Ангелина сможет начать нормальную жизнь под новым именем, не беспокоясь о том, что кто-то сможет её узнать. Когда всё утрясётся с расследованиями и свадьбой, я обязательно навещу её. А со временем, возможно, перевезу к себе поближе.
В возможность помилования я не верил ни секунды. Кому, как не мне было знать, насколько яростно и Хэлленбург ненавидит всякого, кто хотя бы отдалённо испачкан словом «измена»! В военных походах Император казнил за подобное безжалостно и молниеносно. Разумеется, если несчастный выживал после изощрённых пыток.
Да, Император очень не любил слова «измена», «государственный преступник», «предатель». И очень любил за них наказывать. А в этом деле, кроме Ангелины, наказывать некого, ведь главный злодей успел скрыться.
Потому мне сразу пришлось брать дело в свои руки, впервые в жизни рискуя доверием Хэлленбурга и идя против всех своих принципов. Ради неё.
Взглянул на помощников палача, скрывшихся в здании. Пора. Сейчас приговорённых поведут по коридору смертников. Обратный отсчёт начался. Главное не нервничать и сохранять спокойствие.
Палач занял своё место. Толпа радостно загудела. Стража начала выводить тех, для кого сегодняшний день — последний, вот только… Почему их семь, а не восемь? Твою ж мать! Кровь ударила в мозг, и в голове начали откручиваться разные варианты развития событий. Сделал пару шагов, приближаясь, пытаясь узнать её среди одинаковых безликих фигур с мешками на голове, готовый… на что готовый? Да на всё, чёрт возьми!
В этот момент рядом, словно из ниоткуда, возник помощник.
— Генерал, её там нет.
— Где именно?
— На тюремной площади. И в тюрьме тоже. Она покинула камеру пару часов назад. У стражи на руках приказ о помиловании за подписью Императора.
За два часа до этого.
Ангелина.
Это было ужасное утро. Проснуться, зная, что делаешь это последний раз в жизни — что может быть более жутким? Разумеется, у меня было время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, где я нахожусь и зачем.
Но ведь плохое случается где-то и с кем-то, только не с нами — так мне казалось до последнего.
Осознание ужаса и неотвратимости предстоящей казни накрыло лишь сейчас, когда вместе с тарелкой утренней каши мне положили мешковатый балахон и мешок на голову из той же ткани.
Немногословная грубоватая женщина вкатила на тележке таз с водой и положила рядом полотенце и кусок мыла. Потому что негоже грязными возноситься к Стихиям. Ну да, ну да. В Альдебран жизнь начинается благодаря Стихиям, и после смерти возвращается к ним же.
Не веря, что делаю это, как смогла, помылась и заплела волосы в простую косу. Держа спину прямой, села на кровать и разгладила пальцами грубую ткань робы.
Тело начала бить крупная дрожь. Скоро я умру. Меня не будет. Солнце продолжит вставать. В пекарнях испекут вечерний хлеб. Матери будут укачивать младенцев перед сном. А меня здесь уже не будет! Мой ребёнок никогда не родится, не увидит свет и не закричит. Накрыла руками живот, пытаясь его почувствовать. Мою частицу. Прости меня, кажется, я не смогла тебя уберечь.
Почему всё это происходит со мной? За что? По щекам побежали дорожки слёз. Я упала на кровать, чувствуя лбом жёсткий матрас и сотрясаясь от рыданий, которые, наконец-то, вырвались наружу осознанием и принятием неизбежного.
Вдруг сильные мужские руки подняли меня. Я вздрогнула и обернулась. Сквозь пелену слёз разглядела посетителя и не сдержала удивления:
— Вы?
Лорд Стилл обеспокоенно всматривался в моё лицо, не убирая рук с плеч. Безупречный, в своём белоснежном камзоле, с гладкими светлыми волосами, аккуратно уложенными назад. Его внешний вид служил сейчас насмешкой для меня, одетой в робу из небеленого льна. Инстинктивно отодвинулась к стене, вытерла мокрые щёки и обняла себя за колени.
— Зачем вы здесь? Пришли позлорадствовать? На здоровье!
— Вот, значит, какого вы обо мне мнения? — мужчина выглядел удивлённым, — я только не могу взять в толк, чем я заслужил столь враждебное приветствие, ведь, если мне не изменяет память, из нас двоих не я совершил ошибку.
— По-вашему, ошиблась я? И в чём же?
Лэйтон встал и отошёл к окну. Его взгляд брезгливо скользнул по стенам и окошку под потолком. Губы едва заметно скривились. Вот что он здесь делает? Неужели ему нечем заняться, кроме как наслаждаться видом униженной меня?
— Ну как же, Ангелина. Ведь это очевидно. Вы ошиблись с выбором мужчины. Где он сейчас, ваш генерал? Вместе с невестой выбирает цветы и ленточки для церемонии помолвки?
Упоминание Рэйнера в столь насмешливом тоне стало последней каплей и взбесило меня окончательно. Я вскочила с кровати, подошла к этому напыщенному индюку и сказала:
— В отличие от него вы здесь, браво! Не понимаю только, зачем? Я ни о чём не жалею, ясно? Безупречному Лэйтону Стиллу предпочли другого, вот так! Живите с этим дальше. А сейчас подите прочь!
Поджала губы и вздёрнула подбородок. Мне уже нечего терять, пусть проваливает и не тратит мои последние минуты. Но Лэйтон Стилл никуда не спешил. Он прищурился и усмехнулся:
— Я просто поражаюсь вам. Стоите тут, в тюремной камере, в грязной рубахе, с этой дурацкой косой. И всё равно воротите от меня нос?
— Она не грязная! — проворчала обиженно. — Уходите. Не вижу смысла в дальнейшем разговоре.
— Хм. А как вам такой расклад? Я спасаю вас от виселицы, и вы принадлежите мне до самой смерти? Сейчас наш разговор наполнился смыслом?
Я нахмурилась, пытаясь понять, куда он клонит. Лэйтон был спокоен и расслаблен, он совсем не нервничал, никуда не спешил. Он играл со мной, как сытый кот с мышкой. Так ведёт себя человек, прячущий в рукаве козырь. Я выдохнула, вдохнула, облизнула губы и ответила:
— Возможно. Только мне не очень верится в ваши способности спасителя.
Лэйтон слегка усмехнулся и покачал головой:
— Вот смотрю на вас, и думаю: как вам это удаётся?
— Что именно?
— Оставаться собой даже в таком ужасном месте и в таких нелепых обстоятельствах. Ну, хорошо, давайте к делу, — лорд Стилл придирчиво осмотрел стул, с опаской на него опустился, закинул ногу на ногу и достал из внутреннего кармана свёрнутый лист пергамента.
— Что это? — я скрестила руки на груди и кивнула на пергамент.
Лэйтон довольно улыбнулся и принялся нарочито медленно его разворачивать. Затем взглянул на меня, на лист, поднял вверх указательный палец и прочёл вслух:
«Приказ о помиловании.
Я, Коннор Хэлленбург VI, повелеваю помиловать леди Ангелину и отменить вынесенный ранее в отношении неё смертный приговор.
Приказываю освободить леди Ангелину немедленно после предъявления настоящего документа.
