потому что обычно он избегал этой темы, если только не был вынужден обсудить ее с братьями. Странно, но теперь ему хотелось вывалить всё на Элоди.
Он наклонился, и их лица оказались дюймах в шести друг от друга, не больше.
— Я винил себя в его смерти с тех пор, как протрезвел достаточно, чтобы взять на себя ответственность.
Элоди покачала головой.
— Но это же был несчастный случай.
Джеймс горько усмехнулся.
— Да, — кивнул он. — Несчастный случай, который бы не произошел, если бы я был другим человеком. Лучшим сыном, ответственным, трезвым… В основном, конечно, трезвым.
Мягкая улыбка тронула удивительные губы Элоди.
— А что бы ты сделал, если бы был трезв?
Разве это не очевидно?
— Я бы остановил отца.
Трезвый человек сразу бы понял, что это провальная идея — позволять компании пьяных аристократов устраивать гонку экипажей ночью. Практически в лесу. Большинство тогда отделалось легким испугом, герцог Честерфилд сломал ногу, а вот отцу Джеймса не повезло, и его травмы оказались несовместимы с жизнью.
— Но тебя бы с ним не было, если бы ты был трезв.
Джеймс нахмурился.
— Возможно, и не было бы.
Ее взгляд стал пристальным.
— Тогда смысл винить себя в том, что ты не мог контролировать? Лучше будь благодарен, что вы с отцом были так близки, что провели вместе его последнюю ночь на земле.
Джеймс уставился на нее, ошеломленный. Даже не заметил, как она выпустила его руку.
— Никогда не думал об этом подобным образом, — прошептал он.
Она улыбнулась снова.
— Знаю. Ты о многих вещах рассуждаешь не так, как я.
Его глаза предательски защипало, и он отвернулся. Ну вот, он опять ведет себя, как идиот. Вместо того, чтобы просто насладиться их последними минутами вместе, он выставляет себя сентиментальным дурачком.
— Я так и не успел попрощаться, — пробормотал Джеймс.
Элоди пожала плечами.
— Не многим из нас удаётся.
Он опять взглянул на нее.
— Ты тоже не успела попрощаться с матерью?
— Нет, — покачала она головой. — Я знала, что она умирает, но меня не было рядом, когда это произошло. Успела только Фиона, на самом деле.
Джеймс шмыгнул носом, прогоняя с себя остатки горечи.
— А что бы ты ей сказала, если бы у тебя был шанс?
— Не знаю. Наверное, просто сказала бы, что люблю ее.
— Полагаю, она и так это знала.
Элоди нахмурилась, погружаясь в свою личную печаль.
— Думаешь, перед смертью мы понимаем, кто нас на самом деле любил, а кто нет?
Джеймс усмехнулся.
— Про тебя я ничего не понимаю даже сейчас.
Боже, что он несет! Слова вылетели прежде, чем он успел их остановить. Голова закружилась, будто он выпил он вина. Элоди выглядела потрясенной, и он решил, что раз уж начал, то лучше продолжить, пока она не убила его своим молчанием.
— Ты… ты так и не сказала мне, почему осталась, несмотря на риск для своей репутации. Не назвала настоящую причину.
Элоди несколько раз хлопнула глазами.
— Но я и не думала, что ты сомневался… Ты же не глупый…
— Я просто иногда притворяюсь умным, вот и всё.
Она замерла на секунду, а потом рассмеялась, — звонко и чисто, — и Джеймс против воли улыбнулся сам. А потом затаил дыхание, когда она приготовилась ответить.
— Джеймс, я оставалась тут по той же причине, по которой уезжаю завтра. Потому что я люблю тебя.
Джеймс шумно выдохнул. Просто разом выпустил весь воздух из легких и на миг стал самым счастливым мужчиной в мире.
— Думаю, я любила тебя все эти три года, — продолжила Элоди. — И именно поэтому я уеду. Раз тебя будет лучше без меня, то я должна это сделать, хоть мне и не хочется.
А ему не хотелось ее отпускать. Но это было бы правильным, самым здравым решением. Его сердце вопило, что этого нельзя допустить, но Джеймс приказал ему заткнуться.
Как он мог просить Элоди остаться? Он сам себе едва доверял. А если он опять ее подставит, предаст ее доверие? Он не сможет с этим жить. Уж лучше найти в себе силы оставить ее покое. Сложно найти утешение в том, что она будет счастлива с кем-то другим, но попробовать стоит, не так ли?
— Но прежде чем я уеду, — улыбнулась Элоди, — у меня к тебе один вопрос.
Его сердце пустилось в галоп. Что за вопрос? Вряд ли она спросит, любит ли он ее, ведь это и последнему слепцу очевидно. Но что тогда?
Он кивнул, призывая ее продолжить. Элоди помедлила и закусила губу, но всё-таки набралась смелости и спросила на выдохе:
— Джеймс, ты женишься на мне?
Глава 36
Джеймс смотрел на Элоди и пытался подобрать отвисшую челюсть. Усиленно моргал, проясняя возникшую путаницу в голове.
Что она сказала? Жениться на ней?
Черт… Она же не могла произнести это на самом деле, правда?
— Ты… ты только что сделала мне предложение?
Элоди смущенно усмехнулась, но не отвела глаза.
— Похоже на то, — улыбнулась она. — А ты… Ты не мог бы ответить?
У Джеймса внутри как будто упал и перевернулся камень. О да, он ответит, но вовсе не так, как она бы хотела. И вовсе не так, как хотел бы он.
— Элоди, ты же знаешь, что мы не можем пожениться.
Столько боли и растерянности отразилось на ее лице, что Джеймс готов был начисто откусить себе язык.
— Почему? — спросила Элоди шепотом.
Джеймс вскочил и начал расхаживать по комнате, будто это могло его успокоить. Но теперь его трясло в десятки, даже в сотни раз сильнее, чем всю последнюю неделю, и он не мог с собой совладать.
— Почему? — ответил он ей сбивчиво. — Потому что у меня нездоровая тяга к спиртному, а ты заслуживаешь лучшего, чем это. Тебе нужен мужчина, которому ты сможешь доверять.
Он и правда должен всё это объяснять? Она же сама всё видела, всё понимала.
Элоди тоже встала и подалась ему навстречу, будто боясь, что он может вылететь окно.
— Джеймс, я больше никогда не буду сомневаться в тебе. Я могу сомневаться в себе, но не в тебе.
Боже правый, она себя слышала? Сомневаться в себе? То есть каждый раз, когда он что-то испортит или вытворит очередную глупость, она будет обвинять в этом себя?
Это было неправильно. Рано или поздно она возненавидит его так же, как его мать ненавидела отца. Уж лучше умереть холостяком, чем прожить жизнь, медленно наблюдая, как ее любовь угасает. Он не оправдает ее ожиданий, даже если она чертовски сильно их занизит.
— Джеймс,
