Ее сердце бешено колотилось. Ее голова затуманилась от жажды.
— Что?
Он взял ее руку и перевернул ее, показывая длинные, тонкие линии красных царапин от кошки на ее бледной коже, ее кровоточащие ладони.
— Ты ранена.
— Это ничего. Слава Богу, ты пришел. — Она убрала руку. — А почему ты пришел?
— Ты нуждалась во мне, — сказал он, так просто, что ее сердце запнулось.
«Он не имел это в виду так, как оно прозвучало», — напомнила она себе.
— Нуждалась, — сказала она. — Я никогда не была так рад видеть кого-то за всю мою жизнь, но…
Котенок продвинулся ближе к двери, дрожа. Морган резко что-то сказал, Лиз не знала эти слова, и Тигра отбежал под стол.
Лиз рассматривала открытую дверь, ее ум начал работать, крутясь, меняясь.
— Как ты вошел?
Он поднял брови.
— Как обычно.
— Дверь была заперта. Даже не заперта, — поправила она себя. — Застряла.
— Нет. Гау использовал твои страхи, чтобы держать тебя в плену.
— Прости?
— Это была иллюзия, — объяснил Морган. — Как огонь у другой двери. Демоны — мастера такого обмана.
Огонь. Демоны. В ее доме.
Она судорожно вдохнула.
— Думаю, — сказала она аккуратно, — Мне нужно присесть.
До того как ее колени подкосились, он поставил опрокинутый стул одной рукой. Она села, кошачьи царапины пульсировали на ее руке. Разбитая чайная кружка каталась у нее под ногами. Груды химической пены капали с печи. Дождь растекся лужей на полу. Кухонные занавески были слипшимися, мокрыми и грязными, а влажные бумажные салфетки валялись по всей комнате. Буря не была иллюзией. Но было очень мало признаков пожара: почерневшее полотенце, опаленный чайник, пятно сажи на стене. Бриз дул через открытую дверь, чистый и пахнущий солью.
Она вздрогнула.
— Ты говоришь, что это был не обычный пожар.
— Это был пожар, — сказал Морган. — Огонь — элемент демонов.
— Я делала чай. Это старый дом. Может быть, утечка газа… — Она посмотрела ему в глаза и замолчала. Ладно, она тоже не верила в теорию об утечке газа.
Она подняла Тигру, поглаживая его вибрирующие маленькое тело для комфорта.
— Огонь обеспечил среду, — сказал Морган. — Но у Гау не должно было быть возможности так появиться.
Она почувствовала себя в неведении. Беспомощной.
— Кто такой Гау?
Его глаза, черные и золотые и осторожные, встретились с ее.
— Старый приятель.
— Демон.
— Да.
— Враг?
— Он сделал себя таковым.
Страх обострил ее голос.
— Знаешь, ты мог остановиться со зловещими, загадочными заявлениями. Мы говорим о моей жизни здесь. Безопасности моих детей. Я должна знать, что происходит.
Он наклонил голову.
— Ты права. Я не привык доверять другим. — Его улыбка показала край зубов. — Я охочусь один.
Она посмотрела на его зубы, на его глаза и вспомнила то, что она предпочла бы забыть. Он не был человеком.
Внутри нее что-то затрепетало и застыло, как кролик, за которым следит ястреб, запорхала чисто животная паника. На мгновение невозможность того, кем он был, преодолела даже невероятность того, что он говорил. Она прикусила губу.
«Это Морган», — она сказала себе твердо.
И страх прошел.
— Ну, теперь ты не один.
— У тебя есть Зак, чтобы подумать о нем.
«И я», — подумала она. «И Эм».
— Если мы в опасности, я должна знать.
Морган заколебался. Споря с собой, что ей сказать? Или решая, что не говорить?
— Я — лидер финфолков. Если я вступлю в союз с Адом, если мой народ примет сторону детей огня в войне против селки и человечества, Гау предложил мне власть над морем.
— Значит, он разозлился, потому что ты сказал «нет».
Он замер, еще одно качество кроме тишины, которое снова ей напомнило, что он был чем-то большим или чем-то другим, но не человеком. — Ты кажешься очень уверенной в моем ответе.
— Никто из тех, кто знает тебя, не может подумать, что ты — предатель.
Он смотрел на нее темными, непроницаемыми глазами.
— Не все разделяют твою уверенность в моей преданности.
— Ты подарил моей дочери котенка. Ты рассказал мне о сыне. — Ты занимался со мной любовью, как будто для тебя я имела какое-то значение. — Ты спас мой дом, и, вероятнее всего, мою жизнь. Это определенно дает к тебе какое-то доверие.
— Ты слишком сильно веришь в меня. Ты была в опасности из-за меня. Едва ли я мог поступить иначе.
«Он видит это в таком ключе», — подумала она. Не важно, кем был Морган, не важно, что он делал, у него был свой собственный резерв, кодекс воина.
Она нахмурилась.
— Я все еще не понимаю, почему Гау напал на меня. Он хочет мести?
— Он хочет моей поддержки.
— Мое убийство этого не даст.
— Угроза тебе — могла бы. Он рассматривает тебя как слабость, которую можно использовать.
Она задержала дыхание.
— А как ты рассматриваешь нас?
— У меня нет слабых мест.
Она изо всех сил пыталась скрыть свое разочарование.
— Тогда мы не имеем никакой ценности в качестве заложников.
— Элизабет.
Она подняла глаза и встретила его взгляд. Его глаза были такими же теплыми, такими же свирепыми, такими же близкими как поцелуй. Ее кровь начала бежать.
— Твоя ценность — это то, чего Гау не понимает. Он не тронет тебя снова. — Слова Моргана звучали как обещание, тихие и напряженные. — Я не оставлю тебя без защиты.
На мгновение она позволила себе поверить, как будто он хотел спасти ее, как будто он мог любить ее, как будто он будет там ради нее из-за всего Плохого, что жизнь бросила в нее, как подростковый возраст и болезни, демоны и смерть.
Кроме того, что он уйдет.
Рассеянно, она погладила котенка на коленях. Она всегда знала, что он уйдет. Единственный вопрос был в том, сколько частей ее сердца он возьмет с собой?
* * *
Зак стоял прямо у двери зала общинного центра. Пробуя воду, ха-ха.
Запах пота конкурировал с запахом свежего кофе и несвежего попкорна, шедших из лобби. Зрители вертелись в водовороте и циркулировали вокруг него. Он узнал некоторых из них из магазина, летние люди оделись как из каталога Л.Л. Бина или магазина во Фрипорте, островитяне носили линялые джинсы и кепки. Дети корчились, стоя на коленях, или бегали по деревянному полу. Семейные группы расположились на рядах складных стульев, которые раскинулись от одной контрольной линии до другой.
Он заметил Эмили, сидящую рядом с тощим, темноволосым ребенком ее возраста.
«Друг из детского сада», — догадался Зак. — «По крайней мере, один из них нашел друзей. Высокий чувак, который был с ними должно быть папа мальчишки». Он не мог подойти и сесть с ними.
