестра, найти такого мужчину – высокого, красивого, офицера, каким был ее муж Константин.
Но не стала говорить: слишком свежа была душевная рана, которую носила Валя. Такой внезапной гибели ее супруга не ожидал никто. Ведь он даже Вовку так и не увидел… В семье до сих пор не знали обстоятельств его гибели в Охотском море. Все хранилось под грифом «Секретно».
– Зачем с кем попало-то? – удивилась Валя. – У тебя же Тёма есть. Вот с ним.
– Вот ещё глупости! – фыркнула девушка. – С этим размазней, маменькиным сынком? Да ни за что и никогда!
– Мама, а тебе не кажется, что наша Лёля втюрилась по самые ушки? Вон как они у неё пылают, красные все! – насмешливо сказала Валя, обращаясь к матери.
Та кивнула, тоже не скрывая радости. Лёля в самом деле слишком активно давала понять, что Артём ей не пара, хотя всё говорило как раз об обратном.
– Мне нужен серьезный молодой человек, а не этот, который от мамочки и папочки оторваться не может! – с вызовом заметила девушка.
– Так ведь он просто живет с ними, учится. Что ж ему, в общежитие перебираться? – удивилась Валя.
– А хоть бы и так! Попробовал бы, что такое мужская самостоятельность!
– Можно подумать, ты знаешь, что такое самостоятельность женская, – саркастически заметила Валя. Сама-то она была прекрасно осведомлена об этом, когда жила с мужем на служебной квартире. Недолго, меньше года, но представление имела о том, как это непросто – самостоятельно вести хозяйство, да ещё с грудным ребенком на руках.
– И вообще! Я решила стать медсестрой, так и буду!
– Ты же вроде на курсы санинструкторов записалась? – уточнила Маняша.
– А… ну да… какая разница! – смутившись, что запуталась в терминах, сказала Лёля. Главное – Родину защищать!
– Когда у тебя занятия-то начинаются? – спросила мать.
– Послезавтра.
– Хорошо. А пока тебе всё равно заняться нечем, ступай-ка, моя защитница, белье стирать. Вон, у Володьки сколько пеленок накопилось, – сказала Валя своим привычно насмешливым тоном. – А я пока займусь глажкой.
– Хорошо, – покорно ответила Лёля. От дел домашних она никогда не отлынивала, хотя теперь, после того, что случилось у них с Тёмой, хотелось просто лежать в своей комнате и вспоминать, прокручивая в голове события тех нескольких часов, показавшихся ей волшебными. «Может, правда замуж выйти? – Подумала девушка. – Рожу ребеночка, останусь дома. Потом выучусь на медсестру, пойду работать в больницу». Но тут же стыдно стало: а за погибшего отца кто отомстит? А кто станет помогать тем больным и раненым, которые прямо сейчас на поле боя и в окопах?
Отогнав от себя мысли о мирной жизни, Лёля принялась стирать. И чтобы не мешать Володьке смотреть свои счастливые сны, вышла в холодные сени. Правда, здесь вода быстро остывает, приходится в едва теплой возиться. «Ничего, надо привыкать. На фронте будет ещё хуже», – подумала девушка.
Мы ждали до самого вечера, но ничего не происходило. Пока, наконец, с запада не послышался шум. То ли шелест, то ли шорох. Он нарастал, и неожиданно из-за пригорка показалась туча пыли, в которой медленно шли люди. Я хотел было вылезти из балки, но Петро меня утянул вниз за гимнастёрку и сделал страшное лицо. Мол, куда суёшься, вдруг немцы!
Он ошибался: вскоре стало понятно – это какое-то пехотное подразделение. Смертельно уставшие солдаты брели по дороге, едва передвигая ноги. Многие были ранены, с грязными бинтами. Мне они напомнили шествие зомби, – такими их обычно изображают в ужастиках. Когда те бесцельно бредут куда-то в ожидании, что вскоре можно будет кого-нибудь сожрать. Я помотал головой: нельзя так думать о своих. Какие они, на фиг, зомби?! Ассоциативный ряд современного человека сработал, чтоб ему.
Колонна шла молча. Лица были покрыты пылью, измождённые, глаза стеклянные. Некоторые бойцы, как мне показалось, даже спали на ходу. Увидев нас, один сделал знак рукой – приветствовал, кажется. Но сделал это так слабо, словно у него силы остались только на то, чтобы едва
